Бухарин. Политическая биография. 1888 — 1938
Шрифт:
Роль Бухарина в этих событиях, его вклад в успех партии заслуживают особого внимания по двум причинам. Благодаря этому Бухарин сумел подняться над старшими по возрасту и занимавшими более высокое положение большевиками — претендентами на руководящую роль в партии; в то же время это предопределило его лидерство в оппозиции левых большевиков ленинской политике всего через три месяца после прихода партии к власти. И то и другое проистекает из того факта, что Ленин и левые большевики со своим наиболее выдающимся представителем Бухариным находились в принципиальном согласии по всем основным проблемам, стоявшим перед партией в 1917 г. Это единодушие привело Бухарина накануне его двадцати девятилетия в возглавляемую Лениным руководящую верхушку большевиков, которая стала правительством Советской России. В феврале 1918 г., когда Ленин отошел от своего бескомпромиссного радикализма 1917 г., Бухарин и левые стали в оппозицию [14] .
14
Автор имеет в виду подписание Брестского мира, которое было вынужденной уступкой молодой Советской республики превосходящим силам германского империализма.
Бухарин последовательно выступал против мирного договора с Германией. Вскоре он открыто признал эту, по его словам, «крупнейшую политическую ошибку».
Спорные вопросы, по которым Бухарин и Ленин резко расходились в эмиграции, к 1917 г. были либо разрешены, либо потеряли свою актуальность (в значительной степени потому, что вождь изменил свое отношение к ним). Знаменательно разрешение и мелких споров между Бухариным и Лениным. Например, в 1917 г. для привлечения народных масс к большевикам Ленин умело сочетал лозунг поражения своего правительства с антивоенными мирными лозунгами, подобными тем, которые Бухарин и божийская группа выдвигали на Бернской конференции. К тому же Ленин, отойдя от своей прежней позиции, серией примирительных жестов дал возможность Троцкому и его последователям вступить в большевистскую партию. Призыв Бухарина к единению всех активных марксистов, выступавших против войны, призыв, брошенный им в 1915 г., наконец стал осуществляться, во всяком случае на этот раз. Поэтому именно ему было поручено приветствовать троцкистов на VI съезде партии в июле 1917 г. «В этом зале, — заверял он собравшихся, — нет ни одного человека, который не чувствовал бы необходимости объединить все жизненные силы социал-демократии» {202}. Но главной причиной возрождения солидарности было принятие Лениным максималистского направления, воплощенного в бухаринском призыве к революционному разрушению буржуазного государства. В своих знаменитых Апрельских тезисах, провозглашенных в 1917 г. после возвращения в Россию, Ленин, к изумлению партийных руководителей, включил антигосударственные воззрения в политическую программу.
До возвращения Ленина партийные руководители в России, возглавляемые Каменевым и Сталиным, считали, что возникшая после падения царизма «буржуазная» республика просуществует долго и что большевики будут в ней лояльной оппозицией. Соответственным образом они сформулировали партийную политику. Ленинские Апрельские тезисы выдвигали совсем другую ориентацию. Настаивая на том, что русская революция уже движется от своей буржуазной фазы «ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства», Ленин требует: «Никакой поддержки Временному правительству», ни его военным усилиям, ни его внутренней политике, какова бы она ни была. Он призывает к разрушению существующего государства, «устранению полиции, армии, чиновничества», созданию «революционного правительства» Советов, «государства-коммуны», которое одно могло вести «революционную войну» против всех империалистических держав. Социал-демократам, которые относились к его предложениям как к разнузданному анархизму или «безумству сумасшедшего», советовалось (так же, как раньше Бухарин советовал Ленину) прочесть «что говорили Маркс и Энгельс о типе государства, необходимого пролетариату». Апрельские тезисы сжато и ярко предвосхитили работу Ленина «Государство и революция», написанную в августе и сентябре, и провозгласили его политическую программу 1917 г.: «Долой Временное правительство! Вся власть Советам!» {203}.
Выводы Ленина провозгласили необходимость восстания и социалистической революции и, хотя он лишь вскользь затрагивал вопрос о сроках их проведения, ввергли большинство большевистских руководителей «в состояние расстройства и замешательства». Как вспоминал Бухарин через семь лет: «Часть нашей собственной партии, и притом немалая часть нашей собственной партии, увидела в этом чуть ли не измену обычной марксистской идеологии!» {204}. Неуверенность, робость, молчаливое принятие парламентской демократии после многих лет борьбы с самодержавием и буквальное прочтение марксизма, который внушал, что социальные условия в крестьянской России не созрели для пролетарской или социалистической революции, были причиной того, что многие старые большевистские руководители без энтузиазма и даже открыто враждебно отнеслись к ленинскому призыву к восстанию. Их сопротивление включало как публичную оппозицию ближайших соратников, в том числе Зиновьева, Каменева, Рыкова и Ногина, так и широко распространенные и постоянные «колебания… верхушки нашей партии, страшившейся борьбы за власть». Для подготовки социалистической революции Ленин должен был сначала революционизировать свою собственную партию; тяжелой борьбой за это он был занят, начиная с апреля до заключительного момента в октябре {205}.
В конце концов он смог достичь этого, использовав не только свою огромную способность к убеждению, но и содействие и помощь тех, кто ранее был в стороне от высшего партийного руководства. Две группы были решающими в этом отношении: троцкисты, занявшие высокое положение в партии сразу после вступления в нее и игравшие главную роль в Петрограде; и юное левое крыло большевиков, пользовавшееся наибольшим влиянием в Москве. Среди последних Бухарин был самым выдающимся. Подобно большинству молодых большевиков, Бухарин не испытывал симпатий к умеренности и либеральным увещеваниям нового «буржуазно-демократического» правительства и предвидел вторую революцию. Это настолько сильно объединило его с Лениным, что даже отдельные стычки по поводу теоретического раздела партийной программы, происшедшие летом, не смогли серьезно разъединить их.
