Бремя колокольчиков
Шрифт:
– Ну, ты ж у нас работяга - не то, что я... А это вот, батюшка Глеб со мной, из Москвы, земляк твой.
– Правда, батюшка?
– Да, - ответил, усаживаясь за столик Глеб, - сейчас не служу, правда... Вот с приятелем сюда приехали на бархатный сезон.
– В Крыму хорошо! Особенно сейчас... Я здесь уже лет пять живу, никуда не выезжаю. У меня в Москве квартира есть, но я её другу отдал - он женился, ребёнок... А мне - здесь лучше! Ладно, давай выпьем. За знакомство! Я– Дима.
Чокнулись.
– Что? Прям не сдал, а просто так отдал?
–
Глеб.
– Ну как... За коммуналку они платят, за квартирой следят вроде... Я-то из детдомовских сам. Мне квартиру эту дали за так... Детдомовским положено. А мы ж раньше ничего не знали, вообще жить не умели... Знаешь, сколько наших поубивали из-за квартир? Ну, а Лёшка, мой друг по детдому, в армию в Чечню загремел. Детдомовских туда ваще любили брать - ни родственников, никого. Не перед кем отвечать и похоронки даже слать не надо... Ну, а он как- то чё-то с документами не так сделал, его с квартирой и кинули. Меня, правда, тоже в Чечню хотели взять, но я не пошёл.
– Как не пошёл?
– Давай допьём, ща мне пожрать принесут - и расскажу.
– Ну, вы сидите, ребят. Смотрю, вам нормально, а у меня ещё стрелка на
1
Приморском , - сказал, допивая стакан, Кир и, подхватив гитару, пошёл к выходу.
Портвейн оказался вполне приличным, и Глеб решил взять ещё.
– Не, я пивка. Я сам за себя заплачу, - ответил Дима на предложение Глеба взять и ему. Вернувшись за столик и отхлебнув, он продолжил.
– Я, как понял, что в Чечню набор, думаю, а чё я должен за их бабло умирать? Я хоть и малой, и из детдома, но понимал, чё это за война. Ну, я и начал дурковать. Сказал, что как дадут автомат, я всех офицеров перестреляю, потому что я анархист и ваще против войны. Они сначала всё грозились, что в казарме меня научат жизни и дурь выбьют, но потом всё-таки в дурку отправили... Во-о-от. А Лёха отслужил, вернулся. Ему жить негде, а он ещё девчонку с Кавказа привёз, русскую беженку... Она у него забеременела, я ему хату свою и отдал, тем более мне самому эта Москва - на фиг.
– А сам куда?
– Да я объявление дал в газетах: «Приму в дар дачу». Ну, мне чувак один прикололся и развалюшку подарил в Подмосковье.
– Да ладно?!
– Хошь - не верь, но я правду говорю...
– Не, ты не обижайся, но, правда, тяжело поверить... Расскажи, далыне- то что...
– А чё рассказывать? Дачу я ту отремонтировал. Я ваще руками работать люблю... Люблю, чтоб без вреда для экологии. Стараюсь минимум новых материалов использовать. Оно дольше, но и дешевле, и правильнее... А потом я эту дачу другим друзьям отдал, а сам в Европу поехал. Правда, у меня тогда уже паспорта не было, и я так...
– Как так?!! Без паспорта?!! А куда ж паспорт дел? [158]
– Да как-то сжёг по пьяни, а восстанавливать не стал. Решил, что анархисту и без паспорта нормально должно быть. А границу между Белоруссией и Польшей перешёл... Чуток на дереве от погранцов пришлось посидеть, потому что я прямо попёрся... Это мне уже после местный парень- белорус попался, так он показал, где местные ходят. Ну,
– Блин, клёво!
– сказал Глеб, разглядывая Димкины руки. Они и впрямь были рабочими. Правда это всё или нет, но так хотелось верить этому парню.
– А как ты здесь оказался?
– Да как-то потом поехал стопом сюда да и остался. Сначала в Коктебеле при винзаводе работал, но потом понял - сопьюсь. Теперь здесь в Севасе завис, снимаю дачи и ремонтирую их, на жизнь хватает, и мне хорошо.
Глеб огляделся вокруг. Время будто изменилось, растворилось и смешалось, другие движения, другие люди. Вон сидят мужики - прям, настоящие Паны из леса, а вот аккуратный пенсионер пьёт пиво и тихо читает газету, как будто нет тут шума и дыма коромыслом, ему здесь тоже спокойно, шлюха-ветеран пытается кокетничать с пьяными небритыми работягами.
– Я люблю батюшек и начальников!
– улыбается она, отворяя свой полубеззубый рот.
Вселенная, населённая людьми, но без человечьей власти, системы и порядка, кажется куда уютнее и даже добрее.
– Здесь будто Том Уэйте все свои песни написал - произнес вслух священник.
– А, хрипун этот... Он клёвый. А я знаешь, чё спросить хотел. Я сам некрещёный, но такие иконки из дерева вырезаю иногда, когда охота... Продаю потом на набережной. Иногда и так отдаю, если вижу, что денег нет, а человек прикололся... Так ко мне тут из храма подошли и сказали, что раз я не от церкви, то не могу этим заниматься. Но я ж от души. Я Евангелие читал как-то, так понял, что Христос - тоже анархист, такой же в общем...
– Да брось, не бери в голову! Они это из зависти, - ответил Глеб.
– Нормальный ты... Хочешь со мной в Лисью бухту рвануть? Я там на недельку зависнуть хочу, пока тепло ещё.
– Давай...
– Через пару дней они грелись на мягком осеннем солнце в уже почти опустевшей Лисьей бухте. У Димы зазвонил телефон.
– Алё? Да. Это я объявление давал, а что вы хотите?... Да, именно так, всё верно написано... Не, а что вам не нравится, я ж вас не неволю? Не хотите, не давайте... И что?... Ну... А земля она вся Божья... И зачем орать?... Я здесь на пляже лежу, а вы орёте, и я после этого ненормальный?... Ну, гуд бай... Аллах в помощь...
– Что это было?
– спросил Глеб.
– Да я в местной газете объявление дал, ну как в Москве, что в дар дом приму... А местные, особенно татары, прям, с ума посходили! Звонят и говорят: где это я такой наглости набрался, и кто я вообще такой, что они за эту землю... ну и всё такое... А я им отвечаю... Ну, ты слышал...
Дорога и нежность
Звезды на косах.
О, я уже все забыл,
Ты уже все сказал.