Бухенвальдский набат

Соболев Александр

31 декабря 1964

* * *

Сегодня волей высшей власти мой день рожденья — юбилей. И нет оваций. Это к счастью, мне, как полынь, претит елей. Да, время пулею несется, чтоб пулей сердце поразить. Ну что ж... Сегодня светит солнце, и надо жить, и стоит жить. Я не хочу пока итожить — что людям дал, что — задолжал. Уже десяток пятый прожит. Шестой... Зеленый свет, вокзал... Лишь на минуту остановка, и дальше в путь, и дальше в путь. В моей руке перо—винтовка и нету права отдохнуть. Не знаю, сколько мне осталось до точки той, до тупика... Известно: есть на свете старость, есть

обреченность старика. Но не затем я поднял к бою кулак с отточенным пером, прийти чтоб к вечному покою покорным, сытым старичком. Дел впереди — край непочатый! Осуществить хотя бы треть.. Нет, я — не рупор, я — глашатай. Мне не положено стареть.

Август, 1965

ПТИЦЕЛОВЫ

Трещал мороз суровый. Румяные сынки, подростки-птицеловы, расставили силки.

Добавив крошки хлебные в пшено и коноплю, воскликнули: — Любезные, пожалуйте в петлю!

Пернатых голод гложет, их ветры леденят. Но чудо! «Птички божьи» к приманке не летят. Они сидят на крыше и зорко смотрят вниз, как будто голос слышат: «Синицы, берегись!»

Сынки ворчат в засаде, проходит час, другой, старшой из них с досады дружкам махнул рукой: — Клади силки в карманы, топчи приманку в снег!..

И эти, как ни странно, войдут в грядущий век!..

1965

СТИХИ О МОДЕ

Незыблем диалектики закон, не даст он ничему застыть на месте. И моду непрестанно движет он: прекрасный пол одет в костюм из... жести! А может, из дюраля? Все равно — сшивают и медяшку, и жестянку. Дивитесь, люди: вам узреть дано земную парижанку — «марсианку»! Жакет из треугольничков звенит, и возле бедер юбочка скрежещет, взор «марсианки» устремлен в зенит — одна из модных современных женщин. Она шагает гордо, не спеша, как королева — не хватает трона. Что, у нее чугунная душа? И, может быть, сердечко из капрона? А мне твердят: — Чего брюзжишь, чудак, куда ты денешь от ракет отходы? Ракета — сверхоружье как-никак, диктует появление сверхмоды...

Мы над собой вершим нелепый суд: как урожай безумного посева, в «моднейших» одеяниях пройдут по выжженной Земле Адам и Ева.

1965

НОВОГОДНЕЕ

В квартирах свежий запах хвои, год наступивший на ходу. И верить хочется: плохое осталось где-то в том году. Но я не смею обольщаться. Когда в домах гасили свет и пробили часы двенадцать, крылатых дюжину ракет новейшей сверхубойной марки под крик «ура», под рюмок звон, как новогодние подарки, вез по планете эшелон...

1965

РУЧЬИ

С ветерком бегут со всех концов, веселы, стремительны, шумливы, слышны в них и звоны бубенцов, и поющей флейты переливы. Я люблю весенние ручьи и слагаю песни им в угоду, потому что первые грачи пьют из них серебряную воду. Я люблю весенние ручьи, потому что, не ища подмоги, малые, а будто силачи, пробивают вдаль себе дороги.

Я люблю весенние ручьи, потому что вольные, ничьи!

1966

В ДЕНЬ ПОБЕДЫ

У нас такая нынче дата — превыше многих славных дат. На той войне я был солдатом и с бойни той пришел назад. Быть может, это очень глупо — нет, не во сне, а наяву сегодня я себя ощупал: живу я или не живу?.. Какую я тянул упряжку сквозь дождь и снег и день и ночь... Сказать, что это было тяжко — неправда: было мне невмочь. Такого адского накала не смог бы выдержать металл. Но чудо!.. Я не умирал, и начиналось все сначала: и рукопашные бои, и бездорожные дороги... Иду, мои и не мои тяжелые ступают ноги. Так от утра и до утра пехота не сбавляет шагу, и с ходу, с криками «ура»! — штыки вперед, вперед в атаку! Смерть не взяла — опять вперед, а коль взяла — так твой черед... Но хуже: юный человек из госпиталя — в строй калек.

У нас такая нынче дата — превыше многих славных дат. От бомб хранилища трещат, грозит Земле военный атом...

Так был иль не был сорок пятый?!

1966>

* * *

Был небосвод безоблачен, высок — ликующая майская погода. По клетке прыгал юный кенарок, считалось, ни к чему ему свобода: на жердочку садился, бойко пел, различные он выводил «колена» старательно. Таков его удел: не чувствовал он униженья плена.

Хозяин дал водицу и зерно, но позабыл захлопнуть дверцу клетки. И... враз невольник выпорхнул в окно и очутился на сосновой ветке. На небо голубое поглядел, окинул взором солнечные дали, взметнулся на вершину и запел, как кенары, наверно, не певали.

Бывал я на показах певчих птиц и слушал знаменитых медалистов. Но эта песнь, казалось, без границ, в звучании ее прозрачно-чистом слились в одно и радостный задор, и звон ручья, и трель над полем спелым... Поймали беглеца. И — под запор! До самой смерти больше так не пел он...

1966

* * *

В его мозгу, болезнью воспаленном, вдруг мир перевернулся кверху дном: он возомнил себя Наполеоном, потом хотел поджечь соседский дом. Но к вечеру, когда закат погас, был под замком безумец обреченный... В огромном зале в этот самый час другой безумец — властью облеченный, кричал, да так, что взмокла голова: «Мы десять... двадцать... стран сметем моментом!» Гремели сумасшедшие слова и... вызывали шквал аплодисментов.

1966

ВОРОБЕЙ

С каким мы смотрим восхищеньем на всемогущих птиц — орлов, на их бесстрашное паренье превыше гор и облаков.

Их взор, и гордый, и надменный, к нам обращен и мимо нас. Мы воспеваем неизменно величие орлиных глаз.

Вокруг орла от века к веку сияет славы ореол. О сильном, храбром человеке мы восклицаем: «Он — орел!»

Но вот с каким недоуменьем вы посмотрели б на меня, когда в своем стихотворенье я превознес бы... воробья!..

Ну что ж, рискну! Тогда, быть может, и ощутимей, и верней вас удивит и растревожит обычный серый воробей.

Его судьба совсем иная, он не летит под облака. Но разве жизнь его земная благополучна и легка?

Вы думаете, это счастье — зерно и крошки, день за днем, искать в осеннее ненастье под зябким проливным дождем? Вы думаете, это просто — когда трещит на реках лед, нет, не пшеницу и не просо, подклевывать — что Богa пошлет?

Он радостно встречает лето: тепло, обильная еда! Но снова поджидают где-то ненастье, слякоть, холода...

В суровую эпоху нашу я пожелал бы для себя иметь орлиное бесстрашье и жизнестойкость воробья.

1966

* * *

Нынче август богат поливами: каждый день всё дожди и дожди косо падают сивыми гривами... Значит, ясной погоды не жди.

И выходит, что лето нас бросило, не прожив свой положенный срок. Под окном хмурый тополь, как осенью, и продрог, и до нитки промок...

1966

КРАСНЫЕ ИСКРЫ, ЖЕЛТЫЕ ИСКРЫ