Царь-кукла
Шрифт:
«Полиция Тамбовской области проводит проверку по факту обнаружения целлофанового пакета с полуживой новорожденной девочкой на обочине автотрассы, — сообщалось на обороте газеты. — Роженицу нашли в работающей неподалеку бригаде озеленителей. Ею оказалась 30-летняя мать четверых детей. “У меня заболел живот, и ребеночек сам выскочил”, — объяснила она свой поступок полицейским».
«В Тюмени полиция задержала подозреваемого в нападении на детей, игравших во дворе. Когда мимо сидящего на скамье мужчины пробегал шестилетний
Из недр отделения послышались шаркающие по линолеуму шаги, и на пороге появились пузатый сержант и Раиса. На ней была стеганая нейлоновая куртка цвета хаки, коса растрепалась, волосы на макушке сбились в перезрелый одуванчик. В глазах пылал нездоровый огонь.
— Ваше? — угрюмо буркнул сержант. — Получите.
Они вышли на улицу.
— Пройдемся, — сказал Капралов.
— Что случилось? — спросил он через пару кварталов. — В протоколе написано, что ты участвовала в массовой драке.
Она молчала.
— Раиса? — осторожно поинтересовался он.
— Слышь, мужик, харэ меня Раисой звать! — тонким голосом закричала Раиса и сплюнула на асфальт.
— Хорошо. А как мне тебя… э-э-э… звать?
— Толяном! И хватит базарить, вези домой!
— Ты знаешь, кто я?
— Знаю! Ты пасешь всех этих козлов! — Толян отшатнулся в сторону и захихикал. — Козлиный доктор! Ты козлиный доктор! Ха-ха-ха!
— А ты, видимо, наш таинственный футбольный фанат? Приятно познакомиться. Кто играл?
— Наши с «Зенитом», — процедил Толян и снова сплюнул.
— И кто кого?
— Не твое дело!
— У тебя коса растрепалась, — сказал Капралов и указал ему за спину. — Кстати, ты считать умеешь?
— Да пошел ты!
— Поди сюда, — поманил он мальчика пальцем. — Тебе что-то в глаз попало, дай посмотрю.
Толян нехотя повернулся. Капралов поднес указательный палец к его лицу.
— Один, — сказал он, пристально глядя ему в глаза, — два, три, четыре, пять…
Толяновы глаза остекленели, будто на нем нажали кнопку питания.
— Раиса! — скомандовал Капралов.
— Лука Романович? — спросила Раиса своим обычным голосом.
— Привет. Ты это слышала? Ну и отродье!
— Мое отродье, — обиженно заметила она.
— Извини. Но все равно, так ты мне больше нравишься. С ним я потом разберусь. Сейчас тебя надо отвезти домой.
Он остановил такси.
— Лука Романович, — сказала Раиса, когда машина поехала, — а ведь я правда все слышала.
— Как интересно… Значит, в этот раз он не полностью завладел сознанием?
— Да, и остальные тоже. Мы все там были.
— Вот как? И его отец?
— В том-то и дело. Нет никакого отца. Он его выдумал.
— У-у-у… Беспризорник, значит… Это многое объясняет…
—
— Слышал-слышал. И что, понравилось?
— Дело не в этом! Похоже, что мы можем существовать одновременно, все вместе, понимаете?
— И потом обнаруживать себя в отделении с разбитым лицом? Ну-ну…
Он отвернулся к окну. Час ночи, а машин не меньше, чем днем.
— Давно ты перестала выключаться?
Раиса ответила не сразу.
— Мне раньше казалось, что у нас нет ничего общего, — задумчиво сказала она. — Мы с ними совсем не общались. Игнорировали друг друга. Но потом я стала выяснять про пупсика, как вы научили. И они тоже между собой о нем говорили. А потом получилось, что мы и о других вещах стали говорить. Кажется, мы стали чувствовать друг друга. Теперь иногда просто болтаем.
Капралов задумчиво потеребил подбородок.
— Просто болтаете? Интересный симптом…
— Выпьете чаю, Лука Романович? — спросила Ариадна Ильинична, когда Раиса ушла в свою комнату. — С розовыми лепестками. Потрясающий аромат! Китайский, я его недавно открыла… Или обычного заварю, если хотите. Я так вам благодарна, что вы согласились, в такой-то час…
— Да,— кивнул Капралов, — пожалуй, попробую розового. Я хотел с вами кое о чем поговорить.
Раисина бабушка, суетливая маленькая женщина в середине своего восьмого десятка, засеменила на кухню. Капралов пошел следом.
— Тяжелая у вас работа, Лука Романович.
Она поставила на стол две чашки и вазочку с абрикосовым вареньем и села напротив.
— А у вас жизнь, Ариадна Ильинична, — парировал он и подул на чай. — Вы знаете… Я вот о чем хотел спросить…
Он втянул губами несколько обжигающих капель и на мгновенье задержал во рту, остужая.
— Что вы знаете про семью ее отца?
— Про Смирновых? По правде говоря, не очень много. С его родителями мы не подружились. Нет, вы не подумайте! Они были хорошие люди, мы общались, просто близкими так и не стали. А потом они умерли, сначала мать, а через два года отец. Оба от рака. А дальше вы и сами знаете…
— А этот пупсик, откуда он взялся?
— Она вам про него рассказала? Да, пупсик… Он ей от отца остался. Вообще, с ним целая история была. Ваня, ее отец, никому его не разрешал трогать, очень дорожил. Он его сам от отца получил и говорил, что, когда Рая вырастет, передаст ей. Но мы сразу отдали, хоть какая-то память… Вы варенье ешьте, я еще положу.
— Спасибо…
Капралов отправил в рот абрикос.
— Значит, это правда семейная реликвия?
— Да, в некотором роде. Ванин отец был детдомовский, у него ничего больше не было. Вы знаете, что Раиных прадеда и прабабку по отцовской линии Сталин расстрелял?