Будда и Моисей
Шрифт:
– Здесь в порту меня зовут Тако (осьминог). Такая моя кличка, – сказал капитан, подавая нам руку. – А прозвали меня так, не потому что я сдаю кровь, а потому что в любую бурю всегда могу удержать шхуну против любой волны. Эти два моих помощника – мой отец и сын, так что этот корабль – наш семейный. Возим всякие грузы на юг и на север, этим и живём. До Кагосимы будем плыть два дня.
– А почему ваш отец и сын не очень похожи на вас? – задал Мосэ не совсем корректный вопрос.
Капитан, рассмеявшись, ответил:
– Потому что я похож на осьминога.
Затем, немного подумав, ответил уже, как будто, серьёзно:
– Когда-то и я был похож на них, пока не попал в лапы чёрта.
– Как это? – удивился Мосэ.
– Был такой период в моей жизни, – сказал Тако.
– Ушёл в море, а вернулся, меня никто не узнал, так я изменился.
– Как Урасима Таро?
– Верно, – ответил Тако и опять рассмеялся. – Только находился я не в подводном дворце у Морского Дракона, а в подводной лодке пирата Тора, который грабил и топил суда в районе индонезийских островов. Захватил он меня на моей лодке в море, когда я рыбачил, лодку потопил, а меня взял к себе в рабство, матросом. Я же потомственный матрос. Мой дед воевал ещё с русской эскадрой адмирала Рождественского в русско-японскую войну. А отец, – он кивнул в сторону машинного отделения, – на подводной лодке топил американские и английские корабли в проливе Гуадалканал, что возле Австралии. Тора работал на Абурауси (Толстую Корову), может быть, слышали?
– Ещё бы не слышать? – охотливо отозвался Мосэ. – Я его сам разыскиваю.
– Поквитаться? – участливо спросил Тако.
– Нет, что вы! Я даже в глаза его не видел. Хотел спросить его об одном учении. Называется «Роккакурон» – «Учение шести углов». Может быть, вы его читали?
Тако покачал головой и сказал.
– Читать я его – не читал, но слышать о нём – слышал.
– От кого? – оживился Мосэ.
– От Тора. Он частенько нам о нём рассказывал, когда мы скитались по южным морям. Говорил, что это учение пришло откуда-то с юга. Может быть, из Калимантана или Бали. Это учение позволяло предвидеть будущее. А бандитам и пиратам, которые не могут полагаться на случай и рисковать, ох как нужно было такое учение.
– Значит, Тора занимается пиратством? – уточнил Мосэ.
– Раньше занимался, а сейчас сошёл на берег. Его подводная лодка затонула, когда ушла в рейс без него. Её потопили американцы, когда им надоело терпеть его разбой на море. Может быть, он в тот раз предвидел гибель экипажа и не поплыл с ними, не знаю. В то время я уже сбежал с лодки. Пока я добирался домой, прошло десять лет, меня никто не узнал, ни сын, ни жена, ни отец. Так я изменился. Когда занимаешься не своим делом, то всегда меняешься.
– И что это за люди такие, Тора и Абурауси? – спросил Хотокэ, до этого молчавший.
Капитан посмотрел на него и серьёзно ответил:
– Я думаю, что оба они – черти. Только один будет посильнее другого. Оба они связаны с нечистой силой.
– Почему вы так думаете?
– Однажды, когда я уже был в рабстве у них, мне довелось увидеть силу их колдовства.
– Какого колдовства? – удивился Хотокэ, начинающий проявлять интерес.
– Я видел, как они подняли со дня моря затонувшую русскую эскадру и ввели в порт Канадзавы. Это были настоящие военные корабли времён русско-японской войны. С заходом солнца корабли рассеялись, как утренний туман. Что-то там у них не сработало с колдовством. Многие члены банды утонули в заливе. Тогда наша подводная лодка находилась вблизи порта, нам даже удалось несколько бандитов спасти. Ходили слухи, что корабли им помешал удержать на плаву какой-то новый небожитель, появившийся из России, под именем Синий Дракон.
