Буря. Двенадцатая ночь. Зимняя сказка
Шрифт:
Себастьян
Друг мой, тыПримером будешь мне: как ты – Милан,Я – получу Неаполь. Вынь свой меч:Один удар – свободен ты от дани,И короля любовь – твоя.Антонио
МечиМы вынем разом. Как подам я знак,Ты поражай Гонзало.Себастьян
Стой, два слова!Разговаривают в стороне. (Музыка.)
Появляется
Ариэль
Властитель мой провидел, что грозитОпасность другу, и прислал меняСпасти им жизнь, – иль план его погибнет.(Поет над ухом Гонзало.)
Спите вы, сомкнувши взор,Но не дремлет заговор. Пробудитесь!Если жизнь вам дорога,Берегитесь вы врага И проснитесь!Антонио
Скорей! Давай…Гонзало
(просыпаясь)
О ангелы! Спасите короля!Все просыпаются.
Алонзо
Что здесь? Проснитесь! Наголо мечи?Что смотрите так страшно?Гонзало
Что случилось?Себастьян
Пока мы здесь покой ваш охраняли,Мы услыхали вдруг ужасный ревБыка иль льва скорей; он разбудил васИ устрашил меня.Алонзо
Я не слыхал.Антонио
Шум был такой, что испугать бы могЧудовище, землетрясенье вызвать:Рев стада львов…Алонзо
А ты, Гонзало, слышал?Гонзало
По чести, государь, я слышал толькоКакое-то жужжанье; от негоПроснулся я и разбудил вас криком.Вдруг вижу их с мечами наголо.Но шум здесь был. Быть надо наготове;Уйдем отсюда; обнажим мечи.Алонзо
Пойдем. Нам надо поиски начать.Где бедный сын мой?Гонзало
Только б спасся онОт злых зверей! Он, верно, здесь.Алонзо
Идем.Ариэль
(в сторону)
Все Ариэль расскажет властелину.Иди ж, король, смелей на помощь сыну.Все уходят.
Сцена 2. Другая часть острова
Входит Калибан с вязанкой дров.
Слышен гром.
Калибан
ПустьВходит Тринкуло.
О! Вот опять!Вот дух! Меня за то пришел он мучить,Что медленно дрова ношу. СвалюсьНичком: вдруг он меня и не приметит.(Ложится на землю.)
Тринкуло
Ни тебе дерева, ни кустарника, чтобы укрыться от непогоды. А новая буря собирается: ишь как ветер распевает! Вон та самая черная туча, огромная тучища, совсем как бочка, того и гляди выльет всю свою жидкость. Что, если опять гром загремит? Мне и голову приклонить некуда! А уж если эта туча лопнет, то польет как из ведра. Это что такое? Человек или рыба? Мертвое или живое? Рыба. Пахнет рыбой. Так и несет старой, тухлой рыбой. Так, вроде не очень свежей трески. Странная рыба! Вот бы показать эту рыбу в Англии, – был я там как-то, – хоть нарисованную показать, и то не осталось бы ни одного ротозея, что бы не дал за это серебряной монетки. Там бы это чудовище из меня человека сделало! Всякая диковина там может состояние составить. Тамошние люди гроша не дадут, чтобы помочь безногому нищему, а десять заплатят, чтобы поглазеть на мертвого индейца. А ноги у него – как у человека, и плавники – вроде рук. Да он еще теплый, честью клянусь! Нет, я маху дал. Беру назад свои слова. Какая же это рыба? Это здешний житель, туземец, которого только что громом убило.
Гром.
Ого! Опять буря начинается! Ничего другого не остается делать – залезу под его дерюгу: иного убежища здесь нет. Странных товарищей по постели дает человеку несчастье. Запрячусь сюда, пока буря не выльет своих помоев до дна.
Входит Стефано, распевая, с бутылкой вина в руках.
Стефано
Не хочу я в море, в море!Здесь, на суше, я помру!Прескверный напев для того, чтобы петь на похоронах. Но вот мое утешение. (Пьет.)
(Поет)
Боцман, пушкарь, и штурман, и я — Каждый с красоткой гуляет:Кто с Молли, кто с Мегги; у всех есть своя; Только Китти все обегают.Язык ее дерзок, и нрав упрям,Матросов она посылает к чертям:Не нравится, видишь, ей дух смоляной.А где хочет, щекочет красотку портной.Так в море, ребята, а Китти к чертям!Тоже паршивая песня! Но вот мое утешение.(Пьет.)
Калибан
Не мучай меня! О-о-о!
Стефано
Это еще что! Уж нет ли тут чертей? Не вздумали ли они обернуться дикарями или индейцами? Ха-ха! Не затем я спасен от воды, чтобы испугаться ваших четырех ног. Недаром про смельчаков говорят: «Самый крепкий человек, который когда-либо ходил на четырех ногах, не заставит его отступить!» И это будут повторять, пока Стефано втягивает ноздрями воздух.
Калибан