Бразилия и бразильцы
Шрифт:
Итак, выход из кофейного кризиса найден? Видимо, остается только построить фабрики растворимого кофе и продавать его всем желающим. Но не тут-то было! Поскольку Соединенные Штаты еще раньше Бразилии наладили производство растворимого кофе, то стоило только фирме «Касике» начать продажу своей продукции в США, как американская «Национальная ассоциация кофепромышленников» забила тревогу. Она потребовала от своего правительства защиты от «недружественной конкуренции». Разгорелись споры. Дело кончилось тем, что под давлением США бразильское правительство установило пошлину на экспортируемый растворимый кофе. Интересы национальных компаний были принесены в жертву требованиям зарубежных империалистических монополий.
В бесконечных спорах о судьбе бразильского кофе никто не вспоминает о судьбе крестьянина, который его выращивает. Некоторое представление о труде, и жизни этих людей я получил, посетив одну из фазенд близ городка Камбе на севере штата Парана.
Издали кофейная плантация выглядит необычайно экзотично: синее небо, красная земля и безбрежный зеленый океан посаженных ровными рядами деревцев. Близ эвкалиптовой рощицы — несколько домиков, словно положенных на это идиллическое полотно рукой живописца, стремящегося оживить пейзаж. Но подъезжаешь ближе, и очарование постепенно рассеивается. Живописные домики оказываются бараками, кое-как приспособленными для жилья. Люди настороженно смотрят на чужаков: видно, здесь не ждут ничего хорошего от человека в пиджаке и галстуке.
Все тут принадлежит хозяину — фазендейро: земля, кофе, бараки, в которых живут батраки, и топчаны, на которых они спят. Впрочем, самого хозяина батраки не видят. Закон вершит его правая рука — управляющий. Зовут его Абелардо. Он доволен своей жизнью, хозяином и сотнями подвластных ему батраков, Его не касается высокая политика: квоты, цены, рынки, конференции. Свой куш он всегда урвет, как бы там ни складывалась международная конъюнктура. Его маленькие глазки щурятся от удовольствия, пока он рассказывает о порядках на фазенде. Встретили мы его у одного из бараков батрацкого поселка, но беседовать с нами он пожелал в своей «конторе» — крохотной каморке, где он уселся за заваленный бумагами (для солидности!) письменный стол, над которым висит перечень сараев, принадлежащих хозяину и сдающихся батракам.
— У меня тут все под рукой, весь список имущества, — говорит он, распираемый тщеславием. — Приходит работник, я спрашиваю, сколько человек в семье? Пять? На, возьми ключ от барака, где пять коек. Если в семье трое, вот тебе ключ от барака, где три койки. Когда хозяин увольняет их, я отбираю ключ и вешаю сюда, обратно. Барак свободен.
— Сколько часов они работают?
— Иногда девять, иногда больше. До двенадцати.
— А сколько получают?
— По-разному. Одни — по крузейро в день. Другие — по два.
Итак, если даже работать без выходных, зарплата сельскохозяйственного рабочего составит 30–60 крузейро в месяц. И это в то время, когда официально утвержденный (в общем-то тоже нищенский) минимальный уровень зарплаты в этом штате составлял в то время 76,5 крузейро в месяц. А между тем работа на кофейной плантации — это тяжелый труд.
Мне не раз приходилось видеть, как происходит в Бразилии уборка урожая кофе. Начинается она в начале мая и длится примерно до сентября. Сотни тысяч батраков выходят на плантации в эти месяцы. Подстелив под кофейные деревья холсты и циновки, сборщики вручную срывают ягоды. Плотно взявшись за основание ветки в том месте, где она отделяется от ствола, сборщик тянет руку на себя, пропуская между пальцами листья и мелкие веточки, но срывая одним этим движением сразу все ярко-красные ягоды этой ветки, которые падают на подстилку.
После этого ягоды тщательно провеиваются и просеиваются: их подбрасывают на больших круглых ситах, а затем отправляют на сушку. Близ каждой плантации имеется большой ток, на котором рассыпаются сотни килограммов только что собранных зерен. Несколько дней их сушат, периодически помешивая деревянными мешалками, напоминающими грабли. После этого «зеленое золото» упаковывается в мешки и отправляется на склад или прямо в ближайший порт.
Но вернемся снова на фазенду близ поселка Камбе, в конторку управляющего Абелардо. Спрашиваем его:
— Где люди покупают продукты?
— В моей лавке, — отвечает он.
— А какие у вас цены? Такие же, как в городе?
— Конечно, нет! Я же вынужден доплачивать за транспорт, чтобы привезти им продукты. Ведь до города добрых пятьдесят километров. А кто не хочет покупать по моим ценам, пусть идет в город!
В город они, конечно, не пойдут… Но даже если бы они покупали эти продукты по городским ценам, то все равно не смогли бы прожить, не голодая, на 60 крузейро в месяц.
— Но обычно я с них денег не беру, — говорит Абелардо.
— ?!
— Я веду учет: кто сколько заработал. Допустим, Жозе заработал в эту неделю 10 крузейро. Я отпускаю ему продуктов на эту сумму. А потом забираю себе его зарплату.
Я задаю Абелардо еще один вопрос:
— Ну, а когда случается неурожай? Как это отражается на судьбе крестьян?
— По-разному. Большинство уйдет на все четыре стороны, а о некоторых позаботится хозяин.
— Как это позаботится?
И тут я узнаю любопытную подробность. Оказывается, между фазендейро существует договоренность: если в одном штате неурожай, а в другом ощущается, наоборот, нехватка батраков, то фазендейро организует переброску рабочей силы за свой счет к более удачливому коллеге. Впоследствии «более удачливый» возместит ему эти расходы, но крестьяне за это лишаются на определенный срок права уходить от хозяина. Они закрепощаются.
Такова Бразилия — страна, где в руках 33 тысяч латифундистов сосредоточена почти половина пригодной для обработки земли, в то время как двенадцать миллионов безземельных крестьян обречены на голод, нужду и лишения.
О судьбе миллионов крестьянских семей, лишенных земли, живущих в полной зависимости от фазендейро и его управляющего, можно рассказывать долго. Но вернемся к ценам и квотам. Представим себе невозможное. Вообразим на минуту, что американская «Национальная ассоциация кофепромышленников» превратится в добренького папу-Ноэля и добровольно решит покупать бразильский кофе по более высокой цене… Что произошло бы в этом случае?
Выросли бы прибыли фазендейро. Урвали бы для себя кусок и обкрадывающие их управляющие. А судьба Жозе и Жоанов, выращивающих кофе, осталась бы прежней.
Нет, выход из кофейного кризиса Бразилия не найдет на международных конференциях и в теоретических диспутах. Без коренных преобразований в самой системе землевладения и землепользования, без радикальной аграрной реформы решить эту проблему, которая, словно дамоклов меч, висит над страной, невозможно.