Чародейка
Шрифт:
– С собой справься, для начала – огрызнулась Чародейка.
Жижа под ногами, жадно чмокнув, начала исходить пузырями. Нечтовсплывало со дна, привлеченное «русским духом». Не дожидаясь появления «чуда-юда болотного» Надежда, выбросив вперед руку, запустила «молнию». Электрический разряд ушел в воду, рассыпаясь искрами.
Попытка избавиться от неясной угрозы закончилась тем, что земля в буквальном смысле слова уплыла из-под ног. Затем, чтобы в следующее мгновение стремительно вернуться, пребольно
Белая рука с острыми черными ногтями, напоминающими гигантские птичьи когти, сомкнулась на шее, опрокидывая Надежду в липкую жижу.
– Совсем умом скорбная? – С искаженного гневом лица глядели безумные глаза, наливающиеся кровью. – Пока ты стоишь ногами в воде, твоя сила уничтожит тебя куда вернее, чем любая тварь!
– Поняла я, поняла, - прохрипела Надежда.
Да, народные слухи не врут – силища у нежити, дай боже. Или уж правильнее будет выразиться: «Не дай бог!». В смысле, встретиться в темном переулке.
– Умрешь, когда потребуется, - предупредила нежить, убирая руки.
– Не раньше.
– Ага. Смерть обязательно должна быть рациональной, нужной и полезной. – Попытка сарказма разбилась о скалу неживой невозмутимости. – Ладно, не злись. Я все поняла. Моя безопасность на твоей совести, так что можно не дергаться. Долго ещё шагать?
– Пришли уже.
Место как место. Ничем, на первый взгляд, особенным не отличалось. Что-то подсказывало Надежде, что именно здесь она тогда «умерла». Вернее, не она – Джайна.
Тьфу! Так недолго и в дурдом попасть, чувствуя себя то одной, то другой. Джайной, сгоревшей между двумя чувствами, сильными и противоречивыми. И Надеждой, твердо верившей в разум, логику и рациональное начало.
Веэ, обернувшись, сверкнула клыками:
– Да ладно тебе, душа моя! Обе девушки не сильно рознятся. Если бы сегодня тебе пришлось выбирать между смертью любимого существа и его противоестественной жизнью, что бы ты выбрала, будучи Надеждой?
Чародейка прищурилась:
– В чем-то ты права, Вэя. Как всегда мыслишь более широкомасштабно. То ли опыт сказывается; то ли ты от природы умнее.
Вампирша язвительно хмыкнула:
– Тогда почему я всегда оказываюсь в дерьме, а ты – в малине?
– На мой взгляд, сейчас мы находимся в одном месте. И на малинник оно даже отдаленно не походит.
Вэя замерла, став похожей на мраморное изваяние.
– Ты его ещё любишь?
Можно было бы спросить: «Кого?». В последнее время в жизни Нади появилось достаточное количество мужчин, делающих вопрос актуальным. Но она твердо знала, о ком спрашивает Горивэя. А цирк, так сложилась жизнь, ей никогда особенно не нравился.
– Я его помню. – Вздохнула Надя.
– Он для меня всего лишь воспоминание.
Учитывая все обстоятельства, очень даже «живое» воспоминание. Даже излишне: высокий, тонкий, жилистый; с густой шапкой мелких черных кудрей, насмешливыми глазами; лихой наездник, рубака, любитель приключений. Он был, бесспорно, привлекателен, интересен, желанен.
Глаза Горивэи блеснули зеленым огнем, совсем как у кошки.
– Вэя, - примирительным тоном заговорила Надя, - я не знаю, что заставляет тебя действовать, какие тайные расчеты. Но верю в одно – глупый мальчишка, в которого меня угораздило влюбиться в прошлой жизни, не заслужил ужаса, обрушившегося на его голову. Я не имела права, нарушая волю богов, игнорируя желания Рая, заставлять его быть рядом. Хотя и тебе, конечно же, не стоило вклиниваться между нами. Могла бы крутить романы с кем-нибудь другим.
– «Крутить романы»?! Я любила его, Джайна! Так же, как и ты. Я любила вас обоих.
Надежда обреченно покачала головой. Она где-то читала, что смерть – это ещё не трагедия. Трагедия, это когда погибают оба противника, и каждый, по-своему, прав.
Поднимался ветер. Звезд над головой не разглядеть – видимо, приближался очередной грозовой фронт. А может быть, в этом странном мире он прямо здесь и зарождался?
Только что вокруг не проглядывалось ничего, кроме зыбкой жижи. И вот взгляд обжегся о неровный танцующий свет багрового пламени.
– Как это? – Изумленно моргнула чародейка.
– Магически, - ухмыльнулась вампирша.
Надежда почти без удивления узнала в фигуре, греющейся у огня, лучника Паркэса.
– Я считала тебя положительным героем, - с презрением заметила она.
– Какое совпадение, - без эмоций отрезал тот. – Я тебя - тоже.
– Имею наглость до сих пор считать себя, - не героиней, конечно же, - но вполне положительной личностью.
– Когда это положительные личности служили мраку?
– Я ему не служу, - искренне возмутилась Надя.
Чуть наклонив голову вперед, стрелок глядел, словно волк через прутья решетки: яростно и бессильно.
– Ты действительно поднимешь это чудовище, Джайна?
Она коротко кивнула.
– Почему?
– Я же не спрашиваю, почему ты предал меня?
– Это было неизбежно. Либо я, либо Чархан должны были сделать это.
– Ты сделал это по его приказанию? – Надежда ощутила, как мускулы лица деревенеют.
– Я сделал это потому, что он не справился.
Девушка сначала выдохнула, и только потом поняла, с каким облегчением восприняла слова лучника.
Губы стрелка сморщились в горькой улыбке.
– Мы здесь нечто вроде перчаточных кукол, безвольно действующих по мановению руки Горивэи, - невесело хмыкнул он.
– Не понимаю, Паркэс…
– Что тут понимать? – Отвел он взгляд.- Мы оба её любили. А теперь ещё и ты! – Паркэс безнадежно махнул рукой.
– Темный Властелин – опытный кукловод.
Снова скользкая, липкая тень скользит по лицу, как не видимая паутина. Хочется поскорее на свежий воздух, вымыть руки, подставить лицо под струи ветра и лечить взгляды облаками, белыми, чистыми, пушистыми.