Цепкие лапы родины
Шрифт:
Позади послышались шаги.
– Стой, кто идет? – осторожно спросил Микола, оглядываясь назад.
– Самурай, ты что-ли?! – послышался знакомый голос деда Абрамова по кличке «Абрам».
– Расслабьтесь, менты приехали. Разбираются.
– А чо случилось – то, за каким… нас подняли?!
Абрам ответил не сразу. Он закинул за спину автомат, неспеша достал пачку сигарет «Магна», зажигалку, закурил. Только после этого неспеша рассказал, то, что знал. В третьей роте случилась очередная пьянка, изрядно набравшись трое дедов пошли в поселок «до баб», заодно и «догнаться», если получится. По дороге встретили пару местных мужиков. Слово-за-слово, хером по столу, поругались. Отметелили мужиков так, что те так и остались валяться, где стояли. Заходят в хату, где местные пили. Выпили с ними. Кто-то заметил, что у них кровь на руках, вышел на улицу, увидал мужиков избитых, да давай орать «наших бьют!» Алкачи кинулись на них, да что там алкоголикам… Они и тех раскидали и в часть бежать. А местные тем временем из хат повылезали, взяли ружья да к части. По дороге пальбу устроили. Говорят, что в воздух стреляли, а там кто его знает, может и по нам.
– Вот это прикол! Знаешь, мне аж покурить захотелось… Угости сигаркой?.. – попросил Микола.
Абрам ухмыльнулся, протягивая сигарету и зажигалку.
– Охрану периметра вроде собираются снимать, но патрули по части усилят. – Абрам еще некоторое время посидел рядом с Миколой и Костиком, докурил сигарету, щелкнув пальцем, ловко запустил бычок метра на три от себя в траву. Через пару секунд он уже исчез в темноте…
* * *
…Тем временем, в прессу просочились сообщения, что 10—12 декабря город Гудермес, занятый российскими войсками без сопротивления, был захвачен отрядами чеченских боевиков. 14—20 декабря шли ожесточенные бои за город… Российским войскам понадобилось ещё около недели «зачисток», чтобы окончательно взять Гудермес под контроль.
9 января отряд чеченских боевиков совершил рейд в город Кизляр, на вертолётную базу и оружейный склад. Террористы уничтожили два транспортных вертолёта и взяли несколько заложников из числа военнослужащих. Когда к городу стали подтягиваться военные и милиция, террористы захватили городскую больницу и родильный дом, согнав туда ещё около 3000 мирных жителей. В ходе переговоров удалось договориться о предоставлении боевикам автобусов до границы с Чечнёй взамен на освобождение заложников, которых предполагалось высадить у самой границы.
10 января колонна с боевиками и заложниками двинулась к границе. Когда стало ясно, что террористы уйдут в Чечню, автобусная колонна была остановлена предупредительными выстрелами. Воспользовавшись замешательством российского руководства, боевики захватили село Первомайское, разоружив находившийся там милицейский блокпост.
15—18 января состоялся неудачный штурм села. Параллельно со штурмом Первомайского, 16 января в турецком порту Трабзон группа террористов захватила пассажирский теплоход «Авразия», угрожая расстреливать заложников-россиян, если штурм не будет прекращён. После двухдневных переговоров террористы сдались турецким властям. 18 января под покровом ночи боевики прорвали окружение и ушли в Чечню…
* * *
Вернувшись домой из техникума, Регина переоделась и, взяв сумочку, уселась, залезши с ногами на кресло. Сегодня она получила очередное письмо от Миколы. На этот раз она не стала его вскрывать на почте, а принесла домой. Девушка аккуратно разрезала правую сторону конверта, и извлекла из него сложенный листок бумаги.
«Дорогая Риночка!
Вот наконец выдалось свободное время, место и подходящая обстановка и я смог сотворить для тебя это письмецо! Прежде всего хочу поздравить тебя с наступающим днем рождения, надеюсь мое письмо ты получишь как раз к нему. Желаю удачи, счастья, и всего-всего, что ты сама хотела бы себе пожелать! Надеюсь, что ты меня та же любишь и ждешь! Полсрока я уже «отмотал», и наша встреча уже не за горами. Отметь этот день как надо, но не забывай и про меня, в настоящее время скромного труженика штык-ножа и автомата. Как говорится – «первый тост за тех, кто в сапогах!»
