Бродячая жизнь

Гамсун Кнут

Алиса вернулась и сказала:

— Это ты разорвалъ мое хорошее полотно?

— Я вамъ заплачу за него, — отвтилъ я и продолжалъ щипать корпію.

Мистеръ Родгерсъ проникся ко мн уваженіемъ за мое искусство и сказалъ дочери:

— Замолчи, Алиса.

Эдвинъ все чаще и чаще открывалъ глаза, онъ началъ стонать и хотлъ прикоснуться рукой къ ран на голов, но я не допустилъ этого. Тогда онъ широко открылъ глаза, и по его взгляду я понялъ, что онъ меня узналъ. Я положилъ теперь корпію на вскрытую жилу и наложилъ повязку, что мн слдовало уже сдлать раньше. Посл этого

мы отнесли его на кроватку; и раздли его. Онъ впалъ въ безсознательное состояніе; тмъ временемъ я омылъ рану на его голов и забинтовалъ ее.

— Теперь можетъ пріхать и докторъ, — сказалъ я. И у меня было божественное настроеніе.

Но когда состояніе напряженноcти улеглось во мн, я сдлался вялымъ и апатичнымъ. Я опустился въ изнеможеніи на стулъ. Вскор затмъ я поднялся и вышелъ изъ дому, колни у меня дрожали, я примостился за конюшней и чувствовалъ, что я никуда больше не гожусь. Я просидлъ тутъ минутъ десять, посл этого я почувствовалъ себя немного бодре, пошелъ на поле, запрягъ воловъ и принялся пахать. Меня клонило ко сну.

Я пахалъ часа три. Наконецъ пришелъ старикъ Родгерсъ и сказалъ, что былъ докторъ, сдлалъ Эдвину перевязку и далъ ему капель. Мистеръ Родгерсъ попросилъ меня на сегодня прекратить работу. Я отпрягъ воловъ и отправился съ нимъ въ домъ.

Мы почти не говорили между собою, но я видлъ по глазамъ старика, какъ онъ былъ мн благодаренъ.

Мистрисъ Родгерсъ вышла къ намъ навстрчу и сказала мн:- Здсь былъ докторъ, онъ надется, что Эдвинъ выживетъ.

— Онъ сказалъ, что ты правильно поступилъ, надрзавъ жилу, — добавилъ Родгерсъ.

— Онъ сказалъ, что ты спасъ ему жизнь, — вмшалась мистрисъ Родгерсъ.

И опять я почувствовалъ Бога въ душ. Остальную часть дня я отдыхалъ. Но это бездлье не доставляло мн никакого удовольствія, я бродилъ по ферм и скучалъ; если бы было возможно, я опять принялся бы за полевыя работы. Алис слдовало бы сказать мн нсколько ласковыхъ словъ, но вмсто того, она подошла ко мн и сказала сердито.

— Ты топнулъ на меня ногой, Нутъ. Не длай этого въ другой разъ.

Я не нашелся ничего отвтить. Зато старики ршили, что я замчательно знающій человкъ, они внимательно прислушивались къ тому, что я разсказывалъ, и мн казалось, что они начали длать различіе между мной и Фредомъ, и, конечно, въ мою пользу. Такъ, напримръ, они однажды послали меня въ городъ продавать пшеницу и сдлать кое-какія порученія и покупки.

Между тмъ дни проходили за днями. Эдвинъ поправлялся, и все входило въ свою колею; подвигъ мой былъ мало-по-малу забытъ, и я опять бродилъ по ферм бднымъ и побжденнымъ. И для меня не было больше никакихъ перемнъ. Фредъ пришелъ ко мн и сказалъ:

— Скоро наступятъ морозы, а съ ними и конецъ пахотнымъ работамъ. Что ты думаешь предпринять?

— Право, я не знаю, — отвтилъ я. — Во всякомъ случа, мн надо обдумать.

