Быт русского народа. Часть 2. Свадьбы

Терещенко Александр Власьевич

Отцу

Кормилец ты мой, батюшка! Что это у нас были за пиры, за беседушки? За гульба, за прокладушки? Были гости незваные, Незваные, нежданные! Знать это вы, батюшка, пропивали Мою буйну головушку. Что ты, батюшка, на меня прогневался? Или я тебе, батюшка, Была не скорый посол? Не скорый посол, не работница! Или я тебя, батюшка, В грязь лицом ударила? При добрых людях прибесчестила!

Матери

Родимая ты моя матушка! Спалась ли тебе темная ноченька? А мне, горькой горюшиньке, не спалось, Во сне мне виделось. Виделось мне, горькой, Темные леса, круты горы. Темные те леса, чужа семья; Круты те горы, тяжела работушка. Привыкать мне к крутым горам, К темным лесам труднехонько — Я у вас еще молодехонька.

Брату

Родимой ты мой братец! Не помни ты моих грубостей, Как я тебе сгрубляла, досаждала. Сорядите вы меня, братец, Со родимым своим батюшкой Хорошенько. Не давайте вы меня, братец, Чужим людям на срам, на позорище. Чужи люди чтобы не смеялися, А вы много не чуждайтеся.

Швабренке [106] .

Поди-ка ты, любимая моя швабренушка, Да ты на меня не погневайся, Что я тебя не встретила. Ни за спесью, ни за гордостью — За своим горем великийм! Запоручили мою буйну головушку На чужу, дальню сторонушку. Я спрошу тебя, понадеючи, А ты мне скажи, жалеючи: Каково житье в чужих людях?

Шабренка отвечает:

В

чужих людях надо жить умеючи, Да все разумеючи. Поди-ка ты, красна девушка, На быстру реку! Спроси гусей серыих: Каково гусям плыть, Встречь быстрой реки? Таково-то жить во чужих людях. Чужой батюшка, свекор, Без вины журит; Свекровь, матушка, Без порядку наряжает.

106

Шабренка — соседка (татарское слово).

По окончании причитания прощаются с невестой подружки ее и уходят домой.

ДЕВИШНИК

Поутру сбираются снова к невесте ее подруги. Она отпирает свой сундук, в коем сложено ее приданое: платье и холст; последний отдает девушкам, которые кроят из него рубашки для жениха и невесты и рукава на ее сарафан, и тогда же приготовляют все нужное для свадьбы. Днем занимаются шитьем, а вечером забавляются и продолжают это до самой свадьбы. Все это время называется девишником, который у иных бывает около месяца.

По вечерам приходят сюда родные с женихом, женатые и парни [107] ; последние играют и поют с девушками песни. За те песни, которыя девушки поют парням, женатым и молодым вместе или порознь, получают деньги в награду.

