Чаровница для мужа
Шрифт:
«Байка» же была следующего содержания. Идет, значит, Катя через Вокзальную площадь, направляясь, понятное дело, к автобусу, который должен был увезти ее на Бычиху, и слышит за спиной голос:
– Девушка!
Катя уже лет двадцать на подобные призывы не оборачивалась, не повернула голову и сейчас. Мыслями она все еще была с дочерью, которая рассказала, что Славка (у нее был мальчик Слава Либерман… понятно, еврей, ну и что, евреи тоже люди, если раньше, к примеру, в пору Катиного детства и даже юности в этом могли быть некоторые, а порою и очень основательные сомнения, то сейчас они полностью развеялись… скорей начнешь сомневаться в том, что русские тоже люди!), наверное, вот-вот сделает ей предложение, потому что и домой ее водил, в «сталинку» на углу Серышева и Дзержинской, и с родителями знакомил, и Лиля (Катину дочку звали Лилей) своими ушами слышала, как Славкина мать его же отцу сказала (думая, конечно, что Лиля не слышит, а может, и не думая, черт ли их, еврейских интеллигентов, разберет): «Ну и что, что русская, зато, смотри, какая корова здоровенная, и дети крепкие, здоровые будут, а то Пришкольники искали, искали для своего Моти кошерную невесту, нашли аж в Тель-Авиве, а теперь двух даунов растят!»
Небось кто-нибудь на «корову здоровенную» обиделся бы, но только не Катя, она ведь была деревенская и видела в этом сравнении отнюдь не оскорбление, а даже комплимент. Сам-то Славка, хоть и сын профессора, который из Америки, можно сказать, не вылезает, хоть и денег Либерманы не считают, — сам-то Славка дохленький, ну сущий червячок, правильно Либерманиха сделала, что о свежей, здоровой крови задумалась, уж Лилька не оплошает, таких внучат заделает, что вся ихняя еврейщина, что в Ха, что в Еврейской автономной области, что в самом Израиле, от зависти на уши встанет! Вот об этом Катя думала, а потом подумала о том, что вся Бычиха, конечно, тоже на уши встанет, когда слух пройдет, что у Кати сватья — Либерманиха. Стоп! А Лилька теперь, значит, тоже будет Либерман?! Ее тоже звать будут Либерманихой?!
Впервые столкнувшись с мыслью, что дочка перейдет теперь в разряд этих самых полностью и окончательно, Катя впала в задумчивость и растерянность, как вдруг снова слышит:
– Девушка! Девушка с сумочкой на колесиках!
Катину облезлую сумищу назвать сумочкой можно было только с перепугу, но все же она была на колесиках, поэтому Катя обернулась-таки — и увидела китаезу. Китаеза была одета скромно, в черное, но раскрашена, как для передачи «Маски-шоу», и у Кати от смеха аж в животе зачесалось, когда она ее бело-красно-черную рожу увидела. Конечно, китайцы вообще народ забавный, однако в Ха к ним привыкли, даже те, кто с Бычихи, держали их как бы уже за своих, но только когда они вели себя нормально, не выделывались. А эта, конечно, выделывалась почем зря. И разодета, и размалевана… ну, короче, «Маски-шоу», добавить просто нечего. Причем говорила она нормальным, человеческим языком, голос был очень приятный, без этого их провизгу. Наверное, давно в Ха живет, подумала Катя, вот совсем и обрусела, жаль только, краситься по-людски не научилась, а впрочем, хрен с ней, всякий с ума по-своему сходит.
– Девушка, вы не могли бы мне помочь? — спросила китаянка.
– Чего надо? — не слишком приветливо ответила Катя. — У меня времени нету, я на автобус тороплюсь.
И махнула рукой, показывая на свой автобус, который уже стоял около указателя. Конечно, дверцы в нем еще были закрыты, потому что до отправления оставалось десять минут, и все же!
– Дело самое ерундовое, — заторопилась китаеза. — Я вам пять тысяч дам.
Катя ушам своим не поверила. А кто поверил бы?!
– Чего?! — пролепетала она.
– Да вы просто пойдите и позвоните по телефону, — сказала эта ненормальная.
– Чего? — снова пролепетала Катя, ничего не понимая.
– По телефону надо позвонить, — повторила китаеза. — Вон там, на автовокзале, в подвале, где туалеты, есть автомат. Работает по жетонам. Вот, возьмите. Наберите этот номер, здесь написан, — она показала беленький листочек, — и скажите, что по такому-то адресу — тут и адрес записан — на крыльце лежит труп.
Кате аж плохо стало, честное слово! У нее даже щеки замерзли от ужаса!
