Будда и Моисей
Шрифт:
Мои ученики читают разные книги, но больше всего тратят время на разные праздные разговоры. О чём они только не говорят. Иногда я тайно наблюдаю за ними, подслушиваю их разговоры. У меня вызывают улыбку их рассуждения в дзэнском духе о притче о пятистах обезьянах, о том, что с помощью концепции «хондзи-суйдзяку» Конфуция и Лао-Цзы можно причислить к пантеону буддийских божеств; об их особом толковании девятого свитка сочинения «Дзодансю» («Собрание разных бесед»), написанного в 1305 году монахом Мудзю; о смысле буддийской ступы Гаутамы; о высшей милости богини Каннон; о благости чтения сутр и так далее. Они наивно верят, что головные боли императора Гисирагава, правившего страной с 1155 по 1158 год, объяснялись следствием дурной кармы. Слушая их разговоры, я часто вспоминаю трели моих волнистых попугайчиков. Так иногда любовь к птицам переключается на любовь к ученикам".
Вспомнив эти слова отца Гонгэ, я подумал: "А вдруг я потеряю Натали, на что тогда переключится моя любовь?
Мои мысли обратились к монахам, после того, как я вечером расстался с отцом Гонгэ. Некоторое время я провёл в их обществе, дожидаясь часа, когда мог незаметно пробраться к Натали в гостевой домик.
В темноте Хотокэ и Мосэ сидели на веранде своей хижины, спустив ноги во двор, и смотрели на звёздное небо, начинающееся сразу за кромкой кроны дерева, нависшего над хижиной. Половина неба была закрыта деревом, но другая юго-восточная половина, была достаточно хорошо высвечена звёздами, по ней проходил Млечный Путь. Казалось, если забраться на дерево, то можно коснутся пальцами Небесной Реки. Глядя на небо, Хотокэ дружелюбно заметил Мосэ:
– Я знаю, ты склонен к мечтательности. А у всех мечтательных людей рано или поздно начинаются галлюцинации. Им видится то, чего в этом мире не существует. В их сознании реализуется плод их воображения. Эти галлюцинации часто играют с ними злую шутку. Им наяву кажется, что что-то происходит, когда, в самом деле, ничего нет. Они начинают верить в иллюзию. Вот ты вообразил себе невесть что, хочешь сорваться с места ради какой-то призрачной цели, и меня за собой тянешь. Может быть, откажешься от своего безумного похода на юг?
– Ты можешь со мной не ехать, – сказал Мосэ, мечтательно потянулся и, заложив руки на затылок, лёг на спину на дощатый пол веранды.
– Уже поздно, что-то менять. Учитель сказал, чтобы я тебя сопровождал, – ответил Хотокэ.
– Я не нуждаюсь в сопровождающих, – сказал Мосэ.
– А вот Учителю так не кажется. Кто знает, что с тобой может случиться в дороге. Я думаю, что ты вообще не в своём уме, если у тебя случаются видения.
Мосэ перевернулся на бок, уперев голову рукой, посмотрел на небо.
– Ты хочешь сказать, что ты знаешь этот мир? – спросил он Хотокэ.
– Ну, в какой-то степени я его знаю. Мне кажется, что никто не знает этого мира наверняка, – задумчиво молвил Мосэ, глядя на звёзды. – Часто мы не принимаем наши видения всерьёз, а может быть, как раз в такие моменты, мир перед нами и раскрывается. Вот ты во время медитации закрываешь глаза, и как бы отстраняешься от этого мира, рвёшь с ним всякие связи, стараясь проникнуть в пустоту. И вдруг происходит просветление – сатори. И перед тобой возникает свет другого мира. Ты как бы преодолеваешь границы и попадаешь в другой мир, мир не физический, а духовный, в котором совсем другие измерения. Даже учёным трудно понять, что такое материя, время и пространство. До сих пор они не могут в этом разобраться. Я уже не говорю о том, что они совершенно произвольно трактуют электричество, хотя им повседневно пользуются. Они приспосабливают электромагнитные волны для своих нужд, не вникая в их суть.
– Они не понимают природы вещей, – сказал Хотокэ, – а пытаются нам объяснить мир и, как ты, утверждают, что знают этот мир, хотя ничего о нём не знают.
– Может быть, ты знаешь мир?
