Царь Мира
Шрифт:
— Вы прикасались к зеркалу, когда были в гримерной? — спросил Клевцов.
— Да, оно было такой необычной формы. Но при чем тут отпечатки пальцев? Меня все в театре видели, я же не отрицаю, что был там.
— Нет, я о другом. Зеркало действительно было теплым?
— Да, оно на первый взгляд сделано из металла, но металл обычно более холодный.
— Вы могли бы подробно описать, как оно выглядело? Сергей описал зеркало, Клевцов в это время делал пометки в блокноте.
— Вы каким-то
— Нет, — быстро ответил Сергей. Главное, подумал он, не проболтаться насчет опасности инвертоидов, а то эти ищейки замучают Алину. Эдика тоже, но черт с ним, с Эдиком.
— Почему же у вас возникла мысль, что оно опасно, что надо его отнести на место?
Сергей вспомнил о пьесе Ильи, но решил, что и об этом не стоит упоминать.
— Трудно сказать определенно. Как-то интуитивно…
— Хорошо. Извините, Леонид Степанович, — обратился Клевцов к Ващенко, — тот сошедший с ума милиционер, которого пришлось убить, он ведь тоже контактировал с зеркалом?
— По-видимому, да, — неуверенно сказал Ващенко. — Милиция приехала после покушения на Воронину, эксперт Гершензон прибыл позже. Значит, в промежутке между приездом опергруппы и уходом эксперта, забравшего зеркало, Саибов мог контактировать с ним. Думаете, это важный момент? По-моему, само существование зеркала еще требует доказательств. Во всяком случае, незаинтересованных, так сказать, свидетелей.
— Клюкин был там, когда Саибов… Я смогу задать вопросы Клюкину?
— Позже — конечно, — кивнул Ващенко.
— Хорошо. Скажите, Сергей, а этот самый Привалов говорил вам о том, что это за зеркало, почему он так за ним охотится, почему угрожает вашим друзьям?
— Нет, не говорил. Наверно, он не хотел, чтобы оставались свидетели, люди, которые видели это зеркало. Если это какой-то секретный прибор, очень ценный, то у него, видимо, были какие-то планы дальнейшего его использования. То есть, может, он хотел переправить его, например, через границу. И не хотел, чтобы знали о том, что это зеркало у него.
— Тогда он должен был убрать и вас с Клюкиным, — вставил Ващенко.
— Возможно, он так и собирался сделать…
— Что же ему помешало? Или его друзьям?
— Не знаю. Может быть, они не хотели еще трупы оставлять. А может, подумали, что мы уже мертвы. Мы были без сознания, когда они там разбирались, — фантазировал Сергей, стараясь, чтобы это звучало правдоподобно.
— Вы были без сознания? Но Клюкин описывал этих друзей Привалова, говорил что-то о светящихся силуэтах, — саркастически сказал Ващенко.
— Ну, не знаю. Я был в отключке. Может, он что-то видел, а может, показалось. Ему тоже сильно досталось.
— Это оружие, которым действовал Привалов, на что оно было похоже? Можете описать? —
— Такая дубинка, или жезл, около метра длиной. Когда он прикасался к человеку, происходил сильный электрический разряд, даже искрило.
— А как выглядел сам Привалов? Была ли видна кровь на одежде, чувствовалось ли, что он тяжело ранен? — продолжай Клевцов.
— Да нет, в общем-то. Он не шатался, крови я не видел.
— А речь была нормальная?
— Да, вполне.
— То есть, когда вы с Клюкиным очнулись, рядом был труп Привалова и более никого?
— Да.
— Вам известно, как, при каких обстоятельствах было найдено это зеркало? — продолжал Клевцов.
— Илья говорил, они были на рыбалке… Лучше у него спросить или у Эдика — это будет более точная информация.
— Вы работаете журналистом в местной газете? — спросил ученый.
— Да.
— Вы хотели бы написать обо всем случившемся?
— Да, но не сейчас. Когда все более или менее прояснится.
— Вы могли бы изложить на бумаге максимально подробное описание этой вещи? Практически вы не меньше других с ней соприкасались. То есть меня интересует не только внешний вид, но и ощущения.
— Конечно. Дайте мне бумагу или лучше машинку — с моим почерком трудно разобраться.
— Я думаю, это возможно? — обратился Клевцов к Ващенко.
— Да, конечно. Если у вас больше нет вопросов, я попрошу принести сюда машинку.
— Это было бы замечательно.
Хотя до начала вечернего спектакля оставалось еще около полутора часов, вся труппа во главе с директором Батановым сидела в зале в первых рядах партера. Перед ними, картинно опершись локтем на сцену, стояла Гаврилина, еще привлекательная, но весьма склочная дама лет тридцати с гаком. Величину «гака» даже опытный глаз затруднился бы уточнить.
Власов и Алина слышали ее голос, когда входили, но, увидев их, она замолчала.
— Ну вот и наши пострадавшие, — с наигранной веселостью и радушием сказал Батанов.
Эдик и Алина сразу поняли, в чем дело. Шла разборка. И настроение в зале явно было не в пользу вошедших.
— Очень хорошо, что вы пришли, — сказала Гаврилина оскорбленным тоном, — мы как раз о вас и говорим.
— Надеюсь, только хорошее, — саркастично заметил Власов.
Он даже не подозревал, как обескуражил всех этой совершенно необычной для него фразой, или, вернее, тоном. Вместо не очень уверенного в себе и во всем сомневающегося интеллигента перед труппой предстал другой человек, которого они не знали, но «клевать» его было явным риском — это все почувствовали. Однако Гаврилина решила идти ва-банк, ощутив смену настроений и спеша упредить возможную контратаку.