Бразильский вояж
Шрифт:
— Дорогая богиня! Можно побыстрее? Я горю, уже дымлюсь!
— Я же никогда не видела такого обилия таких красивых вещей, Олаво! И я ещё не смогла выбрать. Подожди, милый!
Наконец она выбрала большое золотое колье с камнями разного цвета. Подошла обнажённая к большому зеркалу примерить. Выло красиво и очень богато! Олаво подошёл, обнял её за грудь, поднял и отнёс на кровать.
Она ощущала его напряжённое жаждущее тело, смеялась призывно, боясь потерять колье. Он так и овладел ею, а она все сжимала его в кулачке.
— Я была на высоте, мой великан? — спросила женщина вполне спокойно, в то время, как он устало дышал, всхрапывая и расслабляясь.
— Я готов умереть в твоих страстных объятиях, Венера, богиня!
— Ты согласен, что мне за это причитается ещё маленькая безделушка?
— Что хочешь, бесподобная! Все твоё! А ты дашь мне отдохнуть?
— Как, уже запросил отдыха? Что так, мой великан? Я надеялась на большее. Столько времени потратил на уговоры и подарки — и сразу в кусты? Ладно уж, отдохни, а я ещё полюбуюсь твоими сокровищами. Когда будешь готов, скажи, а то я могу увлечься и обо всем забыть, мой благородный и великодушный расточитель и прекрасный любовник.
Последние слова она произнесла, уже подойдя к ларцу и отвернувшись, чтобы он не увидел пренебрежительной усмешки.
Он успокаивался, а она перебирала украшения, выбирая подороже. Выбрала низку отличных жемчугов голубоватого оттенка, два браслета с камнями и несколько колец с большими сверкающими брильянтами в ажурной оправе. Оглянулась на распростёртого Олаво, который блаженно закрыл глаза, отдыхая. Усмехнулась и натянула кольца на пальцы, браслет надела на запястье, остальное бросила на платье на полу.
Посмотрела на Олаво. Тот приоткрыл глаза и наблюдал с восторженным лицом за своей принцессой, а та подмигивала ему, дразнила, разжигая новую волну страсти и желания.
— Мой рыцарь, что-то я не вижу особого стремления у тебя вновь овладеть беззащитной девушкой! Что с тобой, мой великан?
— Богиня, я ещё не готов, но прошу тебя прилечь рядом.
— А я буду вознаграждена за такое действо, мой Громовержец?
— Я же сказал, Венера, бери всё, что пожелаешь, моя королева!
— О! Благодарю, рыцарь! Я уже повышена в ранг королевы! Что ж, в таком звании я согласна уступить тебе! — Алма засмеялась и прилегла рядом, лаская его и возбуждая. Вскоре он снова был готов ринуться в бой за обладание уже ослабевшей в боях крепости, и с трудом взял её.
— Милый, ты мало что смог сейчас! — капризно молвила она и встала посмотреть на украшения. Опять выбрала самое дорогое, как ей казалось, повернула к нему лицо, аппетитно улыбнулась и спросила:
— Это можно? — показала драгоценность. Он не открыл глаза, а пробурчал вяло:
— Можно! И не мешай больше, я хочу спать.
— А мне можно уйти, мой господин? Мне нужно навести туалет.
— Иди куда хочешь, только не мешай мне, моя королева.
Она неторопливо оделась, пряча в одежду украшения. Прихватила ещё горсть, посмотрела на спящего хозяина, подумала немного и вышла за дверь. В прихожей сказала негру, стоящему в ожидании:
— Хозяин заснул и просил не тревожить. А мне разрешил удалиться.
— Да, сеньорита, — поклонился негр и открыл ей дверь. — Коляска вас ждёт.
Алма вздохнула полной грудью вечерний воздух, постояла на крыльце и села на мягкое сидение.
— Домой! — коротко приказала кучеру. Тот дорогу уже знал.
Она была рада, что Ника дома не оказалось. На душе скребли кошки. Её уже не радовали украшения. Она была разбита, утомлена, разочарована и опустошена. Жизнь показалась ей никчёмной и пустой. С отвращением вспомнила Олаво, и поморщилась от нахлынувшего отвращения. Раньше она такого не испытывала к нему. Но сейчас, полностью разочаровавшись в нем, ей показалось, что это был просто сон и ничего с нею не произошло.
Женщина разделась, слегка поплескала на себя водой из таза и, не вытираясь, легла обнажённая на горячую простыню. Мыслей в голове не было. Одна пустота и усталость, даже в голове.
Заснула она незаметно, а утром в комнате никого не было. Ник не пришёл. Это заставило её чуть не всплакнуть. Знала, где он и с кем. Это стало для неё кошмарным наваждением. Постоянно представляя его в постели этой старухи Дианы, подумала зло и решительно: «Хватит! Больше мы так поступать не будем! Уедем завтра же! В Параибу! Лошадьми и тайно, чтобы никто не нашёл!»
Ей было плохо, горько и жалко себя. Посмотреть украшения совершенно не хотелось, и она решила сегодня же попробовать их продать немного. Правда, деньги у них были, но лишние не помешают. И с горечью вспомнила, что эта Диана передала Нику полторы тысячи крузадо для начала какого-то дела, о котором он сам и не подозревал. Лишь намекал ей, Диане.
Завтракать тоже не хотелось, и она побродила по комнате голышом и жалела, что здесь нет большого зеркала. Только маленькое на стене у столика с тазиком и кувшином с водой.
Она услышала громкие шаги Ника и поспешила набросить на себя халат.
— Так поздно, а ты ещё не одета? — спросил хмуро Ник и устало опустился на неубранную кровать.
— Я решила, что нам лучше уехать сегодня же, Николас, — вдруг сказала она.
Он вскинул голову и уставился непонимающими глазами на её лицо.
— Вроде бы мы не договаривались на сегодня. Что случилось?
— Полагаю, то, что и у тебя. Нам двоим уже осточертела такая жизнь, и с этим надо кончать, Николас! Или я свихнусь совсем.
Он не ответил, продолжая молча сидеть, словно безучастный ко всему.
— Что ты молчишь? — повысила она голос. — Уже поздно, и мы можем не успеть договориться о лошадях. Или у тебя есть возможность уйти морем?
Он отрицательно качнул головой. Потом поднял её, посмотрел в её напряжённые глаза, проговорил устало:
— Ничего у меня нет, Алма. Просто и мне все надоело и даже думать нет охоты. Но сегодня уехать нам не удастся. Надо ждать завтрашнего утра. А пока стоит подумать, чем ехать и куда.