Жениху

Во тереме гусли лежали, Во новом звончатые. Вот и некому во гусли играти, Александра Яковлевича дома нету, Яковлевича не случилось: У тестюшки он пирует, У тещеньки он столует. Теща зятя угощала, Рюмку водки наливала, Своему зятюшке подносила, Любезному говорила: «Ты пей, зятек, не упивайся, Над Дуняшей не ломайся, Над Дуняшей не величайся Вот и Дуняшу, дитя нежное, Не заставливай разувати. Белы рученьки замарает, Золоты кольца переломает, Дорогие камни растеряет». Как и зять теще отвечает: «Белы рученьки можно вымыть, Золоты кольца можно спаять, Дорогие камни можно вставить». Долина, долинушка, Раздолье широкое! Ой люли, люшеньки, Раздолье широкое! Раздолье широкое, Приволье широкое, Ой люли, люшеньки, Приволье веселое! По той ли равнинушке, Ходил, гулял молодец. Ой люли, люшеньки, Ходил, гулял молодец! Связал свою голову Тафтою зеленою. Ой люли, люшеньки, Тафтою зеленою! Фатою ж шелковою, Лентой лиловою, Ой люли, люшеньки, Лентой лиловою! Надел шляпоньку пуховую, С бахромой шелковою. Ой люли, люшеньки, С бахромой шелковою! Увидела матушка Со высокого терема; Закричала матушка Своим громким голосом, Ой люли, люшеньки, Своим громким голосом! «Дитя ль мое, дитятко, Дитя ль мое, милое, Ой люли, люшеньки, Дитя ль мое, милое! Что ходишь невесело, Гуляешь нерадостно? О люли, люшеньки, Гуляешь нерадостно!» «Сударыня, матушка, Чему веселитися? Ой люли, люшеньки, Чему веселитися? Все братцы, товарищи, Да все поженилися, Ой люли, люшеньки, Да все поженилися! А я у вас, матушка, Холост, не женат, хожу, Ой люли, люшеньки, Холост, не женат хожу!» «Женись, женись, дитятко, Женись, мое милое, Ой люли, люшеньки, Женись, мое милое! Возьми, мое дитятко, Князью или барышню, Ой люли, люшеньки, Князью или барышню! Енеральскую доченьку, Хорошу, пригожую. Ой люли, люшеньки, Хорошу пригожую!» «Енеральская доченька, Она мне не нравится Ой люли, люшеньки, Она мне не нравится! У соседа девушка Да мне показалася, Лицом приглянулася. Ой люли, люшеньки, Лицом приглянулася! Нет лучше барышни, Авдотьи Степановны, Ой люли, люшеньки, Авдотьи Степановны! Без белил она белехонька, Она мне милехонька. Ой люли, люшеньки, Она мне милехонька!» Невесте Во горнице, во светлице Два голуба на шкафе: Они пьют и льют, В цимбалы бьют, Во гусли играют, Душу Дуняшу, душу Дуняшу Забавляют, Всегда потешают. Александр Яковлевич По залу гуляет. Убрана головушка Разными цветами; Унизаны белы рученьки Золотыми перстнями. Отсвечивают они от Дуняши Разными лучами. «Душа Дуняша! Душа Дуняша! Вас тятенька кричит». «Подруженьки любезные! Скажите, не слыхала». «Душа Дуняша! Душа Дуняша! Вас маменька кричит». «Подружки любезные, Скажите, не слыхала». «Душа Дуняша! Душа Дуняша! Вас Александр кричит». «Подруженьки любезные! Скажите, сейчас буду». Расшаталася грушица, Расшаталася зеленая, Перед яблонкой садовою. Расплакалася красная девица, Растужилася Степановна, Перед батюшкой стоючи, Перед матушкой плакавши. «Государь ты, мой батюшка! Государыня, моя матушка! Нельзя ли думушку раздумати? Не можно ли дело бросити? Сватьям отказать, Меня в чужи люди не отдавать». «Уж ты, дитяко! Уж ты, мое милое! У нас дума-то вздумана И дело-то сделано. Быть пиру, быть беседушке, Собраны красны девушки. Любимые твои подруженьки Изготовили тебе к венцу, Цветно платьице.

107

Жених со времени обряда запоя посещает свою невесту днем и вечером.

Товарищам жениха

«Уж вы, соколы, Залетные пташечки! Куда вы летали? Мы летали в зеленый сад, С куста на куст перелетывали, Из моря на моречко». «Что вы там видели?» «Мы видели там серу утушку Среди моря на острове». «Что вы ее не поймали?» «Хотя мы ее не поймали, Серы крылушки ощипали, Опять в сине море пустили». «Вы, бояры Александровы (жениха), Куда вечер ездили?» «Мы ездили, поезживали, Из города в город Переезживали». «Что вы там видели?» «Мы видели там Красну девушку, Авдотьюшку; Красну девушку в терему». «Что вы ее не взяли?» «Хотя мы взять-то Не взяли, Русу косу расплели, В терем опять пустили». Брату с сестрою «Сладка ягодка малинушка, Размолоденький детинушка; Удалой, добрый молодец, То Василий Иванович. И еще кто тебя породил, молодца?» «Породила меня матушка, Вспоил, вскормил родной батюшка, Взлелеяли няньки, мамушки, На тесовой кроватушке, На пуховой на перинушке, На батистовой подушечке, Под атласным одеялицем». «И еще кто тебе головушку чесал? И еще кто тебе русы кудри завивал?» «Завивала кудерюшки Мне сестрица любезная, Да то Марья Ивановна. Вила кудри, приговаривала: «И еще, дай Боже! моему братцу, Ему счастие хорошо получить, В магистрате магистратским судьей, А при думе быть степенным головой, При своем доме хозяином». Из рюмочки водка плещется, По подносу разливается, По подносу по серебряному, По узору мелкотравчатому. Как и брат сестрой хвалится, Как, любезный, похваляется: «У меня, братцы, сестрица хороша! Хороша душа Машенька. Без белил лицо белое, Без румян щеки алые, Без сурмил брови черные. У ней взоры веселые, А походка дворянская, У ней речь деликатная. Двором идет, словно павушка плывет; Речь взговорит — лебедушкою».

