Царь пустыни
Шрифт:
– Глупый эльф. Прожив жизнь в пустыне, так и не понял – отнятого песками не вернуть. Его разум помутился от горя. Он пробудет связанным, покуда не оставит мысли о самоубийстве. Его детей не спасти.
Спускаясь по лестнице, я уже не любовался внутренним убранством дворца. Освободить связанного беднягу, не втянувшись в конфликт с Нейситил, нельзя, уговаривать харана бесполезно. Хотя, конфликт и так назрел. Допустим, устрою побег горемыке. Он куда прежде всего поспешит? В город демонов. Помочь ему с детьми, что ли?
– Ты на кой бадрак побеспокоил деда? – зазвенел сталью девичий голос. Из сапфирового
Там отвечай, тут отвечай. Достали.
– Мне не по душе допросы. Спрашивай харана, девочка.
– Как ты смеешь говорить в пренебрежительном тоне с наследницей дома Нейситил! – Девчонка угрожающе напряглась, точно готовящаяся к прыжку пантера. В руках у неё блеснуло, зуб даю, колюще-режущее. – Ты кто такой?
– Разумный, который тебя отшлёпает, если не угомонишься.
Усталость навалилась скалой на плечи, восприятие стремительно притуплялось. Солнце восходит над пустыней. Смертоносные лучи брызнули из-за череды барханов, лаская стены городка и добела раскаляя небосвод. Я ощущал светило каждой частицей души, не видя его.
До Маркарта несколько шагов, только бы пройти их.
Плеть змеёй обвилась вокруг моей ноги, разрывая мелкими острыми шипами ткань штанины и царапая укреплённую чарами кожу сапог. Асталэ – кем ещё может быть спесивая девчонка? – дёрнула, выбив меня из равновесия. Плевать. Падая на спину, я проваливался в пучину кошмара. Мрак погасил огни светлячков.
Глава 8. Принцесса пустынников
– Откуда знаешь, что он проснётся вечером? Я приложила его башкой о пол. Он выглядел мёртвым.
– Он всегда просыпается с закатом. Ну, может, чуть позже. Шишка на затылке тому не помеха.
– У него не просто шишка. Я ему чуть череп не раскроила.
Звуки будто преодолевали толщу воды. Искажённые шумом, еле слышные, они доносились из-за пределов окружающей меня серой пелены, витающей над морем темноты. Сколько веков минуло, прежде чем в серости возникли тлеющие разноцветные искры? Медленно разгораясь, огоньки отгоняли сумерки и формировали потоки энергий астрала. Ауры живых существ и предметов омывали друг друга, внутри них выстраивались чёткие линии духовных тел, повторяющих телесные. А надо всем пылали во тьме небес звёзды, чья сила изливалась на земли смертных. Спорящие девичьи голоса очистились от постороннего шума, к ним добавились шорох одежд, дыхание ветерка за полотняными стенками шатра, гомон торговцев и обслуги каравана.
Надо мной хмурилась красивая молодая девушка немногим старше Лилианы. Густые волосы необычного пепельного цвета собраны в пучок на затылке, кожа золотистого оттенка, светлее, чем у встреченных Нейситил, и злые светло-карие глаза.
– Очнулся, – хмыкнула она. – Жалкий червь.
Ну и сестру послал Смуглянке Творец. Ясно, почему у Авариэль вызвала бурный протест идея схорониться в Шунтале. С такими-то родственниками врагов не надо.
– Ещё раз назовёшь так моего брата, и я разрешу волкам выпотрошить тебя, – прорычала подошедшая Лилиана.
– Эй, ушибленный, скажи что-нибудь, – не обратила ни малейшего внимания на угрозу эльфийка. – Я должна знать, слышишь ли ты меня.
От лежания на каменных плитах, застеленных видавшим виды ковром, ныла спина. Болевые ощущения пройдут, как только в голове окончательно прояснится. Я сел, потянулся к стоящему на низком столике медному кувшину, плеснул на руку воды и растёр влажной ладонью горячее лицо, прогоняя остатки кошмара. Затем положил руку на лежащее рядом чёрное копьё, почувствовав себя значительно бодрее. Очевидно, Маркарта принесла сестрёнка.
Я лежал в рубахе и штанах, доспехи сложили горкой у меня в ногах.
– Меня зовут Сандэр, если ты не в курсе или у тебя настолько дырявая память, что ты забыла. – В обеспокоенность Асталэ моим состоянием не верится. Девчонка чего-то хочет.
– Дед здорово разозлился. Запретил с тобой говорить, продавать тебе пищу. Чем ты его прогневал?
– Не суй свой нос в чужой вопрос. – Эльфийка наклонила головку к плечу, с интересом рассматривая меня. Нахлынувшую ярость она умело сдерживала. Однако, скажи я ей хоть слово поперёк, наверняка взорвётся. Хм. Конфликт с внучкой харана нам не на пользу. Допустим, доведу её до белого каления, она на меня кинется, и Акела с родичами порвут девчонку на лоскуты. А далее бойня в оазисе, совершенно лишняя. И не факт, что мы переживём бой без потерь. – Остынь, девочка. Мы не сошлись во мнениях на освобождение Миндона.
Полуправду распознать трудно, особенно, не влезая в разум лжеца. Сотрясавшие ауру Асталэ эманации ярости растворились в потоках энергий, выражение лица смягчилось.
– Почему ты заступился за Миндона? Освободившись, он последует за выкравшими его детей демонами и, вероятнее всего, погибнет. Дедушка считает это глупостью. Коли уж отдавать жизнь, так во благо родного дома.
– У меня тоже есть близкие, за которых я отдам жизнь, не задумываясь. Запрещать отцу спасти детей никто не в праве. Или отомстить за них.
Асталэ удостоила меня долгим немигающим взглядом.
– Я твержу о том же деду. Не позволив Миндону уйти, он сделает хуже. Миндон сломается, натворит глупостей, и дом понесёт из-за него убытки. Ему не быть проводником.
В целом, эльфийка правильно мыслит. Миндон обвинит в смерти детей в том числе харана, замкнётся в себе, начнёт думать о мести и однажды совершит покушение на старика. Только звёзды ведают, к чему приведёт решение Амара держать его связанным.
– Не знаю, за что на тебя взъелся дед. Он приказал вышвырнуть вас сегодня же из селения. Твои женщины искушены в магии природы, волки свирепы, однако, в пустыне без норуи вам не выжить. Я провожу вас до следующего оазиса, куплю место в караване. С одним условием. Вы попробуете вытащить детей Миндона из города демонов.
На ловца и зверь бежит. Мелькала у меня мысль помочь таким образом несчастному эльфу в обмен на услуги проводника. Всё равно в селении ему не жить.
И да, об Амаре. Отравлять нас он не собирался. Бояться старого нечего, он не причинит нам вреда, зато навещающие его эмиссары эладарнских жрецов ходячая проблема.
– Предлагаешь умереть в городе демонов, девочка? Караванщики слагают легенды о логове спящего под руинами Царя пустыни. Тысячи чудовищ стерегут сон повелителя. Смерть под солнцем чище. Я хотя бы не превращусь в безумную тварь.