Бразильский вояж
Шрифт:
Потом Ник долго раздумывал над словами Алмы, и всё же, проанализировав её поведение, стал убеждать себя в её правоте,
Он, побывав в обществе богатых, понял, что ей, Алме, вкусившей немного этого богатого и знатного общества, будет трудно свыкнуться с бедностью. Поэтому он сам посчитал, что надо действовать сообща, и появился на очередном приглашении чрезвычайно приветливым и обаятельным. Молодость, внешность и мягкость в сочетании с мужественностью, которое он приобрёл в море, стали его козырями. Уже тогда он обратил внимание, что пользуется успехом у женщин. И, странное дело, ему это нравилось, хотя многие из дам были намного старше его, но выглядели вполне прилично, а главное — богато, и могли предложить ему многое.
— Убедился, мой милый? — спросила Алма, вернувшись в гостиницу после их первого вечера, проведённого в гостях. — Я следила за тобой. Могла бы тебя приревновать, но ты же понимаешь, что наша любовь очень крепка. А деньги мы добудем. И это произойдёт совсем скоро.
— Признаться, Алмита, я удивлён, и даже обескуражен. Сеньоры не хотят меня отпускать от себя. Плохо, что я не умею танцевать. Тогда совсем хорошо было бы.
— Это поправимо. Я займусь с тобой лично, и ты скоро превзойдёшь многих.
Через три недели Алма получила первый подарок. Ник же щеголял скромностью и стеснительностью, играя новичка в любовных делах. Зато танцевал он вполне сносно и развлекал женщин весьма успешно.
— Ты делаешь большие успехи, мой мальчишка! — восклицала Алма каждый раз, как они возвращались в гостиницу и делились впечатлениями, прежде, чем заняться настоящим развлечением — любовью. Здесь Алма оказалась такой страстной, что иногда Нику приходилось нелегко.
— Ты должен меня понимать, мой мальчишка, — оправдывалась она. — Я в своё время не могла ничего подобного получить, и теперь мне хочется наверстать упущенное. Ты меня прощаешь, мой любимый? Прошу тебя, Ник!
Вскоре Нику предстояло ублажать пожилую сеньору лет сорока, и он с непритворным отвращением вспоминал об этой сеньоре, хотя она была вдовой богатого фазендейро. Донна Диана так настойчиво добивалась с ним близкого знакомства, что отказать стало невозможным.
— Донна Диана, я бедный человек, без будущего. Пираты сделали нас с кузиной несчастными бедняками. Кто я такой, чтобы быть достойным вашего внимания, и даже нечто большего, простите…
— Милый мой мальчик! — восклицала сеньора Диана, благосклонно простирая к нему руки. — Мне так приятно сделать тебе добро? Не надо так сразу отклонять мои добрые намеренья. Мы, христиане, должны любить не только ближнего, но и обездоленного. А ты как раз таковым и есть. И мой долг доброй христианки помочь тебе вернуть ту жизнь, к которой ты привык и которой достоин.
— Я всеми силами стремлюсь к этому, донна Диана! Но пока не всё получается. Но я надеюсь с божьей помощью вернуть себе достоинство и состояние.
— Очень богоугодное стремление, Николас. И я готова тебе в этом помочь.
— Что вы такое говорите, донна Диана! — ужаснулся Ник. — Разве я позволю себе принять от вас иное, кроме бескорыстной любви и уважения! Нет! И нет!
— Что за прелестный мальчик! — всплёскивала руками сеньора и тут же потянулась поцеловать его. Тот покорно подставил щеку. Почувствовал, что этого было недостаточно. Напустил на лицо робость и сеньора отстала.
Они сидели у неё в доме, богатом и красивом. Множество старинных дорогих безделушек, фарфор китайской работы, наверняка награбленный в восточных походах её предков. Черные слуги тихо, незаметно двигались, обслуживая их и предугадывая желания хозяйки.
Он жаловался Алме в гостинице:
— Боже мой! Алмита, какие богатства собраны в таких домах! Одних ненужных безделушек на десять тысяч крузадо. А остальное! Ума можно лишиться!
— Зато они очень украшают жизнь, делают её приятной и значительной.
— Мне такое не подходит, Алмита. Мне больше нравится простая и бесхитростная жизнь без тайн, интриг и политики.
— Ты лишь был воспитан в другом мире, Ник. Но к этому быстро привыкают. И ты легко привыкнешь, милый мой глупыш. Лишь бы нам добиться хоть немногого. А это вполне возможно. Твоя Диана — золотое дно для тебя. Держи её в руках, и всё у нас получится.
— Трудное дело, малышка. Но я постараюсь. Она уже предлагала мне помощь. Я не посмел спросить, что именно, но скоро она сама скажет. Уверен!
— Ты правильно делаешь ставку на скромность. Я уже слышала, как сеньоры тебя жалеют и… желают! — хищно улыбнулась Алма. — Так что успех тебе обеспечен. У меня тоже наметилась жертва. И не одна. Не могу сделать правильный выбор. Это меня беспокоит. Но ещё один подарок я позволила себе, — и у неё на пальце блеснул камушек в золотом колечке. — Нравится?
— Не очень, — хмуро ответил Ник, а Алма усмехнулась грустно.
— Когда мы все закончим, ты не будешь иметь возможностей грустить, Ник.
— Хотелось бы верить, — ответил Николас, но поцеловать Алму не захотел.
Несколько дней спустя донна Диана настояла, чтобы Николас принял «небольшую» сумму денег в количестве сотни крузадо, пояснив этот дар словами:
— Вы ведь живете в гостинице, а платить вам почти нечем. Это просто жест христианской добродетели, Николас. Ты не представляешь, мальчик, как обрадовал меня, согласившись принять этот ничтожный дар. Спасибо тебе!
Ник поклонился, поцеловал руку сеньоре, и смущённо, что было на самом деле, благодарил её. Она была в восторге, наблюдая юношу.
Алма, выслушав Ника, всплеснула руками с искорками в глазах.
— Этак, милый мой рыцарь, мы сможем перейти жить в гостиницу получше!
— По-моему, это не очень нам поможет. Бедность людей высокого ранга, коими мы и являемся в некотором роде, лучше способствуют нашему делу, — Ник испытующе смотрел в искрящиеся глаза Алмы. Та думала недолго.
— Знаешь, я с тобой согласна. Это вполне резонно. Останемся здесь.
— Должен тебя предупредить, милая моя авантюристка, что донна Диана намерена произвести штурм моей крепости. Ты меня понимаешь?