Бусидо и русский путь
Шрифт:
Позднее мы с Сергеем старались на ковре не выяснять, кто сильнее. Он сторонился даже показательных выступлений. В школе мы в таковых участвовали, но толком не готовились. Да и Сергей шел на демонстрацию техники только под давлением тренера и с явным нежеланием. Сценарий не был продуман, защита от противника с ножом у нас прошла не очень эффектно, как могла бы. Тогда полностью затмили наше выступление каратэисты – у них показательный момент был проработан до тонкостей, и групповое исполнение ката впечатляло публику больше, чем наши броски с гулким падением тел на ковер.
Позитивный момент этих выступлений состоял в том, что нас с Сергеем стали узнавать учителя. Потом на одном общешкольном собрании вручили разрядные книжки. Вот на тот самый второй взрослый разряд, который я тогда получил, я и боролся. Быть может, если бы имел несколько больше внимания со стороны тренеров и родителей, возникли бы дополнительные стимулы, и я смог бы претендовать на 1-й разряд. Но в старших классах меня интересовала будущая профессия физика, а не спортивные подвиги.
Второй курьез таков. На одну из первых моих тренировок в Черноголовке пришел щупленький мужчина, как оказалось, милиционер. Он предложил мне побороться, и я не сомневался, что одолею его. И поплатился за самоуверенность. По опыту секции вольной борьбы я знал, что от моего броска через бедро уйти очень тяжело. И именно этим броском я пытался одолеть своего соперника. Но не учел, что это другая борьба – здесь можно удержаться за куртку, да еще дернуть за эту куртку, перенаправляя усилия соперника. Милиционер легко угадывал начало моего движения, и, продолжая его, проворачивался на 180о, сохраняя захват моей руки за куртку. Я летел через его плечо. Несколько раз я пытался провести свой бросок, и, казалось, вот-вот мой соперник взлетит вверх ногами под потолок. И каждый раз на ковре оказывался я, а не он.
Больше этого милиционера я не встречал. На секции он не появлялся. Но память о себе оставил.
Режимные институты в лесах Черноголовки, притягивали к себе бывших участников спецподразделений. Если повезет – в охрану. И наш тренер был из таких – демонстрировал иногда уникальные приемы, но никогда не обучал им и никогда не распространялся о месте своей прежней работы. Кажется, к тому же прилично попивал и, в конце концов, уступил занятия с молодежью своему другу. Оба тренера вели занятия на общественных началах, а потому не могли особенно плотно обхаживать каждого и доводить до совершенства технику. Фактически каждый работал на тренировке в силу своего желания и соображения.
Несмотря на столь плачевное начало, в своей секции я оказался практически самым сильным борцом. Сергей как-то охладел к тренировкам, и лишь раз выступил на соревнованиях, получив специальный приз как самый техничный борец. Меня же видели на секции постоянно, и постоянно я побеждал своих. Однажды на внутренних соревнованиях выиграл пять схваток кряду, четыре из них – болевым приемом. Но все это были плохо обученные борцы. На внешних соревнованиях я постоянно терпел поражения. Отчасти потому что не имел достаточно сильных противников в нашей секции, отчасти – из-за отсутствия спортивной злости. Борьба меня увлекала, а победа – не особенно. Все больше занимался школьными делами и подготовкой к поступлению в вуз. Школьный и научный "агон" смотрелся интереснее, чем спортивный.
Был у нас один очень талантливый парень, который великолепно делал подсечки. Но он всерьез курил, и сильно посадил дыхание – сдавал уже через минуту после начала схватки. На соревнованиях он эффектно бросил меня своим излюбленным приемом. Я грохнулся на спину, и можно было бы дать ему чистую победу. Но уже через пару секунд я тоже на 4 очка бросил его через бедро. А потом перешел на удержание и болевой прием. Это пример того, что кому-то "агон" чудится в разрушении своего здоровья, и это увлекает его больше, чем спортивные победы.
Появился однажды у нас сильный в прошлом боец, даже чемпион какого-то уровня (уже не помню какого). Первые мои схватки с ним были с большим преимуществом с его стороны. Пользовался он одним приемом – выставлял свою ногу вперед и ловил движение соперника с попыткой подсечь или захватить ее. И в этот момент чемпион продвигал бросал через бедро. Поскольку других приемов этот мастер не применял, я быстро приспособился к его стилю и положение выровнялось. А потом он и вовсе перестал появляться на секции. "Агон" разрушался и так: не было новизны – уходил и интерес.
Среди взрослых, которые то и дело появлялись у нас, конечно, были те, с кем я бы не справился. Одно время ходил к нам и вовсе не борец, а велосипедист и культурист – парень с замечательно развитым телом, легко делающий сальто (чему я так и не научился). Бороться он вообще не мог. Просто старался придавить противника к земле. И чудовищная сила ему это позволяла. Я с ним не боролся – слишком велика была разница в весе. Он бы просто меня сломал. Зато в своем весе (и даже несколько более тяжелом) необученных взрослых я обыгрывал легко. Было даже странно, что здоровый мужик попадается на такие элементарные борцовские "штучки". Один из моих друзей по секции, как-то сказал: "Да у тебя выиграть невозможно!"
Однажды со мной решил побороться наш тренер Слава. Но избыток в весе килограмм в 20 делал меня игрушкой в его руках. Пару раз он просто как тряпку шлепнул меня на ковер, и у меня заболел живот. Я предпочел не упираться и закончил схватку. Надо было озлиться, мобилизоваться и сделать хоть что-то. Но у меня по телу разлилась вялость: дух "агона" ушел, испарился.
Были и обратные ситуации. Однажды друг отца, прознав о моих занятиях, встал в стойку и сказал: "Ну что ты мне можешь сделать?" Через секунду он уже лежал на диване – я подсек выставленную вперед ногу, удачно уронив его на мягкое. Что-то подобное бывало и на тренировках.
Раз мне помогла самбистская подготовка и в юношеских столкновениях. Был у нас в школе один наглый ученик – он почему-то решил вязаться ко мне, хоть я и был классом постарше. Но у меня никогда не было повода отлупить его, и не любитель я был таких дел. И вот случай. Наш класс дежурит по школе, и я курсирую по безлюдному во время урока коридору у раздевалки. Там же оказывается этот прохвост. Теперь он идет дальше насмешливых слов и подкрепляет один из своих аргументов "саечкой" – обидным подергиванием моего подбородка кверху. Через мгновение он лежит на полу, уроненный подсечкой. Пытаясь встать, он хватается за мой пиджак, и я помогаю ему подняться. И как только соперник оказывается на ногах, он снова видит свои ботинки вознесенными к потолку и снова гулко падает на спину. Тут прибегает кто-то из учителей, и инцидент исчерпан. Больше наглеца на своем пути я не встречал.
Наша секция не раз выезжала на соревнования, но нигде не блистала. Мои успехи тоже были никакими, хоть это меня и не очень огорчало – в то время я все больше увлекался физикой и стремился лучше подготовиться к поступлению в институт. Досадны были проигрыши в одно очко. На этом соревнования как бы уже заканчивались. Один раз я так рассердился на проигрыш, что в следующей схватке просто растерзал парня вроде и крепкого, но толком мало чего умеющего.