Царь-гора
Шрифт:
– В пещере.
– Сколько?
– Центнера полтора, – прикинул Федор.
– Кто еще знает? – спросил прямоугольный.
– По-видимому, никто. Скорее всего, оно лежит там с Гражданской войны.
– Откуда знаешь?
– Я профессионал, – без ложной скромности ответил Федор. – У меня нюх.
– Следопыт, что ли?
– Можно сказать и так.
– На машине проедем?
– Думаю, да. Только надо запастись продуктами. И бензином.
– Гляди, следопыт. Не на тот след заведешь,
– Не то чтобы злые, – задумался Федор, – но пожрать любят. Оружие у вас, парни, надеюсь, имеется?
…Дорога большей частью проходила в молчании. Федор показывал путь, водитель тихо ругался по матушке, когда езда превращалась в автоальпинизм и в любую минуту мог заглохнуть двигатель. Второй бандит громко поглощал чипсы, пачку за пачкой, и время от времени лаконично комментировал увиденное за окном: «Лепота…»
Августовская осень в горах разгулялась не на шутку. Леса поржавели и попрозрачнели, лиственницы сбрасывали иголки, делаясь похожими на эротические грезы юности. Пастухи перегоняли стада ниже и попадались чаще. Федор старался не думать, так как подозревал: додуматься сейчас можно до такой нежелательной и опасной мысли, которая заставит его сказать, что про золото в пещере он пошутил. В то же время он понимал, что означают подобные сомнения. Они означали существование в его голове еще более опасной мысли, от которой, будь она извлечена из глубин, зашевелились бы волосы – столь откровенной мистикой шибало бы от нее. Возможно, он даже не поверил бы ей и попытался отстраниться от нее, чтобы сохранить веру в себя. Но не было никакой уверенности, что это удастся.
Машина остановилась на узкой лесной дороге. Водитель торопливо выскочил и отбежал за кусты, на ходу расстегивая брюки.
Через пять минут он вернулся, несколько отрешенный от реальности. Сев за руль, еще какое-то время думал, при этом смотрел прямо перед собой.
– Эй, Скелет, ущипни себя за зад, – посоветовал товарищ.
– Сейчас, – машинально ответил тот, берясь за руль, – сейчас… Там в кустах лежит голый… поеденный. Как в «Челюстях». Руки-ноги откусанные. – Он повернулся к Федору: – Это что за крокодилы здесь водятся?
Зрачки у него были расширенные, в них плескалось неведомое.
– Ах это, – сохраняя невозмутимость, ответил Федор. – Так это духи пошаливают.
– Какие духи? – напрягся бандит на заднем сиденье. – Талибы через границу ходят?
– Обыкновенные духи, с того света. Человечину очень любят. Особенно устремившуюся ко злу. С холодным сердцем и немытыми руками.
Федору показалось, что в глазах у прямоугольного промелькнуло нечто вроде понимания.
– Едем, Скелет. А ты, слышь, прикинься рыбкой и молчи. Не на проповеди.
Какое-то время Федор следовал этому указанию. Он размышлял,
– Но вообще я более склонен думать, что это призраки Гражданской войны, которых вывел тут Бернгарт. Не слыхали о таком? Хотя, дело, конечно, не в нем. Это у нас, у русских, такая игра – друг дружку по лбу лупить в поисках истины. В нас за сто лет накрепко вбили психологию гражданской войны. У русского не может быть много истин – если их больше одной, он от них болеет и звереет. Ему одна-единственная нужна, абсолютная. И кто сказал, что такой нет на свете? Кто измерял истины циркулем и сказал, что они все равны? А некоторые к тому же равнее остальных…
– Кто? – Скелет отвлекся от дороги.
– Я-то знаю кто. Только не скажу.
– Ну и гад.
– Ладно. Пускай. Я вот что хочу сказать. Предположим, до 17-го года у нас была историческая миссия, которую опытным путем выводили из единственной, всеми принятой истины. Назовем ее условно «бремя русского человека». Хорошо мы это бремя на себе волокли или плохо, неважно. Наверно, все хуже тащили, спотыкаться начали. И вот из милосердия у нас это бремя забрали, сказали: отдохни немножко, погуляй, пока не надоест.
– Кто сказал? – спросил Скелет.
– Предположим, Бог. И с тех пор мы гуляем. Русская гулянка, как известно, широка и тяжела последствиями. Но мы к этому привычные. Пока гуляли, на нас сперва другой груз навесили, потом, в 91-м году, мы и этот спихнули. С тех пор опять лбами бьемся: гулять надоело, а какое историческое бремя на себя теперь взвалить, не знаем? Вам, к примеру, это известно?
– Ищи других вьючных ослов, – угрюмо ответил прямоугольный.
– Вот именно, – сказал Федор. – Это для себя мы молодцы, а для соседей по планете – вьючные ослы. Свое не везем, так будем чужое на горбу тащить, пока шкура не слезет.
– Слышь, папа римский, – бандит сзади потерял терпение, – я тебя в последний раз по-хорошему прошу – прикрой трансляцию.
Федор, помедлив, произнес:
– Ну, в общем, я сделал для вас все, что мог.
…Пещеру он нашел легко, будто раз десять тут побывал, и в этом тоже было предчувствие, снова шевельнувшее своими ложноножками. Федор, сжав зубы, перешагнул ручей и поманил за собой бандитов. Узрев дыру и заглянув внутрь, они велели ему лезть первым. Фонарь нес Скелет, луч света прыгал по сторонам, как мартышка в клетке.