Бронзовый ангел (фрагмент)
Шрифт:
– Коленька, у него теперь есть цена - тысяча восемьсот пятьдесят долларов. Нам нужно где-то взять эти деньги. Илюша, как вы думаете, где их взять?
– Нета была как будто бы не в себе - блаженная отсутствующая улыбка блуждала на губах, глаза стали влажными и потемнели.
– Ну... я не знаю...
– с сомнением протянул Илья. Он глядел на летящего ангела и не мог глаз отвести.
– Да, это вещь!
– наконец выдавил он восхищенно, поджал губы и помотал головой.
– Потряс!
– Потряс, вот именно, это ты точно сказал!
– поддакнул старик, голос, похоже, начал возвращаться к нему.
– Нет, я не могу вот так стоять и глядеть
– Коля, надо что-то делать! Вот что, нам всем просто необходимо выпить по чашечке крепкого кофе. Илья, это вовсе недалеко, мы с Николаем Валериановичем живем в Малом Козихинском переулке, тут два шага пройти... Мы вас приглашаем.
И, не дождавшись согласия парня, оба подхватили его под руки и повлекли за собой.
* * *
Был уж поздний вечер, когда Илья шагнул в темноту из подъезда в Малом Козихинском и поспешил к метро. Отойдя на некоторое расстояние, он вдруг обернулся: старики махали ему вслед из освещенного эркера. Он в ответ помахал им, постоял, глядя на две тонкие почти прозрачные фигурки в освещенном окне... и резко свернул в прямо противоположную сторону - к Патриаршему пруду.
Их рассказ так его поразил, что парень понял: надо чуть отдышаться и переварить услышанное. В этот день в здешних краях он оказался случайно: заскочил к приятелю за компакт-диском и - надо же!
– оказался в самом центре событий. Теперь и он как-то причастен к удивительной истории ангела, и он вступил в незримое поле, образованное именем любимого Михаила Булгакова...
"Посидеть и подумать!
– велел себя Илья, поспешая к пустой скамейке у пруда, продуваемой свежим апрельским ветром.
– Тут такое, нарочно не придумаешь! Да уж, точно - не придумаешь, а оно есть, существует..."
Он не знал, куда бежать и что делать. Хотелось немедленно кому-то все рассказать, потому что хранить в себе было попросту невозможно. Решение пришло неожиданно, его осенило: только так он и должен сейчас поступить! И парень немедленно успокоился. Он поднялся и двинулся к дому № 10 по Садовой, бывшему 302 бис - дому, в котором жил Булгаков и где находилась знаменитая нехорошая квартира № 50, описанная в романе... Теперь там недавно открыли музей.
Музей был, конечно, уже закрыт, Илья постоял возле запертой двери, присел на ступеньку лестницы, посидел, покурил... И стал спускаться, касаясь рукой прохладной стены. Конечно, это была совсем другая дверь и стены сто раз перекрашивали с тех пор, как скользила по ним тень человека, чья жизнь теперь стала легендой... И все же, и все же! Илья как бы поздоровался с ним, он пришел к нему и без слов попросил о помощи. Их всех, - участников будущей постановки, - ждало что-то важное, какие-то перемены, и Илья сердцем чувствовал, что не для всех они будут радостными...
Вернулся домой он много позже полуночи, звонить ребятам из студии было поздно. Черт, как глупо, хоть бы с кем поделиться! А ведь и Макс, и Маня, конечно, не спят, они пташки поздние, но у одного телефон в коридоре звонок разбудит родителей, а другая живет в общежитии, - кто ж там на вахте её позовет в такой час?! Какое-то время Илья бесцельно мотался по комнате, потом лег и раскрыл том Булгакова.
"И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок... Гражданин ростом с сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая."
Илья отложил книгу,
Он подскочил так резко, что стукнулся головой о книжную полку, прибитую над диваном. В комнате вдруг стало душно, Илья дернул форточку настежь и схватил трубку.
– Алло!
В трубке затрещало, пискнуло, а потом откуда-то издалека послышался Алин голос.
– Алло, Илья? Плохо слышно...
– Аль, ты? Я перезвоню.
– Нет, не надо, родители спят, я сама...
– в трубке раздались частые гудки, и он бросил её на рычаг.
– Так лучше?
– новый звонок, теперь её голос был совсем близко.
– Ага, так совсем хорошо. Слушай, как здорово, что ты позвонила, я...
– Я тебе звонила весь вечер, - она говорила раздельно и нудно, голосом, лишенным живых интонаций, как училка, вдалбливающая урок.
– Тебя не было. Маркуша назначил на завтра общий сбор в двенадцать часов. Я уже всех обзвонила. Ну все, пока...
– Подожди!
– он подпрыгнул на месте и стиснул трубку так сильно, что она затрещала.
– Аль, послушай... я сейчас сдохну, если кому-то не расскажу, я такое узнал...
– Ты хочешь рассказать все равно кому или мне?
– спросила она с ехидцей, и он тут же понял, почему она говорила таким жутким голосом: боялась, он подумает, что она к нему клеится - звонит среди ночи...
Дурочка!
– фыркнул он про себя и на душе сразу стало легко.
– Да тебе я хочу рассказать, тебе! Хотел позвонить, но у тебя же братишка маленький, подумал, ещё разбужу... В общем, так, хочешь завтра помочь старикам: ну, Анне Арнольдовне и Николай Валерьянычу - это надо сделать с утра, я с ними встречаюсь в десять возле антикварной комиссионки на Малой Никитской. Ну, там ещё вывеска "Книги", знаешь? Завтра суббота, так что школу прогуливать не придется... Придешь? Ты там такое увидишь!
Тут вдруг в горле встал ком, и он понял: сейчас рассказать не сможет, только испортит все... А такое портить нельзя. Проглотив ком, закончил:
– Знаешь, я лучше потом расскажу. Или лучше пускай старики, у них это лучше получится. Догадайся только, с кем связана эта история?
Он ликовал, предвкушая, как расскажет ей историю ангела, как она загорится, какими бездонными станут её глаза... Почему-то немедленно захотелось увидеть её. И какое-то странное чувство противоречия охватило его: хотелось её подзадорить, подначить, заморочить девчонке голову... или выложить все одним духом!
– А сейчас рассказать ты не можешь?
– Алькин голос совсем ожил и завибрировал от волнения.
– С кем она связана?
– Вот завтра все и скажу, когда встретимся. Потерпи до завтра, старушка, о, кей? Не сердись, я хочу, чтоб ты прежде его увидела.
– Кого его-то, можешь толком сказать? Илья, свинтус ты, ну скажи, я ж теперь не засну!
– Ты придешь? Аль, я буду ждать. Очень!
– Ну, приду, приду! Можешь сказать?
– Утро вечера мудренее... Не сердись, слышишь? Так правда лучше, поверь мне, я не мучаю... просто кто-то как будто мне запрещает. Пожалуйста, не думай, что я нарочно... Ну ладно, все. До завтра, Аленький! Жду тебя в десять, пока.