Бункер из Дождя
Шрифт:
– У нас не дача, этот дом оформлен на предприятие!
– Только ради уважения к вам, которые к нам, давайте, самогон или брагу и я пошёл.
– По-моему вас обманули!
– Сморщила носик Света из машбюро и подмигнула Эдуарду.
– Но вы можете нас обыскать. Начнём с меня!
– Она начала раздеваться.
– Это что такое?
– Покраснел младший сержант.
– А вдруг, я на себе это прячу?
– Томно произнесла Света.
– Вы, как представитель власти, обязаны проверить и моё заявление! Ну красивый, покрасневший красавчик, если стесняетесь, то я сама!
–
– Пойдёмте, я покажу!
– Анна Ивановна провела его за печку, где спали женщины.
– Вставайте на колени, тут чисто и смотрите под кроватями. Даже дохлых тараканов нет? Тогда пройдём на мужскую половину. На колени вставать не надо, но можете перевернуть матрасы. Это вот ведро с грибами. Они солятся, но можете попробовать, вдруг...
– Я думал, что вы единственный нормальный человек, но и вы... я же к вам с миром, а вы меня... ведите в подвал и на чердак.
– Подвала здесь нет, а на чердак, прошу с улицы. Сейчас накину на себя что-то и покажу!
Сержант обрадованно затопал за ней на улицу.
– Вон окошечко под коньком, только через него можно попасть туда. Полезете?
Я спасаю вас не из-за того, что они задолбят своим интеллектом, а то, что если они составят коллективное заявление о ваших незаконных претензиях, то вам много не покажется, но этого мало. Среди них есть коммунисты...
– Что, они вот так, как все, в грязи ковыряться?
– Значит вы не по тем судите! Наши - да. Не только в колхоз на помощь несчастным пейзанам, но и на овощную базу, на стройку, а когда был 27 съезд КПСС, они, наравне с беспартийными, кололи ломами и кирками лёд на Дмитровском шоссе. Кто-то очень вас ненавидит, что вот так попросту подставил. Идите с богом, молодой человек, думайте своей головой, а не чужой!
Сержант прошёл к остановке, посмотрел вдаль и помахал кому-то рукой. Потом прошёл к родственнику. Спустя несколько минут, раздался звон разбитого оконного стекла и с крыльца скатились двое. Сержант пытался засунуть кусок бутерброда в рот Ваньки. Тут и подъехала машина ППС. Милиционеры еле разняли дерущихся. Несчастного Ваньку засунули за решётку и повезли в райцентр. Москвичи, на тележке, взятой в сарае соседа, оттащили к леснику бидон с брагой.
Несчастный Ванька вернулся из райцентра на молоковозке, которая приезжала за молоком после первой дойки. Он вышел из-за бетонной остановки, где его высадила молоковозка и застыл в размышлении. Дилемма. Пойти налево к москвичам или направо - домой. Москвичи, может, и нальют, а вот жена точно не даст во всех смыслах.
Хотя у неё, как у продавщицы сельмага, всегда был припрятан какой-то дефицит, в том числе и водка, которую всегда покупали соседи, присланные из Москвы, да и не только они. Всего-то на трёшник дороже, но начальство закрывало на это глаза, план, как ни как, а надо было делать! А на чём в сельмаге можно было выполнить план? В другие времена, она пожалела бы мужа, но сейчас, когда он подрался с её братом, у которого теперь неприятности по службе, о доброте можно было забыть. Он решил проверить свои догадки,
Он взошёл на крыльцо и медленно открыл дверь пристройки. Она тогда
запиралась на висячий замок, когда в доме никого не было. Бидон ни с брагой ни без
браги, не объявился. Он будет пустым прятаться в Ванькином стожке вплоть до отъезда.
Догадка не оправдалась. А что это там, громоздится под рогожей? Мог бы сразу догадаться. Чурбаки для колки дров. Заносить начали! Кто же спёр бидон с брагой? Ну, если, хотя у него начали появляться сомнения, он-то точно не тырил, то кто? Заходи и бери. Учёные такие придурки, дверь даже изнутри не подпирают! Так им и надо, что браги лишились!
– Ты чего тут?
– Громко раздалось за спиной Ивана, погружённого в грустные размышления. Он вздрогнул, пошатнулся, словно его ударили в спину и упал, стукнувшись лбом о чурбак.
Он медленно сполз на пол и уселся на корточках.
– Да вот, выпустили, а я не брал... вот... ну и это, то есть... то...
– Водку будешь?
– Кто же откажется?
Эд, вернулся с ночной смены в коровнике, поэтому от него сильно несло свежим навозом, прошёл на кухню. Вынес кружку, накрытую чёрным хлебом с куском сала.
– Столько?
– Удивился Ваня, посмотрев в кружку.
– Жалеть надо тех, кто у ... бога... пей!
– Не будешь же говорить ему, водка наполовину разбавлена ради количества.
– Свою долю отдал!
Дважды уговаривать тракториста было не надо.
– Выручил! По дороге доем!
– Будь здрав боярин!
За завтраком Ведерников попросил выходной.
– Устал я что-то от готовки! Дайте пару дней выходных. Картошку потаскать или вон, вместо тебя навоз погрести!
– Нет уж. Навоз не надо. Еда вся от тебя провоняет!
– Отказала ему Надя Ефимова.
– Я на два дня, так и быть заменю, но только два дня!
– Ну, Надюха, спасибо! Хоть в поле развеюсь!
– Только отходи подальше!
– Заметила Света. Все, кто работал в поле засмеялись. Развеяться у них означало только одно: опустошиться. Просто так молоко с фермы никто не пил, обязательно с хлебом, но и это иногда не срабатывало. Самый смак был в том, чтобы краешком кружки, зачерпнуть тонкий слой сливок с поверхности и, не торопясь, пить их, закусывая кусочком хлеба.
Как оказалось, сегодня у Шведа был последний день работы скотником. Запой главного специалиста по этим делам закончился, и он снова выходил на работу. После завтрака Эдуард сразу завалился спать. После обеда надо уже было выходить на картошку, но он, вместо этого, хотел сбегать за грибами. Всем нравилось на ужин есть картошку с грибами. Поэтому на комбайне решили обойтись и без него. Тем более за это время все как-то скоординировали свои рабочие процессы и лишний человек мог внести диссонанс. Никому не хотелось перенастраиваться. До отъезда оставалось меньше десяти дней.