Царь Дмитрий - самозванец
Шрифт:
Да, Димитрий внял моим увещеваниям, согласился соблюсти хоть в этом обычаи дедовские и не встречаться с невестой до свадьбы. А что ездил в тот день по Москве, так это для догляду хозяйского, все ли ладно. Чтобы не привлекать внимания толпы, а вернее, чтобы не отвлекать его от главного зрелища, оделся Димитрий скромно и взял с собой лишь князя Василия Шуйского да двух дворян. Но народ царя сразу же узнавал и восторженно его приветствовал, Димитрий только отмахивался, смеясь: «Это не я! Я сижу на троне в венце царском и думу думаю!» — «Не ты! Не ты, царь-батюшка! — радостно подхватывали люди. — Ты видение бестелесное, что в ответ на мольбы наши явилось! Дай Бог тебе здоровья!»
Сколько раз обсуждали мы с Димитрием церемонии того дня, а все же и для меня он неожиданности припас. Едва ступили на Воскресенский мост, как в лицо ударил порывистый ветер и накрыл меня, лошадей
А Красная площадь встретила нас громом литавр и труб, взбодрив изрядно уставших лошадей и пеших. Хорошо, что святые отцы ждали нас внутри Кремля, они бы тоже возбудились от музыки бесовской.
Честно говоря, и я немного притомился, больше от груза ответственности, давившего мне на плечи. Так что с облегчением передал я Марину с ближними ее фрейлинами и служан-
ками инокиням Вознесенского Девичьего монастыря. Польки выглядели растерянными и потерянными от строгого вида древних стен монастырских. У Марины так даже слезы на глаза навернулись. «Поплачь, — подумал я без всякого злорадства, это невесте клицу, да и в монастырской келье хоть несколько дней побыть не помешает, после нее терем раем покажется. И от этих отвыкать пора, — не удержался я от ехидства, глядя на мечущихся в отдалении католических патеров, — вам, братья наши во Христе, вход в православную обитель заказан».
Уф, можно было чуть-чуть отдышаться и за следующее дело приниматься — за свадьбу. Тут всей державе на месяц работы хватит, а Димитрий по обыкновению своему еще дела громоздил. Зачем, скажите мне, делать несколько дел одновременно? Никакой от этого пользы не выходит, один вред и лишняя суета. Недавно, к примеру, потребовал от Мнишека доставить царскую невесту в Москву, но тут же и поручил ему набрать войско дополнительное, отдалив тем самым на три месяца свидание с любимой. Или вот сейчас, в Кремле к свадьбе готовятся, а он принимает послов польских. Не простой прием, король Сигизмунд настойчиво напоминал, что давно прошла пора исполнения щедрых обещаний, Димитрием данных, и об уступке некоторых земель русских, и о совместной войне с Швецией, и о разрешении католикам заводить костелы на Руси. Но более всего беспокоила короля смута в собственном государстве и настойчивое желание многих панов скинуть его и призвать на престол Димитрия. И об этом тоже должны были послы говорить с царем Русским, и о том, с какой целью собирается рать русская под Ельцом.
Тут Димитрию представилась возможность разом все проблемы решить, и от обещаний вынужденных отказаться, и направить войско на Литву и Польшу в поддержку восстанию народному. Благо, поляки сами повод дали — по обычаю своему не указали в грамоте царский титул Димитрия. А если бы и указали, Димитрий обиделся бы отсутствием титула импера-
торского. Или еще чем-нибудь. Нарушая все правила, он отстранил дьяка Власьева, который говорил его именем, и сам гневно закричал послам: «Умаляя титулы наши, Сигизмунд польский оскорбляет не только меня, но и державу Русскую, и все православное христианство! Видит Бог, не по нашей вине может кровь христианская пролиться!»
Вы только не подумайте, что он в запале пропустил королевский титул Сигизмунда, он точно рассчитал, чем чванливых послов польских из себя вывести. В общем, все шло как нельзя лучше, к доброй ссоре, но тут вмешались воевода Мнишек и другие поляки, с ним прибывшие. Опять же, нарушая все правила, подскочили к Димитрию, зашептали ему на ухо, что не время еще вступать в открытую схватку с Сигизмундом, Мнишек же особо напирал на то, что без присутствия королевских послов брак может быть объявлен незаконным. Довод сомнительный, но Димитрий к нему прислушался, пошел на попятную, сменил гнев на милость, грамоту позорную принял и соизволил заслушать, что в ней написано, после чего пообещал обсудить все с боярами, пока же допустил послов польских к руке своей. Такая вот нескладность приключилась от совмещения разных дел!