– Я тоже его не знаю, но хочу познать. Хаяси Радзан в своём сочинении "Ёрита Гэнно" – "Собрании сочинений Хаяси Радзана" на рубеже шестнадцатого и семнадцатого веков уже говорил: «Существует учение, согласно которому Великий Предел – это «ри» (строение), а «ин» и «ё» (тёмная и светлая энергия) – это «ки» эфир. В Великом Пределе имеется основа и «ин» и «ё», то есть, минус и плюс. В «ин» и «ё» также не может не присутствовать Великий Предел. «Пять постоянств» – это «ри», «пять первоначал – это «ки». На этом, видимо зиждется взгляд, согласно которому «ри» и «ки» неразделимы. Хотя это и означает, что я возвращаюсь к идеям Чжу Си, я буду твёрдо их отстаивать».
Высказав это, он зевнул. Далеко на юго-востоке из-за гор поднимался огромный багровый диск луны. Некоторое время оба монаха молчали. Молчание нарушил Мосэ, сказав:
– Весь этот мир наполнен тайнами. И Вселенная полна загадок, а наша земля – сосредоточенье этих тайн и загадок. Может быть, поэтому человек возник на земле, стараясь их разгадать.
– Да, – согласился Хотокэ, – во Вселенной очень много всяких чудес, и на нашей земле их не меньше. Ты только подумай, какие электромагнитные поля возникают на земном шаре. Вращение земли вокруг своей оси и вокруг солнца, вращение луны вокруг земли, движение земной коры, перемещение атмосферных потоков, геомагнитные поля – всё это порождает такие завихрения энергии, такие энергетические сферы, которые встретишь не везде во Вселенной. Вся материя, которая нас окружает, – это тоже энергия. И мы с тобой состоим из энергии, только у нас с тобой разные колебания. А представь, что есть такие существа, у которых колебания в тысячи раз быстрее, чем наши, или в тысячи раз медленнее. Тогда они становятся невидимыми для нашего глаза.
– Но тогда и мы невидимы для них, – улыбнулся Хотокэ.
– Вот именно! – воскликнул Мосэ. – А это значит, что вместе с нами существуют параллельные миры, которые находятся в том же пространстве, что и мы. Но мы о них даже не догадываемся. И может быть, наша энергия после нашей смерти перетекает в то их пространство, и начинает просто вибрировать с другой частотой.
– Но это уже из области фантастики, – усмехнулся Хотокэ.
– Вот когда ты смотришь телевизор, переключая с канала на канал, ты меняешь частоту воспринимаемой тобой энергии и не удивляешься. Почему же ты сомневаешься, что если мы научимся менять частоту своего физического состояния, то не сможем перемещаться в другие миры? Возможно, кто-то уже освоил это искусство и стал с нашей точки зрения бессмертным. Ведь что такое бессмертный? Или иными словами даос? Это тот человек, который научился управлять своей энергетикой, переноситься мгновенно на далёкие расстояния, исчезать и появляться, изменять погоду, превращаться в те или иные вещи. Такому бессмертному всё под силу, потому что не им управляет энергия, а он – энергией. Ему и воздуха не надо, потому что его энергия и есть его воздух. Недаром у нас в Японии живёт столько богов.
– Да, – согласился с ним Хотокэ, – Фудзивара Сэйка приблизительно в то же время сказал: «Японский путь богов также исправляет наши сердца, и высшей своей задачей синтоизм считает помощь народу и сострадание в его бедах; приверженцы Пути Юя и Шуня также считали это своей высшей задачей. В Китае такой Путь называют путём конфуцианства, в Японии – Путём богов; названия Пути разные, но его суть – одна».
– Вот видишь! – воскликнул Мосэ. – Это только доказывает наличие многообразия в мире.
Луна поднялась над землёй и приняла бледно-матовый цвет. Глядя на неё, Мосэ заметил:
– Я вполне допускаю, что сейчас Летающий Заяц находится на луне и в данный момент толчёт в серебряной ступке пилюли бессмертия.
Они оба рассмеялись.
Вскоре я их покинул и проник в гостевой домик к моей возлюбленной. В тот ночной час, лёжа рядом с ней недалеко от буддистского храма, я вдруг подумал о бессмертии, вернее, о том пути, который нас вёл к бессмертию.
Но что я представлял собой? И что представляла собой эта прекрасная женщина, спящая рядом со мной? Мы оба были маленькими пылинками огромного мира, дождевыми пузырьками, возникшими в океане жизни, отразившими его красоту и спешащими исчезнуть. Но этот краткий миг жизни нашего существования был наш, и он принадлежал только нам. И я вдруг ощутил всем своём существом реальность этого мира и полное наше присутствие в нём. Я подумал, что также, как неуничтожим этот мир, мы тоже не уничтожимы в нём. И если мы присутствуем в нём в настоящем, то и в прошлом мы всегда находились в нём, и будем в нём и в будущем. Это, наверное, и есть вечность нашего присутствия в этом мире.