Час волка
Шрифт:
Михаил стоял ошеломленный, пытаясь лихорадочно сообразить. Берсеркер либо лежал под снегом в ожидании, и просто выставил ноздри, чтобы подышать воздухом, либо он специально закопался под сугробом, чтобы подловить их. Времени подумать о том, что же случилось с Виктором и Никитой, не было; была только реальность, то, что берсеркер раздирал ногу Франко и на снег брызгала дымящаяся кровь.
Михаил хотел было криком позвать на помощь, но к тому времени, когда Рената с Олесей доберутся к ним - в том случае, если услышат его - Франко будет мертв. Берсеркер оставил размолоченную ногу Франко и вцепился челюстями Франко в плечо, пока тот отчаянно старался не дать клыкам добраться до горла. Лицо у Франко страшно побледнело, глаза от ужаса выкатились из орбит.
Михаил глянул вверх.
Что-то передавалось между ними: Михаил это почувствовал так же отчетливо, как биение сердца и толчки крови, струившейся по кровеносным сосудам. Может, это был обмен ненавистью или сила угрозы первобытного сознания; чем бы это ни было, Михаил понял, что оно предвещает, и, как копье, крепко стиснул в руке острую палку, в то время как берсеркер метнулся к нему через снег.
Пасть рыжего волка раскрылась, его мощные ноги приготовились к прыжку. Михаил стоял на месте, нервы его напряглись, все человечьи инстинкты побуждали его бежать, но волк внутри него ждал с холодным расчетом. Берсеркер сделал обманное движение влево, но Михаил сразу же понял, что оно ложное, а затем тот оторвался от земли и завис над ним.
Михаил припал на колени под огромным телом и страшными челюстями, и что было сил ударил палкой вверх. Она вонзилась в покрытое белой шерстью брюхо берсеркера, когда зверь проскакивал над ним, переломилась надвое; ее острие глубоко вошло в брюхо, и волк скорчился посреди прыжка. Одна из задних лап зацепила Михаила за спину и два когтя вырвали клок шкуры из его одежды. Михаил почувствовал, будто бы его ударили молотком, он свалился в снег и услышал, как зарычал берсеркер, ударившись брюхом о землю в трех аршинах от него. Михаил обернулся, легкие его вобрали морозный воздух, и стал лицом к берсеркеру, чтобы тот не имел возможности прыгнуть на него сзади. Одноглазый зверь был на ногах, копье так глубоко вошло ему в кишки, что почти скрылось в них. Михаил стоял, грудь у него вздымалась, он чувствовал, как по спине у него течет горячая кровь. Берсеркер двинулся вправо, заняв позицию между Михаилом и белым дворцом. Остаток палки, зажатый в правом кулаке Михаила, был длиной около двух вершков, как кухонный нож. Берсеркер выдохнул пар, дернулся к нему и сразу же отпрыгнул, по-прежнему преграждая Михаилу путь к бегству домой.
– Помогите!
– крикнул он в сторону белого дворца. Его голос на расстоянии заглушался шелестом падавшего снега.
– Рената! Помоги...
Зверь дернулся вперед, и Михаил нацелился палкой ударить его в другой глаз. Но берсеркер в последний момент рванул в сторону, выбрасывая из-под лап комья снега, и палка ударила по воздуху. Берсеркер извернулся, кинувшись в обход к незащищенному боку Михаила, и прыгнул на него, прежде чем тот снова успел ударить палкой.
Берсеркер ударил его. Михаилу тут же вспомнился товарный поезд с одним светившимся глазом, который, громыхая по рельсам, спускался по откосу с холма. Он сшиб его с ног, как тряпичную куклу, и сломал бы позвоночник, если бы не снег. Воздух вышел из него с резким звуком "у-уш", и сознание от удара помутилось. Он ощутил запах крови и слюны зверя. Страшная тяжесть обрушилась на его плечо, придавив руку с палкой. Он моргнул и мутным от боли взором увидел над собой пасть берсеркера, клыки были готовы вцепиться в его лицо и стянуть его с черепа, как гнилую тряпку. Плечо его было словно в капкане, кости вот-вот вырвет из суставов. Берсеркер пригнулся вперед, мышцы его боков были напряжены, и Михаил
Две человечьи руки, слегка поросшие бурой шерстью, схватились за челюсти берсеркера. Франко поднялся и прыгнул на рыжего зверя сверху. Его покрытое коричневой щетиной лицо было сплошной гримасой боли. Он прохрипел: - Беги, - изо всех сил выкручивая голову берсеркера.