Апрельские тезисы Ленина, подтвержденные его личным, переданным через Крупскую заверением, узаконили радикальную позицию Бухарина по вопросу о государстве, «основному и принципиальному вопросу практики революционного класса». Вооруженные этой перспективой, и Ленин, и Бухарин стояли «все время на левом фланге» партии в 1917 г. {206}. В результате Бухарин перестал быть полуизгоем и на VI партийном съезде в июле стал полноправным членом Центрального Комитета, «генерального штаба большевизма» 1917 г. В отсутствие Ленина, Зиновьева, Каменева и Троцкого он (как и Сталин) выступал на съезде с основным докладом, что означало его принадлежность к высшему партийному руководству {207}. И именно Бухарин написал манифест революции, главный документ съезда.
Ареной деятельности Бухарина, где он в 1917 г. выдвинулся в качестве представителя высшего партийного руководства и внес свой вклад в радикализацию партии, была Москва. Постоянно игнорируемый историей революции, которая ориентируется на Петроград, этот город принес партии некоторые из ее самых ранних и наиболее важных успехов. Первоначально, однако, в среде московских большевиков, как и в большинстве партийных организаций, произошел глубокий раскол между защитниками умеренности и сторонниками радикализма. Правые большевики обладали особым влиянием в степенной древней столице, находившейся в сердце крестьянской России, и это укрепляло их осторожные воззрения. «Здесь, в самом центре буржуазной Москвы, — размышлял один из них, — мы действительно кажемся себе пигмеями, задумавшими своротить гору» {208}. Правые силы концентрировались в городской партийной организации, Московском комитете, чье руководство включало многих защитников умеренности, в том числе Ногина и Рыкова {209}.
Однако на другом крыле партийцев-москвичей была сильная и влиятельная группа воинствующих молодых большевиков, обосновавшихся в Московском областном бюро. Ответственное за все партийные организации в тринадцати центральных провинциях вокруг Москвы, где жило 37 % населения страны, а к октябрю сосредоточилось 20 % общего количества членов партии, Бюро было оплотом левых большевиков {210} . По прибытии в Москву в начале мая Бухарин снова вошел в состав Московского городского комитета. В равной мере важно и то, что он вошел в состав узкого руководства Московского областного бюро [15] , где он заново объединился со своими доэмигрантскими друзьями; Бюро стало исходным пунктом его деятельности и его влияния в 1917 и 1918 гг. {211} .
15
Документальные материалы не подтверждают вхождение Бухарина в узкий состав Московского областного бюро РСДРП (б).
Первая областная партийная конференция состоялась 19-21 апреля 1917 г., когда Бухарина в Москве еще не было. На второй областной конференции (21-23 июля) Бухарин не присутствовал и в Областное бюро не избирался. Третья областная конференция состоялась в декабре 1917 г.
Первый состав узкого бюро МОБ РСДРП (б) был избран 17 мая 1917 г. на пленарном заседании Областного бюро. В него вошли А. С. Бубнов, И. С. Кизильштейн, Г. И. Ломов, С. П. Нацаренус, В. В. Оболенский, В. Н. Яковлева. 19 августа 1917 г. в узком составе Бюро произошли частичные изменения: вместо Бубнова в него был введен Е. М. Альперович. В воспоминаниях Ломова и Стукова, на которые ссылается Коэн, ошибочно утверждается вхождение Бухарина в Областное бюро, причем о его узком составе не упоминается.
Но в целом Бухарин оказывал значительное влияние на работу Областного бюро и его узкого состава.
Деятельность большевиков в Москве в 1917 г. разворачивалась в борьбе за преобладающие позиции между склонявшимся к осторожности Московским комитетами радикальным, настроенным на восстание Бюро {212}. Два обстоятельства усиливали это соперничество. Во-первых, Бюро формально имело власть над Московским комитетом, который считался просто «одной из областных организаций» — ситуация обидная и оспариваемая более старым и почтенным городским комитетом {213}. Во-вторых, отношения между ними регулярно обострялись конфликтом поколений. К началу лета Бюро было во власти большевиков поколения Бухарина. Штаб Бюро находился в Москве, и его главными руководителями были Бухарин, Осинский, Владимир Смирнов, Ломов, Яковлева, Кизельштейн и Иван Стуков. Исключая Яковлеву, которой исполнилось 33 года, остальным не было тридцати, то есть это поколение было на десять-двадцать лет моложе руководителей Московского комитета (хотя потом в Комитет вошло несколько молодых руководителей) {214}.
Хотя большинство Московского комитета в конечном итоге поддержало восстание, его реакция на радикальный курс, провозглашенный Лениным и левыми, была замедленной и нерешительной во всех отношениях. Большинство его старших по возрасту членов полагали, как утверждал один из них, что «нет ни сил, ни объективных условий для этого» {215}.
Руководителей Бюро, постоянно подталкивавших старших партийцев из городского комитета, очень волновало во время Октября и то, что «миролюбивые» взгляды и «значительные колебания» в МК могут стать роковыми «в решающий момент» {216}. Поэтому, несмотря на решительную поддержку со стороны некоторых старых московских большевиков, молодые москвичи склонны были рассматривать окончательную победу революции в Москве как свое личное достижение, four de force [проявление большой силы] своего поколения. Как позднее высказался по этому поводу Осинский, они вели борьбу за власть «при значительном сопротивлении большей части старшего поколения московских работников» {217}.