Но Димитрию все мало! Замыслил он дело невиданное — короновать Марину на царство! Отродясь такого на Руси не было, великие княгини занимали место положенное — в тереме и к делам государственным никакого касательства не имели, кроме рождения наследника. Лишь через милостыню и прочие благочестивые дела они занимали второе дозволенное им место — в сердце народном. Только царица Арина несколько выбивалась из этого ряда стараниями Бориса Годунова, но венчать ее на царство?.. Такого не приходило в голову ни ее благочестивому мужу, ни покорному ей во всем сыну Борису, ни Годуновым, ведь даже провозглашение Арине многолетия во время служб церковных многие сочли порухой тра-
дициям и качали недовольно головами. И я был в их числе! И до сих пор остаюсь!
Так что идею Димитрия я отмел с порога со всей решительностью и даже высказал ему свои сомнения, спросив осторожно, кто его на это надоумил.
— Глас Божий! — ответил Димитрий.
Я ужаснулся, — что за напасть! Брат мой, потом молодой Иван, теперь вот Димитрий. Я уж уяснил, что в нашем семействе, по крайней мере в этой ветви, видения и голоса ничего хорошего не сулят, прости меня, Господи! Я скосил глаза на Димитрия — может быть, шутит? Нет, серьезен, как никогда. Но Димитрий уж и сам спохватился и постарался свести все к шутке.
— Вот скажи, дед, — обратился он ко мне, — мог л и великий князь взять в жену простолюдинку или, положим, дочь купеческую?
— Никак не мог, — уверенно ответил я, — только дочь боярскую. А прочих кто бы ему сосватал?
— Вот видишь! А мне, императору, полагается по чину брать за себя только царицу, другое мне невместно! — И Димитрий задорно рассмеялся.
Как вы правильно догадались, Димитрий замыслил не только венчать Марину на царство, но и сделать это до свадьбы. Меня-то он легко убедил, сказав, что Марина жена ему законная пред Господом, но другие-то этого не знали, сей поступок Димитрия породил в народе сомнения и споры кровавые в течение многих лет. Что выше — традиция или миропомазание? Ведь через помазание священным елеем Господь вручает человеку власть над державою, а естество этого человека значения не имеет, вот как многие рассуждали. По тому, как все случилось, Марина выходила законной владычицей Русской, в первую очередь царицей, а уж потом женой царской. И в случае смерти Димитрия она оставалась царицей полновластной и только во вторую очередь — вдовой, которой положен вдовий удел. «Не было у нас от веку цариц полновластных и, Бог даст, не будет!» — отвечали другие и спор возвращался к исходной точке.
Помню, в детстве, когда меня безуспешно учили науке
арифметике, я все время спотыкался на правиле, что, в какой последовательности ни складывай числа, сумма останется той же. И ведь прав оказался мой неокрепший детский ум! Вот имеем два венчания, но от того, в какой последовательности их сложить, результат совсем разный выходит. А вы говорите: наука! арифметика!
Сейчас, оглядываясь назад, я все же думаю, что без гласа Божия дело действительно не обошлось. Не мог знать Димитрий последствий своего шага, но Господь — Он все наперед видит! Да и во многом другом начальное венчание Марины на царство оказалось весьма кстати. Взять хотя бы очень сложный вопрос о католическом вероисповедании. Естественно, что русская царица не могла быть католичкой, но формы отречения Марины и перехода ее в православие были предметом яростных споров. Это в вопросах государственных бояре перед волей Димитрия смирялись, но в вопросах веры они вместе со святителями стеной стояли. Особенно неистовствовал архиепископ казанский Гермоген: «Непристойно христианскому царю жениться на некрещеной! Непристойно христианскому царю вводить ее в святую церковь! Непристойно строить римские костелы в Москве! Из прежних русских царей никто так не делал!» И бояре качали согласно головами: не делал. Димитрий и не думал спорить о том, что Марине надо перейти в православие, но Гермоген гнул свое и требовал непременно повторного крещения по православному обряду с троекратным полным погружением в воду. Марина по характеру своему много чего могла вынести, что она и доказала всей жизнью своей последующей, но тогда никто этого не подозревал, в том числе и Димитрий, поэтому он на требование Гермогена оскорбился и даже пригрозил, что он сам того в воду погрузит один раз, но наверняка. Но потом отошел и повелел строптивому архиепископу отправляться подобру-поздорову в свою епархию. На счастье, лукавый патриарх Игнатий выход нашел и сумел убедить Священный Собор и бояр, что миропомазание и причащение по православному обряду во время венчания на царство означает переход в истинную веру и никаких других заявлений или обрядов не требуется. А уж затем над новообращенной царицей, доказавшей свою привержен-