Холостым

Да кто у нас умен, Кто у нас разумен? Андреюшка умен, Федорыч разумен Ой, люшеньки, люли, Федорыч разумен! Он щепитко [108] ходит, Манежно ступает, Ой, люшеньки, люли, Манежно ступает. Сапог не ломает, Чулок не марает. Ой, люшеньки, люли, Чулок не марает! На коня садится, Лишь конь веселится. Ой, люшеньки, люли, Лишь конь веселится! К лугам подъезжает, Луга зеленеют. Ой, люшеньки, люли, Луга зеленеют! К садам подъезжает, Сады зеленеют. Ой, люшеньки, люли, Сады зеленеют! Во саду девушки гуляли, Андрея встречали. Ой, люшеньки, люли, Андрея встречали, За

руки принимали, За стол посадили. Ой, люшеньки, люли, За стол посадили! Вина чары наливали, Андрея поили. Ой, люшеньки, люли, Андрея поили! «Андрюшка, выпей, Федорыч, искушай. Ой, люшеньки, люли, Федорыч, искушай!» «Не пью вина незеленого, Я кушаю водку, И то для охотки. Ой, люшеньки, люли, И то для охотки». Душа мята, Да вся поломата (2). Алые цветики В саду расцветали (2). Да кто у нас холост? Да кто у нас не женат? А Васенька холост, Иванович не женат (2). По горнице ходит, В туалет глядится (2). Красоте дивится: Какой я хороший, Какой я пригожий! (2) Хорош уродился, Модно нарядился (2). Жилет надевает, Галстук оправляет (2). Сюртук надевает, Жилет оправляет (2). Шляпу надевает, На крылечко выходит (2), Конь к нему подходит. На коня садится, Конь веселится (2). Он тросточкой машет, А конь под ним пляшет (2). Он лугами едет, Луга зеленеют (2); Он садами едет, Розы расцветают (2), Пташки распевают. К дому подъезжает, Матушка встречает: «Сынок мой, милый! Орел сизокрылый! (2) Без тебя мне скучно, И в горнице пусто» (2). «Маменька, родимая! Открывайте, окна, Подавайте гусли: Я стану играти, И вас забавляти». Во городе во Саратове, Во московской славной улице, Во палате белокаменной Разгуливал добрый молодец. Он стоял супротив зеркальца хрустального, Он чесал кудри свои русые, Чесал кудри, приговаривал: «Вы завийтесь, мои кудерюшки, Вы завийтесь, мои русые! По едину русу волосу. К моему ли лицу белому, К моему ли румяному, К моим ли бровям черным, К моим очам веселым? Стоит Ванюшка Во Божьей церкви, у заутрени. Как на Ванюшке, на Степаныче, Сюртук бархатный, Жилет розовый, Галстук шелковый, Платок в руке батистовый. Да все люди, да все добрые, В Божью церковь сходилися, Все бояре со слугами соезжалися, Красоте Ваниной все дивовалися. Да все девушки, да все красные, Засмотрелися. Они между Собой разговаривали, Ванюшку сдабривали: Как он скромен! Как вежлив! Никуда он не оглянется, Да все Богу молится. Как на молодце, Как на добрыим, Платье цветное. На головушке, на русых кудрях, Шляпонька пуховая. Как сюртук на нем Гармишелевый [109] , А рубашонка канелева [110] . Сапоги на нем все козловые. Он ходил, гулял По всем улицам; Во руках держал Трость серебряну. Как во тростоньке Ленточки букетовы. Да все люди ему дивовалися, Красоте его удивлялися: «Чье это дитя милое? Не светел ли месяц Воспоил, воскормил? Не часты ли звезды возлелеяли?» Породила его матушка, Воспоил, воскормил Сударь батюшка. Возлелеяли няньки, мамушки, Сенны девушки. Как Осипушка щеголеват Из горницы во горницу перебегает, Кармазин кафтан надевает, Во карман руки опускает, Золоту гривну вынимает. Нас, девушек, задаряет, Нам на белые белила, На красные румяна. Набелимся, нарумянимся! Добрым молодцам Лучше приглянемся. Во саду, во садику, Во зеленом, виноградном, Стояла разукрашена беседка. Разукрашена, принаряжена, Золотой бахромой убрана. Во той во беседке, Сидел добрый молодец, Разудалая головушка, Расхорошенький Иванушка. Он играл, поигрывал Во гуселюшки серебряны. Припевал песнь новую, Любимую, Песенку московскую. «Здравствуй, любушка, Хорошая моя! Про тебя у меня Много пива и вина. Сладка водочка анисовая… Ровно ты, красавица, Расписанная. Твоя нежность, красота, Заставила любить тебя. Взгляд твой Мне премилый; Ты ласкаешь меня Мило-нежно! Свиданье с тобой веселое, Расставанье печальное. Кротка ты душою, Быстра красотою». Девушка тяжело вздыхает, Дружка к сердцу прижимает. Тебя, мой миленький, извиню, Совыкались с тобой честью. Мы друг дружке обещались, Без слез с тобой не расставались. Как у сокола, Как у ясного, Болят крылушки. Нельзя соколу, Нельзя ясному, По лесам летать. Как у молодца Голова болит; Нельзя молодцу Во саду гулять. Не один гулял, С боярами, С петербургскими енералами. Красоте его дивовалися, Еще, чье это за дитятко? Что это за милое? Не заря ли его воспородила? Не светел ли месяц Воспоил, воскормил? Не часты ли звезды возлелеяли? На ответ сказал Добрый молодец: «Уж вы, неразумные, Господа князья! Воспородила меня Родна матушка; Воспоил, воскормил Родной батюшка. Как на дубчиках голубчики сидят, Промеж себя речь говорят, Про Ивана Степановича. Ой ли, ой, люшеньки, люли! Как Иванушка богат, богат живет, Свет Степанович богат живет, Ой ли, ой, люшеньки, люди! Он из гривенки на гривенку ступает, Со полтинничком по улице гуляет — Ой, люли, ой, люшеньки, люли! Целковиком ворота запирает, По пяти рублей девушек дарит. Ой ли, ой, люшеньки, люли! «Уж вы, девушки, светик, Белые лебедушки! Помолитесь обо мне. Об удалом добром молодце, Ой ли, ой, люшеньки, люли! Об удалом добром молодце, Об Иване Степановиче. Ой ли, ой, люшеньки, люли! Я не охотник городы городить, Не охотник капусту садить. Ой ли, ой, люшеньки, люли! Во сыром бору погуливати, Красных девок приаукивати. Ой ли, ой, люшеньки, люли! А вы, девушки, А вы, белые лебедушки, Помолитеся обо мне. Ой ли, ой, люшеньки, люли! Об удалом добром молодце, Об Иване Степановиче, Ой ли, ой, люшеньки, люли!»