Берсеркер попытался пригнуться за счет собственного веса, но Франко держал его цепко. Челюсти сжались, зубы прокусили ладони Франко. Тяжесть сдвинулась с плеча Михаила, он поднял руку, кости которой ломило от боли, и вогнал конец палки в горло берсеркера. Она на полвершка вошла внутрь, прежде чем наткнулась на что-то твердое и сломалась. Берсеркер взвыл и задергался от боли, фыркая на снег красным, а Михаил выскочил из-под волка, в то время как тот подался назад, пытаясь сбросить со своей спины Франко.
– Беги, - заорал Франко, повиснув на окровавленных пальцах.
Михаил вскочил, весь в снегу. Он побежал, обломок палки выпал из его руки. Снежные хлопья кружились вокруг, как танцующие ангелы. Плечо у него болело, мышцы были сильно растянуты. Он оглянулся, увидел, как берсеркер яростно встряхнулся всем телом. Франко не удержался и был отброшен. Берсеркер напрягся, приготовившись прыгнуть на Франко и покончить с ним, и Михаил остановился.
– Эй!
– закричал он, и голова берсеркера повернулась к нему, сверкнув единственным глазом.
Внутри Михаила тоже что-то сверкнуло. Он ощутил это как огонь, который вспыхнул у него внутри, и чтобы спасти жизнь Франко и свою собственную, он должен был дотянуться до этого опаляющего огня и схватить то, что было в нем выковано.
Я хочу этого, подумал он, и сосредоточил свое воображение на образе руки, изменяющейся в лапу. Этот образ засиял в его мозгу. Ему почудилось, что он услышал внутренний вой, будто взвыли сорвавшиеся с привязи дикие ветры. Колющая боль хлынула по его позвоночнику. Я хочу этого. Из пор его кожи пошел пар. Он дрожал, его внутренние органы стиснуло.
Сердце стало колотиться еще чаще. Он почувствовал в мышцах ног и рук боль, страшное давление на череп. Что-то треснуло у него в челюсти, и он услышал собственный стон.
Берсеркер смотрел на него, ошеломленный этим зрелищем, челюсти его все еще были раскрыты и готовы сломать Франко шею.
Михаил поднял правую руку. Она покрылась гладкой черной шерстью, а пальцы переплавлялись в лапы. Я хочу этого. Черная шерсть побежала дальше. Левая рука у него изменялась. Он чувствовал, будто ее сжимают в железных тисках, и челюсти у него стали удлиняться со слабым потрескиванием. Я хочу этого. Теперь обратного хода не было, не было возможности отказаться от превращения. Михаил скинул оленью шкуру, и она сникла на снегу. Он содрал сандалии, и едва успел снять их, как ноги его начали корчиться. Он упал, потеряв равновесие, и крестцом сел в снег.
Берсеркер понюхал воздух, издал рык, продолжая смотреть, как существо меняет облик.
Черная шерсть пробилась на плечах и груди Михаила. Она обвила его шею и покрыла лицо. Челюсти и нос его, удлинившись, превратились в морду, а клыки вырвались с такой силой, что прорезали десны, и слюна изо рта окровавилась. Хребет у него изогнулся, боль была ужасной. Ноги и руки укорачивались, обрастая буграми мышц. Хрустели и потрескивали сухожилия и хрящи. Михаила трясло, будто бы поторапливая отделаться от последних человечьих черт. Его хвост, скользкий от пота, высвободился из темного нароста в основании позвоночника и теперь шевелился в воздухе, в то время как Михаил вставал на четыре лапы. Мускулы его еще продолжали дрожать, как струны арфы, нервные окончания жгло. Шкура была влажной от остро пахнувшей жидкости. Яички стали твердыми, как камни, и покрылись шерстью. Сквозь правое ухо пробилась шерсть, и оно стало принимать треугольную форму, но левое ухо не поддавалось: оно просто оставалось ухом человечьего мальчика. Боль усилилась, дойдя до грани терпимого, а затем быстро унялась. Михаил хотел было окликнуть Франко, сказать ему отползти подальше, он открыл для этого рот, но звонкий лай, вырвавшийся из него, привел его самого в замешательство.