Чандрагупта
Шрифт:
их не услышит, поведала министру о своих страшных предчувствиях. Она сказала, что догадывается, хотя
ничего еще не знает наверное, что на уме у Мурадеви черные замыслы и по ее воле могут свершиться страшные
дела. Служанка обещала быть еще внимательнее и осторожнее, глаз не спускать со своей госпожи и, чуть что
случится, тут же сообщить ему, министру. Но она заклинала пока не принимать никаких мер, потому что ничего
еще толком не знает, а только догадывается,
Ракшас стал
заупрямилась и на все вопросы отвечала одно: что ничего пока не знает, а как только будет знать, сразу сообщит.
В конце концов, не настаивая больше, Ракшас отпустил ее. Обычно министр иначе обходился со своими
тайными слугами: он никогда не довольствовался подозрениями своих соглядатаев, а требовал от них
обоснованных соображений и твердых доказательств; если же они не могли ничем подтвердить свои домыслы,
то строго их наказывал. Но требовать от Суматики больше того, что она делала, или наказывать ее было не в его
власти. Ему не только невозможно было наказать ее, но нежелательно было даже показать свое неудовольствие.
Поэтому Ракшас с миром отпустил Суматику, но тут же призвал к себе Хираньягупту и приказал ему следить за
каждым шагом этой служанки.
Нечего и говорить, как озаботило министра то, что рассказала ему в последний раз Суматика. Что же это
за страшные замыслы, которые вынашивает в своей душе Мурадеви? Уж не покушается ли она на чью-нибудь
жизнь? “То есть как это, — пронзила его ум догадка, — как это — на чью-нибудь? Не на самого ли раджу? Не
затем ли оплела она его своими колдовскими сетями?”
Ужас охватил верного министра. Если это так, — а другого Ракшас уже не мог предположить, — если это
так, чем может помешать он тяжкому злодейству? Нет в его руках ни средства, ни власти. Остается один путь —
надо немедля добиться встречи с раджей и открыть ему глаза. Какой изобрести предлог? Какое придумать
важное государственное дело? Обычные дела здесь не подойдут. Сколько раз за последнее время раджа
отказывался принимать его, поручая самому решать все необходимые государственные вопросы. “Ах, — горько
восклицал в душе министр, — если бы я только знал, от какой опасности нужно защитить моего господина! Я
смог бы открыть ему глаза или сам отвел бы от него беду! Но как угадать?” И все же главное — увидеть раджу.
Одно только подействует непременно — придется сказать, будто шпионы донесли о готовящемся нападении
врагов на Паталипутру. Надо написать радже. Может быть, это отрезвит его и он захочет увидеться со своим
первым министром. С кем же послать письмо? Пожалуй, для этого не подойдет никто другой, кроме Суматики.
И Ракшас снова
ей:
— Теперь ты должна исполнить одно очень важное поручение. Я хорошо награжу тебя, если ты сделаешь
все так, как тебе будет сказано.
— Я и без награды готова исполнить все, что вы прикажете, — смиренно отвечала служанка.
Но министр все-таки показал подарок, который предназначался ей, и продолжал:
— Ничего трудного тут нет. Просто ты должна выбрать минуту, когда махараджа будет в одиночестве, и
тайно отдать ему вот это письмо. Главное, чтобы об этом не узнал никто, даже Мурадеви. Потом сообщишь,
прочитал ли махараджа письмо, — тогда получишь награду. На этот счет не беспокойся. Как договорились, так
и будет.
— Господин министр, я уже сказала, что ваш приказ для меня закон. Я жизни не пожалею, чтобы все
устроить так, как вы сказали. Но только знайте, это очень трудно. Мурадеви не то что на час — на минуту не
покидает своего господина. А если она уходит, то всегда возле раджи остается кто-нибудь из ее рабынь.
Поэтому выбрать минуту, когда махараджа будет совсем один, почти невозможно. Госпожа всегда знает, кто что
говорил махарадже. Я постараюсь, но хочу, чтобы вы знали: это совсем не легкое дело. Да поможет мне великий
Владыка Кайласы!
Тут Суматика умолкла. Ракшас внимательно поглядел на нее, потом протянул письмо и сказал:
— Все-таки ты постарайся отдать письмо, а об остальном уж я позабочусь.
Служанка взяла письмо и покинула покои министра. Но она не пошла прямо по дворец Мурадеви.
Хираньягупта следил за ней, однако где-то по дороге она исчезла с его глаз, и он не смог узнать, куда она
ходила. Ему ничего не оставалось, как поджидать ее невдалеке от дворца. Наконец служанка появилась.
Обозленный своей неудачей и странным поведением Суматики, Хираньягупта бросился к ней и строго спросил:
— Где ты была? Почему не пошла с письмом моего господина прямо во дворец?
— Где я была? — насмешливо переспросила служанка. — Эх, ты! А тебя еще называют правой рукой
господина министра! И ты задаешь такие вопросы? Так если бы я пошла сразу во дворец, кто-нибудь мог
увидеть меня и догадаться, что я иду от министра Ракшаса. Поэтому я и пошла нарочно кружным путем. Шла
потихоньку, зашла в два места, побыла в храме Владыки Кайласы. А ты, значит, следишь, куда я хожу, что
делаю? Это мне не по душе. Вот возьму и не стану с тобой встречаться. Какая мне корысть? Я уважаю и
почитаю господина министра. Он сказал, что все, что я делаю, — для блага махараджи и его наследника. Иначе