Бродячая жизнь
Шрифт:
— Къ чему намъ его поджигать? — спросилъ сердито Гунтлей. Завязался оригинальный разговоръ относительно этого паровоза…
— Если мы его подожжемъ, то произойдетъ взрывъ, — сказалъ Фредъ, — тогда соберется много народу и мы можемъ всхъ убить.
— Тогда на нашу долю перепадетъ много провизіи, — замтилъ язвительно Гунтлей.
А мн онъ сказалъ: — Этому сумасшедшему слдуетъ немедленно убраться отъ насъ. Онъ только мшаетъ намъ. Пока его не было, все шло хорошо.
Наговоривъ всякой ерунды, Фредъ погрузился въ прежнее безмолвіе.
Мы вс шли молча, старательно шагая передъ, только Гунтлей
— Что же будетъ дальше? — спросилъ онъ, обращаясь къ намъ.
— Я почемъ знаю, — послдовалъ мой отвть. — Нтъ, нтъ, ты этого не знаешь. А разв тебя тянетъ обратно въ Оранжъ-Флатъ? А что бы ты сталъ тамъ длать?
— Мы должны итти все прямо, — сказалъ Іецъ. Когда насталъ полдень, мы легли отдохнутъ. Гунтлей замтилъ:- Отчего ты молчишь, Фредъ?
— Ты обезьяна, — сказалъ Фредъ, глядя на него злыми глазами.
Это взорвало Гунтлея.
— Ты врно такъ знатенъ, что нуждаешься въ пряжк для башмаковъ? — сказалъ онъ, указывая на башмаки Фреда.
Фредъ молчалъ и вздыхалъ. Онъ прекрасно сознавалъ, что изъ насъ троихъ никто не былъ на его сторон. Когда мы двинулись въ путь, Фредъ попробовалъ заинтересовать насъ тмъ, что вдругъ нагнулся, поднялъ съ полотна желзной дороги не то камень, не то заржавленный блокъ и сталъ его со вниманіемъ разсматривать. Мы подбжали къ нему, въ надежд увидать что-нибудь интересное, и разочаровались, увидавъ, что это было, Фредъ это сдлалъ только для того, чтобы хоть на мгновеніе привлечь наше вниманіе.
Мы набрели на полуразвалившійся сарай, стоящій посреди степи. Очевидно, онъ стоялъ здсь со временъ постройки желзной дороги. Мы вошли въ него и стали осматриваться; но бродяга Фредъ не пошелъ съ нами.
Іецъ и Гунтлей стали, по обычаю бродягъ, вырзывать свои вензеля на стнахъ; въ это время Фредъ стоялъ снаружи, а Гунтлей нтъ-нтъ да поглядывалъ за нимъ въ замочную скважину.
Вырзавъ свой вензель, онъ подошелъ опять и сталъ смотрть. — Смотрите, онъ удираетъ! — закричалъ онъ взволновано. — Собака, онъ хочетъ улизнуть отъ насъ. Онъ знаетъ, вроятно, какое-нибудь хорошее мсто.
Мы помчались вс трое вслдъ за удирающимъ Фредомъ и орали такъ, будто намревались лишить его жизни. Замтивъ погоню, Фродъ круто повернулъ въ степь; но такъ какъ насъ было трое, онъ не могъ скрыться отъ насъ. Когда Гунтлею удалось схватить его въ свои объятія, онъ началъ трясти его, какъ малаго ребенка, и требовалъ отвта, извстно ли ему какое-нибудь выгодное мсто.
— Никакихъ доходныхъ мстъ я не знаю, — возразилъ Фредъ, — но я не могу оставаться съ вами. Вы озлобленные дураки. Пожалуйста, убей меня. Я не дорожу своей жизнью.
Мы опять помирились и всей компаніей продолжали наше путешествіе, пока не наступили сумерки; мы были изнурены и потому рано легли на покой. Но передъ этимъ я поссорился съ бродягой Іецомъ, и кончилось это тмъ, что онъ ударилъ меня нсколько разъ по физіономіи за то, что я назвалъ его мошенникомъ.
— Это правильно, онъ заслуживаетъ потасовки, — сказалъ Гунтлей и сталъ съ любопытствомъ наблюдать за нами. Наконецъ, мн удалось ударомъ подъ подбородокъ свалитъ Іеца на землю, и тогда онъ успокоился.
