Брихадараньяка-упанишада
Шрифт:
помощью своего блеска, своего света он спит. Здесь [в этом состоянии] этот пуруша сам
бывает своим светом.
10. Там нет колесниц, нет [животных], запряженных в колесницы, не бывает дорог, [но] он
творит колесницы, [животных], запряженных в колесницы, дороги. Там не бывает
блаженства, радостей, удовольствия, [но] он творит блаженство, радости, удовольствия.
Там не бывает водоемов, лотосных прудов, рек, [но] он творит водоемы, лотосные пруды, реки. Ведь
11. Об этом – такие стихи:
Подчинив
сном
то,
что
принадлежит
телу,
Он
не
спит
и
взирает
на
спящих.
Приняв
сияние,
он
снова
идет
на
свое
место,
Золотой пуруша, одинокий лебедь.
12.
Охраняя
жизненным
дыханием
невысокое
гнездо,
Бессмертный,
выйдя
из
гнезда,
Он,
бессмертный,
идет,
куда
желает,
Золотой пуруша, одинокий лебедь.
13.
В
состоянии
сна,
идя
вверх
и
вниз,
Бог
творит
[для
себя]
многочисленные
образы,
Словно
веселясь
с
женщинами,
смеясь,
Словно даже видя страшные [зрелища].
14.
[Люди]
видят
место
его
развлечения,
Его самого не видит никто.
[Поэтому] говорят: "Пусть не будят его внезапно – ведь трудно вылечить того, к кому он
не возвращается". Однако говорят также: "Этот [сон] у него – то же, что и состояние
пробуждения, ибо, что он видит при пробуждении, то – и во сне. Здесь, [во сне] этот
пуруша сам бывает своим светом". [Джанака сказал]: "Почтенный, я дам тебе тысячу
[коров]. Говори же ради [моего] освобождения",
15. [Яджнявалкья сказал]: "Он, этот [пуруша], насладившись в этом глубоком сне, побродив [вокруг], увидев доброе и злое, снова спешит, как он шел [назад] к [месту] сна.
Что бы он там [в этом состоянии] ни увидел, то не следует за ним, ибо этот пуруша [ни к
чему] не прикрепляется". – "Это так, Яджнявалкья. Я дам [тебе], почтенный, тысячу
[коров]. Говори же ради [моего] освобождения".
16. "Он, этот [пуруша], насладившись в этом сне, побродив [вокруг], увидев доброе и злое, снова спешит, как он шел [назад] к месту пробуждения. Что бы он там ни увидел, то не
следует за ним, ибо этот пуруша [ни к чему] не прикрепляется". – "Это так, Яджнявалкья.
Я дам [тебе], почтенный, тысячу [коров]. Говори же ради [моего] освобождения".
17. "Он,
доброе и злое, снова спешит, как он шел [назад] к месту сна.
18. Как большая рыба блуждает вдоль обоих берегов [реки] – то с одной стороны, то с
другой, так и этот пуруша блуждает по обоим этим состояниям – состоянию сна и
состоянию пробуждения.
19. Как сокол или другая [быстрая] птица, устав от полета в этом пространстве и сложив
крылья, направляется к гнезду, так и этот пуруша спешит к тому состоянию, в котором, уснув, он не желает никакого желания, не видит никакого сна.
20. Поистине, в нем находятся артерии, называющиеся хита, такие тонкие, как волос, расщепленный на тысячу частей; наполненные белым, синим, красновато-коричневым, зеленым и красным [веществом]. И когда [он чувствует во сне], словно его убивают, словно его побеждают, словно его преследует слон, словно он падает в яму, то из-за
невежества он ощущает при этом тот же страх, который знаком ему в [состоянии]
бодрствования. [Но] когда [ему кажется, что он] словно бог, словно царь; [когда] он
думает: "Я есмь все сущее", – это его высший мир.
21. Поистине, это его образ, поднявшийся над желаниями, свободный от зла и страха. И
как [муж] в объятиях любимой жены не сознает ничего ни вне, ни внутри, так и этот
пуруша в объятиях познающего Атмана не сознает ничего ни вне, ни внутри. Поистине, это его образ, [в котором он] достиг [исполнения] желаний, имеет желанием [лишь]
Атмана, лишен желаний, свободен от печали.
22. Здесь [в этом состоянии] отец – не отец, мать – не мать, миры – не миры, боги – не
боги, веды – не веды; здесь вор – не вор, убийца – не убийца, чандала – не чандала, паулкаса – не паулкаса, нищенствующий монах – не нищенствующий монах, аскет – не
аскет. За ним не следует добро, за ним не следует зло, ибо тогда он преодолевает все
печали сердца.
23. Хотя, поистине, тогда [в состоянии глубокого сна] он не видит, – поистине, зрящий он,
[хотя] не видит. Ибо не разрушается зрение у зрящего, потому что не может погибнуть.
Но нет второго [после него], нет другого, отличного [от него], что он мог бы видеть.
24. Хотя, поистине, тогда он не обоняет, – поистине, обоняющий он, [хотя] не обоняет.
Ибо не разрушается обоняние у обоняющего потому, что не может погибнуть. Но нет
второго [после него], нет другого, отличного [от него], что он мог бы обонять.
25. Хотя, поистине, тогда он не пробует на вкус, – поистине, вкушающий он, [хотя] не