– Да не волнуйтесь, — широко, белозубо улыбнулась китаеза. — Никакого трупа там нету.
– Нету? Как нету? — выдавила изумленная Катя. — А зачем же звонить?
– Чтоб туда милиция поехала.
– Да вам зачем? — еще пуще озадачилась Катя.
Наверное, по-хорошему надо было повернуться, плюнуть на китаезу и топать дальше, на автобус. То есть сначала плюнуть, а потом повернуться… Да хоть так, хоть сяк, но больше ее не слушать. Однако в Катин мозг так и впечатались два слова: «Пять тысяч…» Что характерно, она сразу поверила, что китаянка правду говорит, что деньги даст, не обманет. Так одета… да для нее пять тысяч — что для Кати пять рублей, даже меньше! Сразу видно!
– Я хочу им отомстить, — сказала размалеванная. — Хочу, чтобы они туда поехали и ничего не нашли. Чтобы время зря потеряли. Подергались.
– А это… с каких щей?! — вытаращилась еще пуще Катя.
Нет, само собой понятно, что все по-своему с ума сходят, а все же дико! С милицией такие шутки шутить…
– Отомстить зачем? — усмехнулась китаеза. — Да нужно. Меня недавно ограбили. Я из машины выходила, вдруг двое подбежали, выхватили сумку, меня так ударили, что я упала, — и бежать. Крупная сумма была, — сказала она значительно, и Катя снова поверила, что денег украли у китаезы, сколько она сама, Катя-то, и в руках отродясь не держала, — а упала я так сильно, что головой о подножку ударилась и случилось сотрясение мозга. Конечно, я обратилась в милицию. Да это и произошло как раз около отделения милиции Кировского района, ну прямо напротив! Кинулась я туда, а они на меня посмотрели — и хохотать. Пойди, говорит, сначала рожу умой, а потом приходи, из какой психушки ты сбежала?
Катя, конечно, промолчала… но про себя подумала, что на месте этих ментов она, может, тоже что-то подобное сказала. Но им же пять тысяч не обещали! А ей обещали… Вот поэтому она промолчала и даже языком сочувственно поцокала, мол, вот же гады!
– И так и не приняли заявление?
– Нет, не приняли, — горестно вздохнула китаеза. — А у меня до чего голова разболелась, я чуть сознание не теряла. Пришлось срочно поехать в больницу. Там мне дали справку, так и так, гематома на голове, сотрясение мозга, я потом вернулась в то отделение и показываю им справку, а они говорят, мало ли где ты могла драбалызнуться башкой! Может, накурилась. Или по пьянке. А у нас и без тебя работы полно. Иди, говорят, на три буквы, и все. Я бросилась к начальнику отделения, а он меня чуть ли не пинками выставил вон. И тоже говорил, мол, подралась или накурилась. И я решила им отомстить. Буду теперь отправлять им сообщения о трупах, тут уж они не смогут не отреагировать, пусть помотаются туда-сюда, пусть поищут!
Ну что же, подумала Катя, хоть у нее и сотрясение мозга, а шутку толковую придумала. Менты оборзели, кто спорит, с людьми обращаются, как с гнилыми картофельными очистками, давно пора их проучить. Только…
– А сами-то что не звоните? — благоразумно спросила Катя. — Взяли бы да и звякнули.
Ей было понятно, почему нельзя звонить с сотового — там номер определяется, — ну а с автомата-то почему нельзя самой китаезе взять да и позвонить?
Та усмехнулась:
– Да ведь я туда сегодня три раза звонила. Они мой голос уже знают. Тут другой человек нужен, понимаете?
Да, хитро…
Может, Катя еще поколебалась бы, но тут китаянка достала из кармана своего роскошного пальто пятитысячную красненькую бумажку, и все Катины сомнения были сломлены.
Возникли они снова, когда она уже дело сделала и возвращалась домой. А вдруг денежка поддельная?! Катю от этой мысли чуть инфаркт не хватил. И первым делом, только приехав, она деньги в магазине разменяла. Кассирша пять тысяч взяла и слова не сказала. И Катя успокоилась.
У Панкратова, когда он все это выслушал, тоже возникли сомнения насчет того, чтобы человека, пусть даже китаянку, могли из Кировского отделения милиции послать в пешее эротическое путешествие. Тем более он сам в этом отделении работает. Нет, кто спорит, всякое бывает, но не до такой же степени!.. Он узнал, кто тогда дежурил, поговорил с ребятами. Ну, его просто матюгами покрыли от возмущения. Чтобы они… Да ни в жизнь! К тому же никакая китаеза, ни раскрашенная, ни вымытая, к ним в тот день не обращалась. Так что посылать вообще некого было!