У нас все нормально. После того, как нашу часть в январе сняли с охраняемого объекта, заменив вольнонаемной охраной, делать стало нечего. Хотим в наряды, сами себя охраняем. От безделья пить стали чаще, все чаще происшествия: То в самоход ушли целым взводом, то мордобой устроили, то с местными подрались. Говорят, что после теракта в Кизляре нашу часть решили расформировать и раскидать по другим частям. Может, оставят одну роту для охраны имущества, а остальных скоро раскидают. В других частях солдат не хватает, а мы всеравно без дела сейчас остались. В общем, ты мне пока не пиши, письмо может прийти, когда меня уже здесь не будет. А я тогда сразу тебе напишу, как только прибуду на новое место службы.
Последнее время задолбали учебными тревогами. Недавно подняли утром ни свет - ни заря, и погнали занимать позицию. Залез в окоп, поднял воротник бушлата, надвинул шапку на уши, обнял автомат. Пригрелся, аж задремал. А дальше, почти как в песне: «Я задремал на дне окопа и мне сниться кровать… Но слышу крик старшины: «Мать – твою мать! Ты, сука, в армии! Быстро встать! Теперь ты в армии!..»» Разве только, в моем случае, был не старшина, а командир роты.
Вот, наверное, и все. Удачи тебе. Твой верный, любящий Ник, - как говориться «твой бывший друг, сейчас солдат!» Передавай привет нашим самцам, кого увидишь. Жди меня и я вернусь!»
Регина сложила письмо, вложила в конверт. Встав с кресла, она достала из-за шкафа старую маленькую сумочку и извлекла оттуда пачку старых писем. Девушка разложила их перед собой на коленях.
Неторопливо она перебирала конверты, вспоминая их содержание. Открывала некоторые из них, вновь перечитывала знакомые строки… Вот предновогоднее письмо. В нем Ник поздравлял ее с наступающим Новым Годом, вскользь упомянул, что с нового года с объекта снимают военную охрану. Чем будет дальше заниматься их часть неизвестно. Письма стали приходить редко. Вот письмо в середине января. В нем он писал, что после теракта в Кизляре в их части устроили учения. Стали по ночам устраивать учебные тревоги.
Регина села за стол, достала лист бумаги, ручку, задумалась. Что ей написать? Когда теперь придет следующее письмо? Когда она сможет отправить свой ответ? Что нового в ее жизни? В общем, нового не мало. Закончила техникум, получила диплом. По поводу окончания была большая гулянка. Было шикарное застолье, дискотека, немного выпили. На гулянке ее навестил Сашка Тыквин. Поздно вечером он провожал ее до дома. Вспомнился тот холодный зимний вечер, двор ее дома, Сашка, стоявший перед ней в норковой шапке – обманке с поднятым воротником, на фоне которого смешно выделялись его лопоухие уши. Тогда он предложил ей встретиться… Она смотрела на его довольно смешной вид и улыбнулась. Где-то вдали тащит службу Ник, и не забывает о ней, пишет письма, верит в ее верность. А тут этот смешной парниша бессовестно клеится к ней и, наверное, всерьез рассчитывает на взаимность. В тот вечер она сказала ему тихо, но твердо, что она «…другому отдана и будет век ему верна!..»
Сейчас, наверное, не стоит писать об этом Нику. Ему и так нелегко.
* * *
6 марта несколько отрядов боевиков атаковали с различных направлений город Грозный. Боевики захватили Старопромысловский район, блокировали и обстреливали КПП и блокпосты. Несмотря на то, что Грозный остался под контролем российских войск, сепаратисты при отходе захватили с собой запасы продовольствия, медикаментов и боеприпасов…
Поздним мартовским вечером в дверь позвонили. Саня Тыквин слез с дивана перед телевизором, вдел ноги в шлепанцы и зашаркал к дверям. На пороге стоял высокий мужчина в серой армейской шапке с кокардой и камуфлированном бушлате нового образца. Плюгавая рожа мужика растянулась в длинной лягушачьей улыбке.