Ночью я услыхалъ, какъ Іецъ поднялся и пошелъ въ степь. Его штаны слегка касались травы; покрытой инеемъ. «У него что-то на ум», подумалъ я и въ темнот тихонько послдовалъ за нимъ. Я былъ отъ него на разстояніи десяти шаговъ, когда увидлъ, что онъ слъ на траву и сталъ что-то сть, — мн почудился мясной запахъ. «Значитъ, у него есть еще провизія», подумалъ я. Тихонько я вернулся на свое мсто и притворился спящимъ. Приблизительно черезъ полчаса вернулся Іецъ и улегся на траву…
Утромъ я разсказалъ Гунтлею о томъ, что я зналъ, и потребовалъ, чтобы онъ помогъ мн обыскать Іеца. Гунтлей, конечно, согласился и тотчасъ же облапилъ Іеца. Оказалось, что въ трехъ внутреннихъ карманахъ его блузы былъ спрятанъ хлбъ, причемъ мякишь хлба былъ вынутъ и вмсто него лежало мясо. Это было нашимъ спасеніемъ. Мы раздлили все на четыре части, и каждый изъ насъ получилъ маленькое подкрпленіе. Закусивъ, мы благодарили Іеца и благословляли его, хотя онъ и собирался насъ надуть. Іецу было стыдно, и онъ принялся насвистывать, желая насъ этимъ развлечь. Дйствительно, онъ свистлъ мастерски.
Затмъ мы отправились дальше.
По прошествіи часа мы увидали впереди какіе-то маленькіе блые квадраты. Прошло еще нсколько минутъ, пока наконецъ мы добрели до нихъ: это оказалась ферма съ полями, засянными пшеницей, съ искусственнымъ колодцемъ и различными постройками. Не доходя до фермы, мы натолкнулись на женщину, молодую двушку, сидящую за соломорзкой. Для насъ это было великолпнымъ видніемъ, такъ какъ мы пришли изъ степи и цлый вкъ не видали ни единой женщины. Она была молода, на ней была соломенная шляпа съ большими полями, и она привтливо кивнула намъ головой, когда мы ей поклонились. Гунтлей заговорилъ первый и просилъ ее дать намъ чего-нибудь закуситъ и выпить.
Двушка отвтила, что мы получимъ все, что намъ нужно.
— Насъ уволили изъ Оранжъ-Флата, потому что тамъ пахота теперь прекратилась, — сказалъ Гунтніей.
Тогда Іецъ захотлъ, чтобы на него обратили вниманіе, и желая показаться честнымъ, онъ сказалъ:.
— Нтъ, мы удрали изъ Оранжъ-Флата, такъ какъ у насъ было слишкомъ мало времени для сна. Вотъ гд правда.
— Хорошо! — сказала двушка.
Мы приблизились къ ней, я стоялъ съ фуражкой въ рук и говорилъ съ ней. Но больше всхъ ей понравился Фредъ, онъ былъ блокурый нмецъ и самый интересный изъ насъ всхъ. Она попросила его проводить ее до фермы, чтобы принести оттуда провизіи; а мы должны были тмъ временемъ присмотрть за ея лошадьми.
— На ферм никого нтъ, — сказала она, и она не ршалась насъ захватить всхъ съ собой, боясь испугать свою матъ. Пока двушка и Фредъ ходили на ферму, мы по очереди садились на соломорзку и правили лошадьми. Черезъ нсколько минутъ къ намъ подошелъ хозяинъ фермы. Онъ увидалъ, что мы умемъ работать и, прежде чмъ двушка вернулась съ дой, ея отецъ нанялъ насъ, четырехъ бродягъ, къ себ въ услуженіе вплоть до окончанія жатвы.
V
Съ жатвой мы покончили въ четыре дня, а съ молотьбой въ слдующіе два дня; такимъ образомъ мы: получили плату за семь дней и снова были свободны, какъ птицы. Іецъ готовъ былъ тотчасъ же покинутъ это мсто — какъ передъ этимъ онъ покидалъ уже вроятно цлую сотню; вдь уже цлую недлю онъ не велъ бродячей жизни. Я согласился итти съ нимъ вмст; но мы не хотли брать съ собою Гунтлея и нмца Фреда.