Букет белых роз
Шрифт:
Предрассветные морозные сумерки заменили серо-синие небеса, такие же холодные, как и сама природа. Так же, как и мое состояние души.
Я держал Юли за руку, иногда глядя на её пальцы.
Будущее - сплошной туман, за которым не видно ничего, только неизвестность сопровождает меня туда. Упаду ли в пропасть или останусь живым - то, от чего я жду достоверного ответа. Но даже если в конце пути мне суждено умереть, то свободным; независимым от Игры и её бессменных правил.
Свободным и немного счастливым. Но последнее, можно сказать, уже осуществилось -
В последний момент, отвлечённый отзвуками чьих-то шагов, я с опаской поднялся с дивана, но так осторожно, чтобы не потревожить безмятежный сон девушки. Мои босые ноги стыли на ледяном полу.
Что-то само собой понесло меня в коридор - там кто-то присутствовал.
Не успев дойти, обернулся. Мне не могло померещиться. В конце концов, я не до такой степени безумен, как кажется другим.
Спиной я почувствовал чей-то взгляд и развернулся.
— Диспетчер Сатклифф, судя по вашему адекватному поведению и простецкой одежде, на вас эффектно повлияла заурядная человеческая среда.
— Я тоже рад видеть тебя, Уильям, — сказал я сухо, хотя внутри был сам не свой.
— Мне лестно видеть тебя в таком виде, — ухмыльнулся Спирс. — Хоть не придётся больше опасаться твоих объятий и безумных порывов.
— Заткнись. Считай, что прошлого меня больше никогда не будет.
— Я надеюсь. Вижу, за это время ты успел сильно привязаться к этой смертной.
— Это не важно.
— Наоборот, — поспешно вставил Уильям, — как раз это имеет большое значение. Ты ведь знаешь, что мы должны быть равнодушными к людям. Я хотел сказать, что тебе скоро нужно возвращаться в Департамент. Ты перевоспитан. Это большой плюс для нас. И для тебя тоже.
Я тоже посмотрел туда, где спала девушка.
Уильям явственно слышал стук моего сердца, сказав с усмешкой:
— Всего три с лишним месяца, но они, как я вижу, не прошли даром.
— Тебе этого не понять, Уильям… Твои принципы нерушимы. Но я намного лучше.
— Почему?
Я сделал пару шагов навстречу и озорно улыбнулся ему.
— Я перехожу границы. Да, это звучит как вызов, но это так. Моя жизнь окрашена в самые разные оттенки, и когда придёт момент уйти, будет, что вспомнить. А ты… каждый день у тебя как предыдущий. Ничего нового. Тебе нравится эта серость. Оглянись - среди шинигами очень многие уже давно плюнули на правила. Я был, есть и буду полной противоположностью тебя, Уилл. Хотя, зачем я тебе это говорю…? Ты ведь упрямый, как… — Я собрал в кулак всю свою силу воли, чтобы не высказаться, как обычно умею.
– Как кто?
Я не хотел говорить, и просто махнул рукой, презрительно отвернувшись:
– Думай, что хочешь.
Я отошёл к окну и, опираясь бедром о край подоконника и скрестив руки на груди, долго созерцал наступления утра.
Краем уха я услышал приближение. Уильям оказался рядом и вынес вердикт снисходительным тоном:
– Не играй в эти глупые игры. У тебя есть ещё два дня.
Я ничего не сказал ему. Лишь потом увидел, как жнец исчезает в портале.
Часть души
Смотреть на девушку было невыносимо. Она двигала губами, отрывками выговаривая непонятные фразы. Ей что-то снится. Немного погодя Юли разлепила сонные глаза. Увидев меня, нависающего сверху, она улыбнулась.
Нервное возбуждение захватило меня в полную силу; я на миг забыл о дыхании. Я желал коснуться ее.
Застыл. В курсе, что мои зубы могут ранить, и оттого долго не решался…
Нет, не могу. Но хочу всем сердцем.
Я рискнул. Я познал то, что хотел познать всегда. Захватив одним движением губ ее губы, я больше не смог себя сдерживать, и так, что просто не хватало воздуха в лёгких. Что-то помогло мне перешагнуть порог…
Я хотел насладиться этим слиянием губ.
Я обхватил лицо девушки ладонями, и ее руки легли поверх моих, вплетая пальцы между моими пальцами. Уткнувшись лбами, мы прерывисто и глубоко дышали в перерывах между пылкими поцелуями.
Два дыхания переплелись в одно.
До дрожи.
Я отрезал крылья свободы.
Мне слишком больно любить.
Хмельная мысль врезалась в мою затуманенную от поцелуя голову. Я удивленно сглотнул, удивился самому себе, но остался доволен.
У меня есть два дня. А потом все изменится. Но изменимся ли мы?
***
Эрика стукнула кулаком по столу, что даже звякнули на нем стоящие сплошь флаконы и склянки.
— Игрок номер Четыре, чего ты так?
– Еще один выходец из театра присутствовал в тёмной комнате, которую окутывал свет, исходящий от зеркала.
Выражение удивления сменилось гневом.
— Посмотри на эту овцу! — Эрика указала пальцем на девушку, которая улыбалась аловолосому жнецу.
Очередной Игрок прикрыл лицо ладонью и протяжно высказал свою жалобу:
— Господин Рей, видите, какие тут мексиканские страсти. Оно нам надо?
Из тени комнаты вышел чародей, звеня цепями и амулетами. Светлые прямые волосы выбивались из под капюшона.
— Все будет так, как я скажу, — сообщил Рей спокойно, будто не пораженный недавней потерей. — Я выполню просьбу Эрики и, к тому же, наконец отдам Хозяину желаемое. Эта девушка, — указал он на смертную, — на удивление, стойкая и невозможно упрямая.
— Это ведь она разбила ваш магический шар?
— Да, это была она.
— Вы собираетесь уничтожить её? — невозмутимо подхватил Третий Игрок.
— Чего ради, если Финал Игры начнётся только через пять лет? Просто нужно, чтобы она доверилась, впустила в свой дом, оставила… и подарила то, что хранила всегда от чужого.
— Тело?
— Нет… душа.
— А что будем делать с Сатклиффом? Он один из самых сильных шинигами. Как его заставить забыть обо всём и подчиняться только вашим приказам?
Худая бледная рука потянулась к зеркалу, в котором отображался Грелль, сияющий в свете магии. Чёрные ногти постучали по стеклу. Глаза Велдона затуманились.