Чандрагупта
Шрифт:
постарайся, главное, сделать так, чтобы никто не видел, когда ты будешь передавать письмо Вриндамале.
Итак, Чанакья, довольный, ушел вместе с учеником монаха. Сиддхартхак был еще совсем юноша, но
пережить успел немало. Родился он в знатной семье и одно время был приближенным раджи. Но потом невесть
за что на него обрушился царский гнев, его лишили почестей и состояния. Один бог знает, что сталось бы с
юношей, если бы его не заметил монах Васубхути и не взял
преданным учеником монаха. Чанакья с первого раза, как только увидел Сиддхартхака, подумал, что этот
юноша может очень пригодиться ему в его деле. Сейчас он шел за своим проводником и размышлял, как бы
расположить юношу к себе и завязать с ним дружбу.
Сиддхартхак нес письмо Вриндамале. Чанакья легко угадывал его содержание, поскольку накануне
присутствовал при разговоре служанки с наставником.
Пока они шли к своей цели, Сиддхартхак по пути показывал Чанакье достопримечательности города,
дворцы и храмы. Проходя кварталами богачей, называл имена самых знатных, самых богатых встречных.
Обращал внимание спутника на прекрасные сады и парки, на живописные виды, открывавшиеся с того или
иного холма. У Храма воды он остановился и, рассказывая его историю, упомянул имя раджи Дханананда. Лицо
его тотчас омрачилось, и он не удержался, чтобы не осудить раджу.
— Нет другого такого глупца и самодура, как Дханананд, — сказал он с горечью. — Справедливость
совершенно чужда его нраву. Вот и я пострадал от него безо всякой моей вины. Да в Паталипутре, пожалуй, ни
один человек не скажет о нем доброго слова.
Услышав такие слова о радже, Чанакья немного опешил, но тут же сообразил, что ведь юноша потерпел
от своего повелителя и в его гневе на раджу нет ничего неожиданного, Он уже приблизительно знал историю
Сиддхартхака и теперь захотел выяснить подробности. Юноша охотно вернулся к истории своих злоключений,
причиной которых был несправедливый гнев раджи. Он не один раз повторил, что за ним не было никакой
вины, и не жалел слов, чтобы описать дурной нрав своего раджи.
Под конец Чанакья, смеясь, заметил:
— Ну, Сиддхартхак, видно, сильно ты гневаешься на раджу. Мне кажется даже, что будь у тебя средство
как-нибудь повредить ему, ты не раздумывал бы и мгновения.
— Разумеется! — горячо согласился тот. — И уж не промахнулся бы никогда! Вам трудно себе
представить, какой ограниченный человек раджа, как он низок и жесток. Вриндамала рассказывала мне, что не
найти другой такой добродетельной женщины, как Мурадеви. Но раджа поверил наветам ревнивых жен и
отверг ее. И подумать только,
торжества Сумальи ей дали прощение, наравне с настоящими преступниками.
— Вот как? Мурадеви и вправду такая достойная женщина? С тех пор как я вступил в этот город, я со
всех сторон слышу похвалы добродетелям этой святой женщины. Если она действительно такова, как о ней
говорят, хотелось бы мне увидеть ее.
— В этом нет ничего невозможного, — тут же ответил Сиддхартхак. — Мурадеви — преданная
почитательница Шивы. Она каждый понедельник посещает храм владыки Кайласы, чтобы взглянуть на
изображение владыки и послушать священные истории. Ей позволяли это даже в годы заточения. Послезавтра
понедельник, к тому же праздник. Так что на закате солнца она непременно будет в храме. Теперь с ней не
бывает стражи, поэтому увидеть ее не составит никакого труда.
Чанакья покачал головой, но ничего не ответил Сиддхартхаку. Некоторое время они шли молча. Вдруг
Сиддхартхак сказал брахману:
— Этот сад примыкает к царскому дворцу. Вы можете посидеть здесь, отдохнуть в тени деревьев, пока я
передам письмо моего наставника, так чтобы оно попало прямо в руки Вриндамале. Я скоро вернусь.
Чанакья на миг замер от неожиданности, но тут же изобразил, будто задет за живое:
— Сиддхартхак! — воскликнул он. — Ты сомневаешься во мне? Боишься, что я могу предать твое дело?
Почему ты велишь мне оставаться здесь? Я знаю обо всем, что написал твой наставник в этом письме. Я все
слышал: зачем приходила вчера ночью Вриндамала и о чем говорили они с твоим учителем. Так почему сейчас
ты опасаешься меня? Напротив, для тебя лучше взять меня с собой. Если что-нибудь случится, я смогу помочь
тебе. А что делать мне здесь — сидеть сложа руки?
Выслушав Чанакью, Сиддхартхак смутился. Не мог же он запретить брахману идти за ним. Ему
оставалось только согласиться.
— Если вы хотите, — сказал он, — то, конечно, пойдемте вместе. Я только боюсь, что не везде, где мне
легко пройти, вместе со мной пропустят и вас.
— Как? Что за порядки в этом городе? Чтобы не пустили меня, высокородного брахмана? Теперь уж я
непременно иду с тобой. И мы еще посмотрим, как это раджа сможет наказать брахмана, который вошел в его
дворец. Идем. Вриндамала меня знает. Она не подумает ничего плохого, увидав меня с тобой, и не рассердится
на тебя.
Говорить больше было не о чем, и юноша согласился:
— Ну, если вы так решили, то пойдемте.