Фредъ и я, мы жили дружно между собою, мы не были противниками, и я не сердился на него за то, что онъ присвоилъ себ мою запряжку. Алиса была тому виною. Фредъ не былъ бродягой въ худшемъ смысл этого слова, онъ принялся за бродяжничество только въ этомъ году, лишившись заработка. Къ тому же онъ гордился своей

красивой наружностью, и когда онъ смялся, то едва открывалъ ротъ, желая скрыть пустое мсто въ ряду зубовъ. Благодаря этому, у него былъ такой видъ, будто онъ смется черезъ щель. Но это ему шло, такъ какъ отъ природы у него были довольно полныя губы. — Посмйся еще немного! — говорила ему въ такихъ случаяхъ Алиса. Она была влюблена въ него по уши.

Хотя мн приходилось не легко въ виду того, что на мою любовь не отвчали взаимностью, но Фредъ также не покоился на розахъ. Онъ разсказалъ мн, что Алиса призналась своимъ родителямъ, что любитъ его, но родители потребовали, чтобъ она его забыла.

Фредъ сказалъ мн:

— Ты долженъ намъ помочь, Нутъ.

Я почувствовалъ себя польщоннымъ этой просьбой и спросилъ:

— Ты просишь меня съ согласія Алисы?

— Да, — сказалъ Фредъ, — она этого хочетъ.

Я сказалъ:

— Тогда я это сдлаю!

Мн казалось, что я своимъ невроятнымъ благородствомъ вытсню Фреда изъ сердца Алисы. Старики охотно разговаривали со мною, и я однажды спросилъ мистера Родгерса, гд онъ родился, въ город или деревн.

— Въ деревн, - послышался отвтъ.

— Должно быть, жизнь молодой двушки на уединенной ферм не изъ веселыхъ, — продолжалъ я. — Какъ же здсь знакомятся съ людьми?

Мистеръ Родгерсъ отвтилъ, что здсь все-таки есть окрестныя фермы. Затмъ каждую недлю она здитъ въ городъ. Но, конечно, много людей здсь не встртишь.

— А какъ обстоитъ дло съ замужествомъ? — спросилъ я. — Берутъ перваго встрчнаго?

Старики переглянулись между собою. Ихъ старшая дочь удрала изъ дому съ проходимцемъ. Но имъ посчастливилось, молодые люди пріобрли себ кусокъ земли и сдлались фермерами; маленькій Эдвинъ былъ ихъ сыномъ.

— Но все же опасность есть, — продолжаю я доказывать дальше. — Какъ легко можетъ случиться, что молоденькая двушка влюбится въ недостойнаго человка только потому, что она не знаетъ другого и не иметъ выбора. Да, въ этомъ отношеніи я наврное былъ правъ.

— Вообще, надо относиться осторожнй къ такимъ бродягамъ, какъ мы, напримръ, — добавилъ я въ заключеніе. Старики опять переглянулись между собою и, очевидно, поняли меня.

Но вскор я самъ испугался своихъ словъ; я зашелъ слишкомъ далеко. Алиса узнаетъ, что я дйствовалъ противъ Фреда.

Итакъ, я воспользовался первымъ удобнымъ случаемъ и сказалъ мистрисъ Родгерсъ, что Фредъ представляетъ собой исключеніе, что онъ несомннно порядочный малый и, будь я двушкой, мой выборъ наврное палъ бы на него.

И на этотъ разъ старики выслушали меня, и я замтилъ, что имъ стало ясно, какой я безкорыстный человкъ.

Въ сумерки я подкараулилъ двушку и хотлъ съ ней поговоритъ.

— Ты не другъ Фреда, — сказала она.

— Что я сдлалъ?

— Ты худо отозвался о немъ.

Тогда я повелъ Алису къ ея матери и спросилъ, что я сказалъ худого о Фред.

— Ты сказалъ, что нужно остерегаться бродягъ, но Фредъ представляетъ собой исключеніе и находку, — отвтила мать.

— Но, мать, ты мн этого не разсказывала! — воскликнула Алиса. — Благословитъ тебя Господь, Нутъ!