Бумбараш
Шрифт:
Встретился родник, и Бумбараш умылся. Стало холодно до невозможности,
Тогда он вспомнил о шинели и надел ее. Она оказалась очень большой — полы волочились по траве…
Вместе с новым днем просыпались полевые пичужки, и под их заливистое утреннее пение Бумбараш шагал куда глаза глядят. Привыкший не терять духа, он начал подпевать птицам, подсвистывать. Длиннополая шинель забавляла его, и он принялся взмахивать полами, будто косой…
Виднелась на холме деревня.
Встретившись в поле, двое не могут не заговорить и перекинулись словами так:
— Идешь?
— Иду.
При ближайшем рассмотрении красноармеец оказался младшим командиром. Бог щедро наделил парня ростом — высоченный вымахал, зато интендант оказался скупердяем — выдал парню шинельку обтрепанную и, главное, короткую, как кацавейка.
У парня был пушистый рыжий чуб. За такими обычно на всю жизнь закрепляется прозвище «Рыжий».
Поговорив, они решили закурить. Самосад был у Рыжего и, свернув цигарку, он оглядел Бумбараша в длиннополой, аж до щиколоток шинели и, захлебываясь от восторга, произнес:
— Агромадная шинель! На великана шилась — мне впору.
Бумбараш тоже оглядел Рыжего — шинелька выше колен — и спросил:
— Махнемся?
Взяв из рук Рыжего шинель, Бумбараш вслух прочел на воротнике фамилию ее владельца — теперь уже бывшего.
— Зап-ла-тин! — Потом стукнул командира легонько по плечу и добавил: — Бывай, Заплата!
— Бывай!
И закадычными дружками они разошлись в разные стороны, оба довольные друг другом.
— Эй! — услышал через некоторое время Бумбараш.
Обернулся. Заплатин был уже далеко, но возвращался обратно.
— Тут чего-то в кармане?! Возьми! — каким-то странным хрипловатым голосом говорил он.
— А выкинь! — ответил Бумбараш и пошел дальше.
— Стой! — выкрикнул Рыжий.
Бумбараш снова обернулся.
Рыжий торопливо приближался к нему догоняя. В одной руке у него был наган, наставленный на Бумбараша, в другой — кисет.
— Захара На-за-ровского кисет? Где взял? Руки за спину! Контра!
Бумбараш хотел было объяснить, кто он и откуда, но рыжий командир смотрел на него глазами, горевшими такой дикой ненавистью, что Бумбараш смолчал, решив, что лучше держать ответ перед самым главным.
— Иди, иди, гад!
Бумбараш поднял вверх руки и пошел впереди рыжего командира, подталкиваемый в спину стволом нагана.
У крыльца штаба была привязана породистая лошадь; рядом лежало седло. На ступеньках
— Два, два… Два фактора товара-товара… Потребительская-потребительская стоимость… Два фактора товара… потребительская…
К нему приближался с поднятыми над головой руками Бумбараш. Красноармеец вскочил.
— Куда?
— Не видишь, Совков? — строго сказал рыжий командир. И с издевательской ухмылкой разъяснил бестолковому, с его точки зрения, часовому: — К председателю отдела Военного трибунала дивизии имени Взятия Бастилии Парижскими Коммунарами!
Часовой преградил ему путь.
— Стой! Совещаются, товарищ командир! Посторонних — не велено!
— С каких это пор, Совков, преступник является для трибунала посторонним? — спросил Рыжий с издевательской ухмылкой.
Часовой Совков был непреклонен.
— У товарища председателя — уполномоченный Особого отдела Южного фронта. Видишь, какой конь?
— Сам ты конь! У меня дело повышенной важности! — Рыжий командир подтолкнул наганом Бумбараша: — Покарауль преступника, забегу доложить! Да смотри, чтоб не убег!
— Пуля моя кого хочешь догонит, — ответил часовой. — Давай проходи. Да узнай, сколько часов натикало!
Не поворачивая головы, Бумбараш зорко огляделся.
Ворота во двор штаба приоткрыты. За баней начинается кустарник — до самого леса.
На стене Трибунала висит плакат — «Смерть белобандитам!!!»
Бумбараш прочел, вздохнул.
— Пойди теперь докажи, что шинель та не моя.
— Пуля докажет, — ответил Совков, не отрываясь от «Капитала».
Бумбараш ударил себя в грудь.
— Да я же свой! Наоборот — даже от бандитов пострадавший! — он стал показывать Совкову верхнюю часть щеки, заплывшую от удара Гаврилы синим пятном.
Но это на Совкова впечатления не произвело.
— Трибунал разберется!
Шаг за шагом, потихоньку-полегоньку Бумбараш подобрался к Совкову поближе.
— А чего ты, хлопец, читаешь?
— «Капитал»! — гордо ответил Совков и тряхнул книгой. — «Капитал» Карла Маркса…
— Ага! — понимающе сказал Бумбараш.
— Вот смотри, — подвинулся к нему Совков и принялся агитировать: — Самообразовывайся, как я! Ученые таблицы пропускаю, а в пролетарскую суть вникаю… ясно?
— А где та суть? — прикинулся дурачком Бумбараш.
— Да вот, смотри, елки-моталки!
Бумбараш склонился над книгой — чуть ли не уткнулся носом в страницу, поднес ладонь к глазам, будто протирая веки, но, вдруг выпрямившись, ударил своего конвоира ногой в живот.