Брызги шампанского
Шрифт:
Заглянул помощник:
– Доставили, Николай Иванович.
– Все в порядке?
– Да, ребята уже уехали.
– Тот самый Есюгин?
– Тот самый.
– Мне бы надо с ним повидаться.
– Нет проблем.
– Он как, в порядке?
– Насколько это возможно в его положении.
– Значит, в самый раз.
Усошин поднялся и тяжелой поступью направился к камере, куда поместили вздрагивающего всем телом Олега Есюгина. Двери как бы сами по себе раскрывались перед ним, встретившиеся в коридоре сотрудники прижимались к стенам, уступали дорогу, здоровались. Усошин отвечал кивком головы, но как-то механически, словно опасался расплескать скопившуюся в нем энергию, которую он берег для разговора с бывшим своим заключенным. Последний раз тяжело лязгнули запоры, и он шагнул в камеру.
Есюгин сидел в углу, на железной кровати, и вошедшая в него дрожь продолжала колотить его изнутри. Чтобы как-то унять ее, он обхватил колени руками и замер. На вошедшего Усошина он только скосил глаза и тут же снова отвел их в сторону.
– Привет, Есюгин, – сказал Усошин. – Узнаешь?
– Узнаю.
– Быстро вернулся... Видно, неплохо тебе здесь было, если так назад торопился, а? – Усошин присел на шаткий табурет посредине камеры.
– Как было, так и было, – у Есюгина, похоже, просто не было сил вдумываться в слова Усошина.
– Привет тебе из Москвы. Эдуард Валентинович звонил, просил передать пожелания здоровья и счастья.
– Спасибо.
– Из Новороссийска звонили.
– Кто? – дернулся Есюгин.
– Не знаю...
– Мужчина, женщина?
– Женщина, – соврал Усошин. И понял, что поступил правильно – Есюгин лишь кивнул головой, дескать, знаю, кто это мог быть. – Обо всем, что ты тут натворил, страна оповещена. Кстати, Горожанинов был моим другом. Едва ли не единственным.
– Я не знал.
– А если бы знал?
– Не пошел бы.
– Спасибо на добром слове... – Усошин помолчал, рассматривая свои ладони, потом медленно, невидяще окинул взглядом камеру, задержался на маленьком зарешеченном окне, тяжело вздохнул, как бы собираясь с духом, прежде чем произнести нечто важное. – У меня к тебе один вопрос, Олежка.
– Ну?
– Заказчик?
В ответ Есюгин закрыл глаза, сжав зубы так, что проступили тощеватые желваки, и покачал головой из стороны в сторону.
– Так, – протянул Усошин, и голос его окреп. – Тогда послушай меня. Мы с тобой пять лет бок о бок прожили, за это время я звезду на погоны заслужил, дите у меня родилось. На тебя я тоже насмотрелся за пять лет. Скажи мне, пожалуйста... Я ведь ничего мужик, а?
– Нормальный мужик, – Есюгин опасливо скосил глаза в сторону Усошина.
– Я не подличал с тобой... Не всегда наказывал даже, когда мог, а? Лечил тебя, дурака, когда ты болел или когда сказывался больным. Было?
– Было.
– Со мной можно разговаривать по-человечески?
– Можно.
– С тобой тоже можно, – польстил Усошин.
– Спасибо.
– Ты ведь не один был, это ясно. В милиции уже нашли концы. Группу захвата в командировку собирают.
– Куда? – опять дернулся Есюгин.
– В Новороссийск. Неплохо отдохнул там этим летом?
– Откуда вы знаете?
– Да ладно, – Усошин махнул тяжелой ладонью. – Послушай меня... Горожанинов – мой друг. Его убийство – моя личная проблема. Я не собираюсь никому ничего докладывать, никого не собираюсь подключать, и уж, конечно, не побегу в милицию, рассказывать что и как... Повторяю – это моя личная забота. Все, что скажешь, останется между нами. Даю слово. За пять лет ты должен был убедиться, что если Усошин дает слово, он его держит.
– Знаю, – кивнул Есюгин.
– Ты же ведь домушник... А тебя толкнули на другую работу.
– Никто меня не толкал!
– Не надо! – Усошин опять махнул рукой. – Какой дурак тебя заставил въезжать во двор к Горожанинову? Машину в таких случаях надо оставлять на улице. А ты?
– Кто же знал, что грузовик в воротах застрянет?!
– Ты должен был и об этом подумать. Если уж взялся за такую работу. Более опытные товарищи должны были тебя предупредить, – методично, негромко продолжал Усошин, как командир, разбирающий ошибки, допущенные во время учебных стрельб. – С тобой все ясно. Свое получишь. Если вас окажется двое – получишь половину. Если снова попадешь ко мне... Все будет нормально. Обещаю. На волю выйдешь живым. Я могу позаботиться о тебе, даже если окажешься в других лагерях. Перезвонимся с ребятами, договоримся. А сейчас я прошу тебя о помощи. Мы не должны допускать, чтобы с нашими друзьями поступали вот так плохо. Подключать милицию не буду, разберусь во всем сам. Он вам выдал аванс?
– Выдал.
– Обоим? – уточнил Усошин.
– Да.
– Сколько?
– По пятерке.
– А остальные?
– По факту.
– Сколько?
– Столько же.
– Хорошие деньги. Но недостаточные. Ты вляпался. Твой приятель тоже не успеет их потратить. Тебя кинули, Олежка. Тебе поручили ту часть работы, к которой ты не готов. И они это знали. Так не поступают. Дальше... Я не имею права здесь с тобой находиться – злоупотребил служебным положением. Поэтому никто не будет знать, что я у тебя был. Понимаешь, о чем говорю?
– Да.
– Кто заказал Славу Горожанинова?
– Курьянов.
– Так, – Усошин даже дыхание попридержал, боясь, что в воздухе исчезнет, испарится та звуковая волна, которая донесла до него эту фамилию. – Как его зовут?
– Не знаю.
– Кто такой?
– Таможенная шишка в порту.
– Каком порту? – уточнил Усошин, хотя ему все уже стало ясно. – Морском?
– Да, в Новороссийске.
– Ты его видел?
– Нет.
– Кто второй?
– Ваня.
– Какой такой Ваня?
– Ваня, и все. Ничего больше о нем не знаю. На пляже познакомились. Он и предложил. Как-то по пьянке проговорился насчет Курьянова. Вроде Толиком зовут. Они с Ваней давно в паре работают. У них уже были кое-какие дела.
– Он рассказывал о них?
– Как-то похвастался, что недавно одного мужика завалил... Тоже по заказу Курьянова. В собственных воротах. Очень удачно, говорит, получилось. Вроде крутой был мужик. По телевидению показывали.
Усошин лишь кивнул – речь явно шла о Гущине.