Центр роста
Шрифт:
Он посмотрел на часы:
– Уже полдень! Леди и джентльмены, давайте дружно зажмуримся. Шаттен, мы не смотрим. Вас не видно. Начинайте кричать.
– Не подсматривать, - предупредил голос Шаттена.
– Не будем, приступайте.
Повисло молчание. Наконец, с того места, где стоял Шаттен, донеслось робкое карканье. Директор, прикрывавший лицо ладонями, глухо напомнил:
– Не лайте, любезный, вопите.
– А-а-а-а, - монотонно затянул Шаттен, и все облегченно вздохнули. Звук, продлившись сколько-то, прервался:
– А-а-а-а-а!
– затянул он с утроенной силой.
– Отлично!
– крикнул директор, не отнимая рук.
– Молодец! Еще немного!
– А-а-а-а-а-а-а!!!
– Превосходно! То, что нужно! Анита, слушайте! Вот как надо! Еще!…
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
– Достаточно, Шаттен! Хорошо! Сядьте и отдохните.
– А-а-а-а-а-а-а-а!!!!
– Хватит, хватит! Садитесь! Связки порвете!
– А-а-а-а-а-а-а!…
Слыша, что Шаттена не унять, директор отвел ладони и удивленно воззрился на вокалиста. Тот глядел ему прямо в глаза, предельно выпучив собственные и вывалив язык, уже не крича, но блея:
– А-я-а-я-я-я-ааааа!…
– В чем дело?
– холодно осведомился Ядрошников.
Ему могли ответить остальные, которым было видно Шаттена со спины, но видно-то как раз и не было, благо в круге послушно закрыли глаза, и даже Пирогов с Ахиллом последовали общему примеру, так как отлично различали фигуры на ощупь.
Кончилось тем, что Шаттена перебила Анита. Она завизжала, это был тот самый визг, которого безуспешно добивался от нее директор. Она первой открыла глаза и посмотрела Шаттену в тыл.
– Черт!
– выпалил О’Шипки, который сделал то же самое.
Директор вскочил со стула и проворно обогнул кричащего Шаттена, который стоял, чуть подавшись вперед. Его руки висели, как плети. Из спины у него торчала рукоять огромного охотничьего ножа, с какими ходят на слонов или медведей.
Шаттен запрокинул лицо и упал на колени. Интонация потекла вниз и обрушилась в точку. Обрушился и сам Шаттен, крик оборвался. Крик Аниты, говоривший об успехах в Росте, продолжился.
Глава пятнадцатая, в которой предпринимаются новые попытки к расследованию
– Но это мой нож!
– О’Шипки привстал.
– Наборная рукоятка!…
– Вот именно, - согласился директор тоном ядовитым и обличительным.
– Не вздумайте его вынуть! Здесь все зальется кровью…
– Дайте девушке воды!
– властно приказала Мамми.
– Вы разве не видите, что она в истерике?
– Надавайте ей по щекам, - возразил Ядрошников.
– Лучшее лекарство при истерии.
Но все же налил из графина воды и передал стакан Мамми. Та присела на корточки перед безутешной Анитой и попыталась оторвать от лица ее руки, мокрые от слез.
Директор обошел вокруг Шаттена, стараясь держаться подальше. О’Шипки, почувствовав угрозу, зашел за
– Бросьте, - процедил он, сверля директора взглядом.
– Мы были одни на корабле. Я мог убить его в любую секунду, без всякого театра.
Мамми сопела, она в конце концов справилась с анитиными глазами-руками и уже орудовала носовым платком. Ахилл выступил к трупу, но обратился к ней:
– Вы были правы, почтенная Мамми, среди нас маньяк. Он хочет убить нас всех. Но я буду не я, если не положу этому конец. Я… - И он - вероятно, вспомнив, что слывет героической фигурой, расправил плечи и погрозил кулаком потолку.
– Приятно слышать, - буркнул О’Шипки.
– Но прежде, чем вы начнете, позвольте вопрос. Все ли закрыли глаза, когда Шаттен выполнял упражнение? Может быть, кто-то захотел подсмотреть?
Он обернулся на влажный вздох: чувствительные близнецы пребывали в прострации. Директор, который тоже обратил на них внимание, полез искать нашатырь.
– Одно сердечко на две головы, - пробормотал он.
– Не справляется! Туловища два, а мотор один…
– Что же у них во второй груди?
– невольно сбился О’Шипки.
– Кто их знает… - Ядрошников придержал голову Цалокупина, давая тому понюхать из скляночки.
– Опять вы суетесь, куда не просят, мистер О’Шипки. Корчите из себя сыщика. Оставьте это компетентному человеку - мне, например. Стоп, стоп, не брыкаться! Я кое-что смыслю в дознании… Если вам так неймется - обыщите остров, как собирались…
– Зачем же?
– удивился О’Шипки, внимательно следя за оживлением близнецов.
– По-моему, ясно, что остров тут не при чем. Или вы думаете, будто нож метнули в окно?
– Не думаю, - отмахнулся директор, берясь за Холокусова. Он приложил ухо к груди и удовлетворенно заметил: - Вот у этого сердце, разобрались. Несчастье помогло, во всем есть своя выгода…
О’Шипки вернулся на свой стул.
– Не заговаривайте нам зубы, директор. Я немного разбираюсь в баллистике и хочу выяснить наиболее вероятное место, с которого бросили нож. Посмотрите, под каким он вошел углом.
– Кто угодно мог его бросить, - скептически заметил Ахилл.
– Никто не знает, стоял ли мистер Шаттен на месте. Он мог повернуться, переступить.
– Что же он, по-вашему, кружился?
– ехидно осведомился директор, растирая Холокусову уши.
– Может быть, и кружился, захваченный звуком, - отпарировал увлекшийся Ахилл.
– Как видите, господин директор, ваша кандидатура не исключается. Не забывайте, что именно вы приказали закрыть глаза.
– Он так хотел!
– негодующе возопил Ядрошников, бросая навострившиеся раковины.
– Все свидетели, что он выкрутил мне руки!
– Что же вы за руководитель такой, если вам так просто выкрутить руки?
– О’Шипки перешел в наступление.
– Вы только и ждали удобного момента!