Бухарские палачи
Шрифт:
— Ты же не учился ни в школе, ни в медресе, откуда ж ты знаешь суры [25] Корана? — спросил Хамра-Силач у Маджида.
— А я действовал по примеру степняков. Слыхали, они о себе рассказывают: «Мулла бубнит «пичир-пичир», и мы за ним повторяем «пичир-пичир». Я стоял среди молящихся и проделывал все, что они, — сознался Маджид. — Дальше было так. Шейх уселся спиной к мехрабу, все остальные — вокруг него. Шейх читал Коран, опять молился, я чуть терпение не потерял... Но всему приходит конец. Один за другим правоверные стали покидать мечеть. А пирзода
25
Сура — глава Корана.
Пирзода величаво переступил порог и влезая в кавуши, благосклонно взглянул на меня. Я пробормотал: «Салом». «Ваалейкум ассалом», — ответствовал он и протянул мне руки. Я почтительно прикоснулся к ним губами. В этот самый момент я и сунул ему свой дар.
Шейх вымолвил: «Хай, хай, бог примет!» — и давай читать за меня молитвы, а затем: «Не пропускайте намазы и вы достигнете желаемого!»
На этом мы и расстались.
— Ничего неблаговидного в поступках пирзода, по-моему, нет, — отметил Кодир-Козел.
— Уж очень ты шустрый! — ответил ему Маджид. — Слушай дальше. Однажды я нес караул у ворот Арка. Эмира в Бухаре не было, он кейфовал в Ялте. Прошение у народа принимали вместе кушбеги и кази-калон. Часов в десять утра к Арку приблизилась кучка сильно взбудораженных людей. Они толкали и пинали человека, на голову которого был наброшен халат; видно, они уже изрядно намяли ему бока.
— Всех их в Арк не пускать, привести виновного, истца и четырех свидетелей, — скомандовал страже кази-калон.
Мы в точности исполнили приказ. Обвиняемый, голова которого была закрыта халатом, засеменил к кази-калону, лепеча:
— Спаси аллах, спаси аллах! Неслыханная клевета, страшный поклеп!
Кази-калон допросил истца.
— Таксир, этого человека я поймал в собственном доме, — поведал тот. — Он проник туда, чтобы обесчестить мою жену. Я решил доставить нечестивца сюда, к вратам благословенного Арка. Со мной — староста нашего квартала и соседи; они были очевидцами. Смиренно уповаю на вас и шариат.
— Открыть ему лицо! — распорядился кази-калон. — Кто этот нечестивец?
— Я подошел к греховоднику и снял с его головы халат. Кого же я увидел! Того самого духовного наставника и святого шейха из обители Боло-хауз! Да, да! Самого высокопочитаемого мною пирзода!
— Ах, молодец, Маджид! — крякнул от удовольствия Хайдарча.
— Ну и ну пирзода, ну и праведник! — добавил Рузи-Помешанный, и все палачи захлопали в ладоши.
— Тише, — поостерег их Маджид, — подслушают и донесут на нас: «Они, мол, из джадидов», и нас тоже вздернут на виселицу.
— Не робей, парень, не родился человек, который посмел бы пикнуть против нас. Настало время палачей, никто не поднимет на нас руку.
— Да, если можно было бы разделаться с палачами, эмира укокошили бы первым, — не преминул вставить Рузи-Помешанный.
— Кази-калон, — продолжал Маджид, — прорычал: «Чтоб тебе околеть! Чтоб тебе сгинуть!» Потом
Когда же они ушли, кази-калон стал нашептывать кушбеги:
— Если мы накажем его строго в соответствии с прогрешением{9}, позор падет на всех мулл и шейхов. Не ограничиться ли нам назиданием?
— Шариат в ваших руках, — согласился кушбеги. Кази-колон сделал знак, и стража подвела пирзода.
— Мы не желаем из-за тебя позорить служителей великого и всемогущего аллаха. А не то отдали бы тебя на избиение камнями! Убирайся! В будущем твори, предвидя последствия.
— Оговор, таксир, клевета! — запричитал было пирзода. К нему подскочил есаул и погнал прочь, приговаривая: «Кайся! Молись за эмира!»
Пирзода завел-затянул молитву во славу и процветание его величества, затем, как ни в чем не бывало, поправил одежду, чалму и спустился к Регистану.
— Существует ли на свете этот твой пирзода? — усомнился Кодир-Козел.
— Существует, и похождения его на этом не кончаются.
— Раз так, мы рады! — сказал Хамра-Силач.
— Как-то я приехал в Каган развлечься. Прохаживаюсь по улицам и вдруг — гвалт на привокзальной площади. Смотрю — из вагона высаживают арестанта, по бокам — стража с русскими ружьями. Я признал... в арестанте обожаемого своего святого отца — пирзода! Мне не терпелось пронюхать, что он натворил на этот раз, но стража и близко меня к нему не подпустила. Я поневоле потащился в хвосте длиннющей процессии зевак... Исчез мой пирзода в приемной туксаба — военного начальника Кагана, а меня и других любопытных, само собой, прогнали.
Назавтра я — к приятелю, а он служил у туксабы; и так и эдак стал выпытывать у него, почему схватили пирзода.
— Что же он выкинул? — спросил Хамра-Силач.
— На станции Фараб завернул пирзода, куда бы вы думали? В притон, да к тому же неузаконенный властями. Его содержала тайно какая-то частница без патента. Полиция застукала пирзода там и составила на него протокол. Ни в жизнь не догадаетесь, что там понаписали! Содержательнице притона тоже досталось, а как же иначе, ведь «она, не имея на то официального разрешения, открыла прибыльное заведение». В общем, их обоих отвели к начальнику полиции. Тот припаял хозяйке семь суток ареста; грешника же, как подданного Бухары, отослал под стражей к туксабе Кагана — пусть-де он принимает меры по собственному усмотрению.
— А его «высокородие» туксаба? — последовал вопрос Курбана-Безумца.
— Туксаба запросил по телефону указаний от кушбеги; тот в свою очередь посоветовался с кази-калоном, и они, посовещавшись, опять простили любвеобильного пирзода.
— Шахиду помог мюрид [26] , — вставил Хамра-Силач и все дружно засмеялись.
— Услуга за услугу. В день Страшного суда шахид пирзода избавит мюрида кушбеги от адского огня, — заметил под общий хохот Рузи-Помешанный.
26
Мюрид — послужник, ученик, последователь духовного наставника.