Цацики и Рецина
Шрифт:
Но вообще-то во всем этом виноват Пер Хаммар.
Отверженный
Стоффе и Робин возненавидели Цацики после того, как Мамаша позвонила их родителям и все рассказала. Они назвали его стукачом и стали всей школе говорить о нем гадости. А поскольку Стоффе считался в классе самым крутым, то с Цацики больше никто
Когда Гунилла заговорила на уроке о воровстве, все захихикали и посмотрели на вора Цацики, который, покраснев, опустил глаза и уставился в стол. Стоффе как ни в чем не бывало презрительно ухмылялся. Хотелось бы и Цацики стать таким парнем, который может вот так запросто всему ухмыляться. Крутым и наглым парнем, с которым все хотят дружить. Но он оказался неудачником. Жалким и никому не нужным лузером.
Это было самое худшее, что Цацики когда-либо доводилось пережить. Хуже всего на свете. Ему казалось, что он перестал существовать или как будто его обмотали толстой колючей проволокой, и теперь к нему никто не хотел и не мог приблизиться.
Хуже всего было на переменах. Если бы его не существовало, ему бы не пришлось стоять на футбольном поле и понапрасну ждать, что кто-нибудь сделает ему пас. А когда играли в «короля», мяч либо вообще не попадал к нему в руки, либо же его сразу вышибали. Даже Калле и Цзе его избегали.
А каждый день возвращаться из школы одному, потому что никто не хотел идти с ним? Иногда Цацики казалось, что лучше умереть, чем быть человеком, которого никто не замечает.
Цацики думал, Мамаша будет довольна, что он после уроков сразу приходит домой, играет с Рециной и без препираний садится за уроки. Но это было не так. Она всякий раз строго допрашивала его, как будто Цацики был злостным преступником.
— Что вы сегодня делали? Чем занимались на перемене? Что он сказал? Кто ей нравится? Почему ты возвращаешься домой один? Почему ты ни с кем не играешь? Что давали на обед? Ты не болен? Как ты себя чувствуешь? Позвони Перу Хаммару, позвони Перу Хаммару, ПОЗВОНИ ПЕРУ ХАММАРУ! Ответь мне, Цацики, поговори со мной! Что с тобой происходит?
— Ничего, я просто устал, — отвечал Цацики и запирался в своей комнате.
Мамаша, такая бесстрашная и всеми любимая, наверняка бы грохнулась в обморок, если бы узнала, каково ему приходится. Она сразу бы помчалась в школу, побила директора, Робина и Стоффе и заставила всех в классе дружить с Цацики. Но Цацики этого не хотел.
Уж лучше было вообще ни в чем не участвовать. Бесцельно шататься по школьному двору, дожидаясь звонка, запереться на полперемены в туалете или зависнуть в коридоре, пока кто-, то из учителей не выгонит тебя на улицу, или же сидеть на скамейке, глядя, как девчонки прыгают со скакалкой.
Цацики вздохнул. Мария Грюнваль посмотрела на него и улыбнулась своей фирменной грюнвальской улыбкой.
— Хочешь с нами? — спросила она.
— Я? — переспросил Цацики.
— Да, ты, — засмеялась Мария Грюнваль.
— Давай, — согласился Цацики и на ватных ногах подошел поближе.
Цацики не очень хорошо прыгал.
— Придешь вечером в парк? — спросила Мария Грюнваль, стоя рядом с Цацики и дожидаясь своей очереди прыгать.
— Нет, вряд ли.
— А я приду, — встряла Юлия. Недавно она покрасила волосы в огненно-рыжий цвет. — По вечерам там почти все собираются.
— Не обращай внимания на Стоффе, — сказала Мария Грюнваль. — Он не главный. Нам на него плевать.
— А как там Рецина? — спросила Сара у Цацики, пока ждала своей очереди прыгать.
— Хорошо. Она уже почти ползает.
— Ух ты, — восхитилась Сара. — А можно я как-нибудь зайду?
— Конечно, — сказал Цацики. — Заходи, когда хочешь.
Цацики подумал, что жизнь все-таки скорее прекрасна, и пусть у него не осталось ни одного друга среди мальчишек, зато есть девчонки. Девчонки, которым нет дела до Стоффе и его распоряжений. Девчонки, которые никогда никого не слушают. Которые совершают чудные поступки и говорят непонятные вещи. Хихикают и смотрят иногда так, что становится не по себе. Девчонки — странные и прекрасные.
Кровные братья против всех
Цацики сначала думал пойти в парк с Рециной, чтобы не чувствовать себя одиноко, но потом решил взять баскетбольный мяч Мортена. Ведь он мог всегда сделать вид, что пришел просто покидать мячик, а не потому, что так хотел быть вместе со всеми.
Вообще-то ему было страшновато, но Мария Грюнваль, Юлия и Сара наверняка не прогонят его. А до Стоффе ему нет дела.
— Когда мне вернуться домой? — спросил Цацики, с безразличным видом постукивая мячом об пол.
Мамаша оторвалась от своей книжки, а Йоран, который валялся на полу и подбрасывал Рецину в воздух, опустил ее на живот. И Мамаша, и Йоран удивленно уставились на Цацики.
— Ты куда? — спросила Мамаша.
— Гулять, — ответил Цацики. — В парк, там все…
— Как здорово! — воскликнула Мамаша и засияла, как рождественская елка. Как будто это чудо какое-то — Цацики захотел погулять в парке.
— Весна! — щебетала Мамаша. — Гуляй, сколько хочешь, можешь уходить вместе со всеми.
— То есть теперь ты мне доверяешь? — захихикал Цацики.
— Это ему-то?! — взвыла Мамаша. — Этого мальчишку надо хорошенько проучить!
Йоран и Мамаша повалили Цацики на пол и принялись его пытать: Йоран боксировал указательными пальцами, а Мамаша Применила свою любимую пытку — щекотала его лицо кончиками волос, пока он, извиваясь на полу как червяк, не запросил пощады.
— Пощады! Пощады! — кричал он.
— Кому можно доверять? — спросила Мамаша.