108

Ловко.

109

Гармишель — полушелковая с пестрыми крапинами материя.

110

Канель — гладкая шелковая материя, в коей основа красная, а уток зеленый.

ВЕЧЕРИНКИ

В продолжение девишника жених делает от себя несколько раз вечеринки. Он приезжает сюда со своими родными и приятелями и всегда с гостинцами для невесты: с орехами, платком, ситцем, и т. п. Для гостей привозит закуску, пиво, водку, пшеннник и курник (круглый пирог, начиненный курицею). Со стороны невесты собираются на этот вечер ее родные, знакомые и подруги. Жениха и его родных принимают ласково, сажают с почестию за стол. Жених идет уже прямо к невесте, в ее чулан, и отдает ей подарки. Здесь он разговаривает со своей невестой, а теща угощает его, говоря: «Ты, родимый, редко ходишь к нам; невеста скучает по тебе. Ходи к нам почаще». Родных между тем и всех гостей угощают в избе, и в то время катает жених свою невесту и ее подруг на своих лошадях. При катании поют голосовые песни [111] . После катанья расходятся гости по домам, за исключением жениха, его приятелей и девушек, которые просиживают на вечеринках до полуночи и играют песни.

111

Голосовые песни помещены на конце этой свадьбы.

Пойду по улице (2), Два двора минуючи, Третий послушаю: Что люди говорят, Как батюшку бранят. Пьяница, пропойца (2), Дуняшин батюшка. Пропил свет Дуняшу За мед, за горелку. Дуняшина мати (2). Не умела гадати, За кого отдати. Васинькина мати Умела гадати, У кого взята. Мела, мела сени, Да бросила веник. Теперь мои сени (2). Подметены будут, Теперь моя хата, Теперь моя хата, Истоплена будет, Теперь мои деги, Теперь мои дети, Накормлены будут [112] .

112

Сверх этой песни поют те же самые, которые выше приведены, т. е. те, которые относятся к молодым и холостым.

Проведя время весело, поднимается жених со своими приятелями домой. При выходе он благодарит за угощение тещу и тестя, кланяясь им в ноги со своей невестою; потом целует свою невесту и прощается с нею. Но невеста и девушки провожают жениха с его товарищами до ворот и потом возвращаются в избу.

Невеста, встав поутру прежде всех своих домашних, причитает им снова заунывным голосом:

Родимый мой батюшка! Кормилица матушка! Спалось ли вам Темной ночушкой! Мне, горькой, мало спалось, Много во сне виделось: Будто я, злыдарка горькая, Ходила по крутой горе, Потеряла свой золотой косник С серебряной решеточкой, Со шелковой косоплеточкой. Родимый мой батюшка и матушка! Запоручили вы мою головушку! За поруки крепкия. Ты бросился, батюшка, На их слова ласковы. Они тебя уговорили — Поднесли тебе золотую чашу.