Во время этого разговора капитан вытащил свою чёрную трубку, набил её табаком и закурил. Едкий табачный дым стал стелиться за кормой, как из трубы океанского лайнера. Солнце стало припекать так сильно, что капитан предложил нам опустить тент ниже, и прилечь на ящики с товаром. Покурив, Тако выбил из трубки пепел себе в ладонь и сменил рулевого. Судно взяло курс на юг. На горизонте море и небо сомкнулись в единый путь.
Монахи произнесли слова молитвы: "Наму-амидабуцу". Хотокэ произнёс:
– И всё же странно, что он за десять лет смог так измениться, что его не узнали даже родные. Как это может такое быть?
Мосэ ему ответил:
– Изменения человека не зависят от времени, также, как и его дела. Как говорил Сато Иссай в "Записи раздумий" – «Гэнси року»: Небесный Путь совершается во времени, людские деяния от времени не зависят. Всё неизбежно. Невозможно ничего не приблизить, ни отодвинуть. Человек иногда, отрываясь от своих корней, полностью меняется, даже внешне.
Монахи развернули фуросики и пригласили нас с Натали позавтракать вместе с ними. Когда мы поели, и они выбросили коробки в море, то их тут же потянуло на сон. Развалившись на тюках, они тут же уснули. Мы с Натали уединились на корме в тени рубки и улеглись на палубе. Я обнял Натали за плечи.
– Ты не сожалеешь, что мы отправились вместе с ними? – спросил я, поцеловав её в шею.
– С тобой – хоть на край света, – ответила она улыбнувшись.
– Незабываемое время мы провели в этом храме, – сказал я, – даже жаль уезжать оттуда. Такое чудесное и такое странное место. Но самое удивительное это – то, что мы там с тобой встретились возле того огромного дерева. Только сейчас я понял, что это – дерево жизни. Помнишь место из Библии, когда Ева дала вкусить Адаму плод с древа познания? Этот плод Адам вкусил, но Бог, испугавшись, что Адам может вкусить также плод с древа жизни, изгнал их из Эдема. У меня сейчас такое чувство, что мы сами покинули этот Эдем, так и не вкусив плода жизни. Этой ночью мне приснился странный сон. Во сне я почти проник в тайну жизни, лёжа рядом с тобой, но потом мой сон прервался. И сейчас я понял, что знания о мире мы все получили, а вот, что такое сама жизнь, никто из нас до сих пор не знает. Если мы сейчас это разгадаем, то сможем обрести бессмертие. Там, возле того дерева у меня открылись небывалые способности, мне почудилось, что я научился проникать в будущее, видеть и узнавать то, о чём раньше даже мечтать не мог. И эти два монаха могут помочь нам проникнуть в эту тайну. Это знаменательно, что здесь в этом уголке земного шара соединились Запад и Восток в своём стремлении понять, что же представляет собой природа, и что есть жизнь. Я думаю, что наступило время узнать все тайны, которые так долго скрывал от нас Бог.
Натали улыбнулась и с некоторой иронией в голосе спросила:
– Ты надеешься на это?
– Увидим, – уверенно ответил я.
Некоторое время мы лежали молча, пока сон не сморил нас, и мы спали как дети в люльках, убаюканные волнами.
Когда мы проснулись, уже стемнело. На небе зажигались звёзды. К нам подошли монахи и, сев на палубе, устремили взоры к небу. Слева, далеко на горизонте, проплывали огоньки берега. Небо и море быстро окутала тьма, лишь всполохи света сверху и снизу напоминали, что в этой тёмной массе существуют ориентиры пространства. Впереди на мостике маячила спина капитана, который, казалось, дремал, вцепившись в штурвал. Мотор монотонно работал. Отец и сын, вероятно, спали. Море было спокойное, корабль мягко скользил по набегающим волнам.
– Чем будем питаться завтра? – подал голос Мосэ. – Завтраки мы съели, а ужина, как видно, не предвидится. Надо было пригласить на завтрак капитана, а то мы слопали всё сами, ни с кем не поделились, как-то некрасиво получилось.
– Это уж точно, – улыбнулся Хотокэ. – Поступили с тобой как невоспитанные свиньи и тут же завалились спать. Что капитан о нас подумал? С завтрашнего дня начинаем поститься, объявляем «тандзики» – пост. Эту ночь проведём в молении прямо здесь в море под открытым небом. Такого ночного бдения посреди моря у нас ещё не было.