Царь царей...
Шрифт:
Целый рой разных бабочек забился вокруг стеклянных шаров на свечах. Звездный свод раскидывался над учеными, отражаясь в темной воде вокруг. Енисей, казалось, дышал и, напоминая бессонным о сне, слегка баюкал плот.
— В надписи есть важнейшее указание, именно фраза: «путь на солнце», — продолжал ученый. — Значит ли она, что наш неизвестный сам держал оттуда путь на восток, или же она относилась к чему-то другому, смытому волнами или временем?
— Я полагаю, первое вернее, — ответил палеонтолог.
— Мне кажется тоже, — согласился Михаил Степанович.
— Тогда не следует ли и нам оставить первоначальный план поездки и взять курс на восток и идти по пятам за нашей загадкой? Кто знает, какие открытия сделаем мы по пути? Енисей течет на север.
— Н-да-а… — произнес Павел Андреевич.
Мысль расстаться с шалашом и удобствами плавания на плоту ему не улыбалась.
— Что же, — быстро сказал Михаил Степанович, — за чем дело? Купим в окрестных деревнях лошадей, повозки, и айда дальше!
— Великолепно! — заявил Свирид Онуфриевич. — Признаться, это путешествие на плоту осточертело мне. Точно в клетке сидишь!
— Да, но вы изволили упустить из вида, что здесь не Швейцария с ее благоустроенными дорогами! — несколько ядовито заявил палеонтолог, — а дичайшая глушь. Весьма вероятно, что мы не встретим даже намека на дорогу!
Иван Яковлевич вооружился компасом и погрузился в исследование предположенного пути.
— Да, дорог как будто нет, — проговорил он таким равнодушным тоном, словно дело касалось вопросов вроде отсутствия журавлей на небе. — Но это неважно! На Енисее и Тунгуске мы, очевидно, уже ничего более открыть не можем, тогда как здесь есть данные за новые находки. Словом, я стою за продолжение путешествия сухим путем.
— Несмотря ни на какие препятствия? — спросил Павел Андреевич.
— Несмотря ни на какие препятствия! — повторил старый ученый.
— Мне кажется, раз мы поехали не для своего удовольствия, а ради дела — вопрос об удобствах не должен смущать нас, — мягко заметил Михаил Степанович.
— Повторяю, лично я рад сухопутному путешествию, — заговорил Свирид Онуфриевич, — поохочусь всласть, по крайней мере! Тем не менее, пускаться наугад в тайгу не советовал бы. Разве проводника отыщем…
— Карта и компас — лучшие проводники, — возразил Иван Яковлевич.
Палеонтолог поглядел на старого ученого и, убедившись, что упрямец скорей отправится один в тайгу, чем откажется от своей затеи, вздохнул как кузнечный мех.
— Пейте мою кровь! — проворчал он полушутливо, по-лусердито, — везите куда хотите!
— Вот это я понимаю! — весело воскликнул Михаил Степанович. — «Все для науки!» — девиз наш. Итак, прощай, Енисей!
— И да здравствует трущоба! Много людей перебывало, я думаю, здесь за сотню тысяч лет, но самые невероятные несомненно мы, господа!
— То есть как это за сотню тысяч лет? — вмешался охотник. — Это что же по-вашему — древность земли, что ли, такая?
Павел Андреевич скосил на него глаза, не поворачивая головы.
— Сто тысяч лет, милостивый государь, в истории земли — только нуль, ни больше, ни меньше!
— Да вы шутите, или смеетесь?
— Нисколько-с. Говорю безусловную истину: над нашей планетой прошло много, много миллионов лет.
— Фу ты, Боже мой! — Свирид Онуфриевич вытаращил в изумлении на палеонтолога глаза. — Неужто миллионы?!
— Я вам назвал наименьшую цифру, — ответил тот.
— Ловко! — недоверчиво заметил охотник. — Сказали бы вы это в мое время у нас в школе — вот бы как бы вам шкуру за эти миллионы всписали, мое почтение!
— Стало быть, решено, господа? — спросил, вставая, Иван Яковлевич. — Мы оставляем плот и едем далее сухим путем?
— Решено, решено! — ответили все.
— Антон! — позвал не терпевший откладываний и проволочек старый ученый. — Укладывайся! — приказал он появившемуся, словно привидение из темноты, слуге. — Завтра мы выезжаем отсюда уже на лошадях.
— На лошадях? — переспросил Антон. — Откуда же это они возьмутся?
— Будут! — прервал его Иван Яковлевич. — Об этом позаботится проводник, а твое дело приготовить все остальное.
— Проводник? — протянул Антон. — Проводник говорит такое, что волосы дыбом станут: хуже мест нет, чем здесь! Горы, леса да волки в них с медведями, а больше ничего и нет. Рекой-то спокойнее бы уж плыть… Вправду, что ль, бросить хотите плот? — угрюмо обратился он к остальным, увидав, что Иван Яковлевич, не слушая его, вошел в шалаш.
— Да, старина, так приходится! — ответил Михаил Степанович.
Антон молча удалился в задний шалаш и, сняв с себя неизменный сюртук, улегся на постель; но уединенный покой его скоро был нарушен Василием.
— Антон Антипыч! — заявил он, вбегая в шалаш. — Господа требуют.
— Это зачем? — не шевелясь, сурово спросил старик.
— Да черепа там искали, нет их нигде! Вы, сказывают, убирали вчера?
Антон, не отвечая ни слова, поднялся, медленно надел сюртук и отправился к господам.
— Я здесь-с… — заявил он, подойдя неслышной поступью и постояв несколько секунд за спиной Михаила Степановича.
Тот вздрогнул от неожиданности и оглянулся.
— Фу ты, вот напугал! — произнес он. — Павел Андреевич черепа не может найти: где они?
Губы старика шевельнулись, но он молчал.
— Принеси-ка их сюда, Антон! — добавил палеонтолог, усердно копаясь в груде древних предметов первой находки.
Антон не двигался.
— Что же ты? — спросил Михаил Степанович. — Что ты сказать хочешь?