Бриганты
Шрифт:
Монах попросил провести его к самому главному командиру. Поскольку монахи часто служили шпионами, его проводили к маршалу Луи де Сансерру, который пировал с командирами отрядов и рыцарями. Мы отбили у англичан много приличного вина. Монаха посадили в самом низу стола, угостили вином и мясом. Чавкал он громче, чем рыцари. Что значит — неблагородный человек!
Когда он насытился, маршал произнес:
— Какие новости ты нам принес? Говори, не бойся, здесь нет чужих.
Монах помялся немного, потер нос в прожилках, а потом сказал:
— Я могу помочь вам захватить аббатство.
— Сен-Мор? — насмешливо спросил Луи де Сансерр, заподозрив, наверное, ловушку.
— Нет, другое, — ответил монах. — При условии, что вы убьете аббата.
Хотел бы я знать, за что он так возненавидел аббата?! Уверен, что началось всё из-за какой-нибудь ерунды. Типа неразделенной любви.
— Если аббатство богатое, возьмем грех на душу, — пообещал за всех Луи де Сен-Жюльен. — Так какое аббатство?
— Сен-Сальвен, — ответил монах.
Все сидевшие за столом командиры сразу посмотрели на маршала Луи де Сансерра. Это, как догадываюсь, говорило о том, что аббатство очень богатое.
— Послать туда всех я не могу, — сразу предупредил маршал. — Только два отряда: тебя, Луи де Сен-Жюльен и… — все остальные командиры напряглись, кроме меня, потому что знал, что меня не выберут, — …Карне де Бретона.
Остальные огорченно замычали.
— Для такого дела не помешал бы Венецианец, — предложил Карне де Бретон, которому сеансы кормления пиявок опять привели в норму кровяное давление.
— Можете и его взять, — быстро согласился Луи де Сансерр, потому что мой отряд был одним из самых маленьких в его войске.
Монах ушел утром, а мы выехали через день. Впереди скакали мои арбалетчики. Следом двигался отряд Луи де Сен-Жюльена, а замыкали бойцы Карне де Бретона. Все передвигались верхом. В деревне Пурьеон мы захватили много лошадей. Через вражеские деревни проезжали без остановок. Каждый боец знал, что впереди ждет богатая добыча. Не стоит заполнять переметные сумы всякой дешевкой.
Примерно километрах в четырех от аббатства углубились в лес, остановились на поляне и принялись рубить деревца и изготавливать мостки для преодоления рва. По договоренности с монахом, он после полуночи откроет нам ворота. К тому времени мы должны незаметно подобраться к аббатству и ждать сигнал — помахивание фонарем. Мы слезли с коней, отпустили их пастись. Три командира сели под дубом на принесенный бойцами ствол упавшего дерева, от которого воняло гнилью, плесенью, хотя сверху оно было сухим и крепким.
— А что, если там засада? — задал вопрос Луи де Сен-Жюльен.
— Если внутри, то погибнет несколько человек, а вот если снаружи… — Карне де Бретон не договорил.
— Давайте я пойду со своим отрядом. Если засады нет, подтянетесь вы, — предложил я.
— Нет, пойдем все вместе, — быстро произнес Луи де Сен-Жюльен.
Наверное, испугался, что мы ныкнем самые ценные трофеи. Мы договорились, что поделим добычу поровну, то есть, по количеству бойцов в отряде. Моему отряду достанется одна шестая. Я уже пожалел, что не увеличил отряд до сотни человек.
Словно искупая свою подозрительность, Луи де Сен-Жюльен предложил:
— Аббата убью я.
— Как хочешь, — разрешил Карне де Бретон, который, для такого сурового солдата, слишком религиозный человек.
Первая половина ночи выдалась темная, безлунная. Я выдвинулся первым. Старались двигаться бесшумно, однако получалось не всегда. Часто спотыкались и чертыхались, хотя я приказал рта не раскрывать ни в коем случае. Метрах в двухстах от главных ворот остановились. В темноте аббатство походило на большой замок. Впрочем, системой укреплений ничем от него не отличалось, разве что донжона не было. Ров шириной метров восемь и глубиной, как заверил монах, не меньше пяти. Подъемный мост поднят. Стены высотой шесть с половиной и толщиной три метра. На четырех углах прямоугольные башни высотой девять метров. Из-за стен выглядывает готический шпиль храма, который немного выше башен. В аббатстве тихо. Собак монах должен запереть в псарне. У аббата свора гончих. Сан не мешает ему лихо рассекать на коне по полям и лесам в погоне за добычей.
Сперва я вижу желтоватый огонек, который вдруг возникает из темноты, а потом слышу скрип открывшейся двери. Поленился монах смазать ржавые петли. Как бы из-за такой мелочи не сорвалась операция. Огонек поднимается выше и начинает перемещаться влево вправо.
— Пошли, — шепотом командую я своим бойцам.
Главное — не свалиться в темноте в ров. В доспехах не вынырнешь, а точно узнаешь, какой он глубины. Мои бойцы находят край его, начинают устанавливать мостки.
Монах услышал нас, перестал перемещать фонарь. Теперь держит его перед собой на уровне груди, чтобы свет был виден только спереди. Я подумал, что, если бы в аббатстве была засада, монах не стал бы так делать. Мои арбалетчики перебираются по мосткам на противоположный берег рва. Я следую за ними. Не понтуюсь, переползаю на четвереньках. Приблизившись к монаху, кладу руку ему на плечо, мягкое и теплое. От монаха сильно воняет потом. Это запах предательства.
— Дай фонарь, — тихо говорю ему.
У фонаря сверху медная ручка. Она теплая и влажная. Я поднимаю его и трижды перекрещиваю темноту перед собой. Это сигнал Карне де Бретону и Луи де Сен-Жюльену, что пора и им подтягиваться к аббатству.
— Веди нас, — отдав фонарь, тихо приказываю монаху.
Мы заходим во двор через дверь, узкую и невысокую, мне приходится наклонять голову, чтобы не цепляться шлемом за потолок. Монах открывает вторую дверь — и мы оказываемся во дворе аббатства рядом с внутренними воротами.
— Осторожно, здесь лежит… тело, — предупреждает монах и подсвечивает фонарем.
На каменных плитах, которыми вымощен двор, лежит, неестественно согнувшись, другой монах, на котором поверх рясы жак, а рядом валяются короткое копье и слетевший с головы черепник — маленький шлем, закрывающий только верхнюю часть головы, — с шерстяным подшлемником.
Я показываю арбалетчикам, чтобы поднимались на стены и занимали позиции. Те, что под командованием Хайнрица Дермонда зайдут во двор последними, поднимутся в надвратную башню, опустят подъемный мост, а потом откроют ворота. Остальные будут прикрывать их.