Частное расследование
Шрифт:
— Что мне известно далеко не все, я первый раз узнал еще в детском саду. У вас есть новые факты?
— Есть.
— Я слушаю.
— Пожалуйста, — Марина наконец решилась. — Вот вам новые факты. Отец мой, Грамов Алексей Николаевич, являлся не только к Оле. Но и ко мне.
— Он приходил один?
— Один, один.
— Когда в последний раз он приходил?
— Позавчера.
— Все с тем же? Уговаривал…
— Да. Убеждал покончить жизнь самоубийством. И Настеньку убить.
— Но вижу, все ж не убедил?
— Да уж, как видите. Пока.
— И много раз он вам являлся? За все время, прошедшее с его кончины?
— Наверно, более десятка раз, — Марина помолчала. — Я ничего не знаю: политика, мафия, деньги, — ничего. У меня есть только работа и дочь. И. это все. Кому нужна моя смерть, смерть Настеньки?
— Не знаю. Этого я не знаю. Кому-то, выходит, нужна. Она, я повторю, нужна тому, кто считает, что ваша сестра поделилась какой-то своей ценной информацией с вами.
— Кто? Ольга? Доцент кафедры физической географии в университете? Какая у нее может быть информация? Волга впадает в Каспийское море? Она открыла новый остров в море удовольствий? Ну хорошо. А Настенька при чем тогда? Настеньку-то я ведь тоже убить должна! Ее-то из-за чего? Мне Ольга, пусть, доверила секрет ужасный, как добывать наркотики из мыла, соли, спичек. А я возьми и расскажи про все ребенку шести лет? Еще один носитель тайны. Так?
— Подумайте, повспоминайте, Марина. Разгадка быть должна. Чудес-то не бывает. Неужели вам самой не интересно, из-за чего вас хотят убить? Ведь вы женщина — должны быть любопытны.
— Да я уже давно гадаю. Все жилы измотала.
— И что ж вы нагадали? К какому выводу пришли?
— Да к очень неожиданному выводу я пришла. Вам это, видимо, покажется нелепым, но тем не менее вот так: на основании этих многих встреч с отцом, точнее, с призраком — отца, я убедилась — это мой отец. Точнее, его призрак. Нет сомнений.
— Чистая работа. А как он, кстати, выглядел?
— Да точно так же, как в гробу. Закутан в саван.
— А, значит, вы лица-то не видали!
— Лица я не видала.
— Вот я и говорю — закутайся в саван и начинай вещать. От имени кого угодно. Хоть от Горбачева. А хоть от Брежнева.
— Во-первых, призрак был не человек, а лишь останки, замотанные в саван — вот таких размеров, — ну как большая кукла.
— Механика. Вот вас и провели.
— Механика? Да что вы! Не-е-ет! Меня, родную дочь. Нет. Ольгу и меня тут обмануть, поверьте, невозможно. Есть много вещей, которые знаем только мы. Не то что там какие-нибудь тайны, а бытовуха, мелочь. Ну, например, как я сломала в детстве табуретку и что сказала мама, провожая Ольгу в школу, в первый класс. Таких деталей — пруд пруди. В каждой семье. Кто это может знать?
— Самовнушение. Они к вам подсылали экстрасенса. Вы сами же подсказывали верные ответы. Тут может быть что-то вроде гипноза!
— Нет-нет! Не может быть! Он мне давал ответы на вопросы, такие, на которые ответить правильно мог только он. Вот, например, когда родился мой дедушка, как он на бабушке женился. Это я узнала всего дней десять как — и от него, от призрака.
— Да это ваша собственная же фантазия.
— Да? Хорошо. А вот свидетельство о рождении Настеньки, которое хранилось где-то у него. На полках, в кабинете. Он сразу мне сказал где. И точно. Еще, к примеру, он сообщил, что у него была заначка, нет, не от матери, а так, на черный день. Семьсот пятьдесят долларов. И снова точно. Так и есть. Семьсот пятьдесят. Что, это тоже я сама себе внушила?
— Может быть, и так. Вы это сами знали, но не знали.
Тут как бы поле. Информационное. Люди предсказывают будущее. Или пропавших ищут. По фотографиям. Ведь в человеке много чего заложено, о чем он сам не знает.
— Вы в это верите: биополя там, аура, карма, снежный человек, сглаз, порча, инопланетяне? Допустим даже так. Все это есть, пускай. Но приходить ко мне, являться. Ради чего? Вы верите? Ведь это ж чушь!
— Вот в чушь-то я как раз довольно сильно верю!
— А в то, что мертвые приходят к нам; чтоб утащить к себе?
— Решительно не верю!
— А это вот напрасно. Мировая литература, фольклор, сокровищница глобального человеческого опыта, все это море книг набито выходцами с того света! Что-то это значит?
— Что-то — да. Для вашей профессии. Не для моей.
— Нет-нет, для вашей тоже. Мертвым порой бывают открыты фрагменты нашего земного будущего: кусками, отпечатками. «Будущее отбрасывает тени», — у Кемпбелла, не читали?
— Грешен, не читал. Но будущим интересуюсь активно.
— Сегодня под утро они приходили ко мне втроем — отец, Оля и Коленька.
— Опять уговаривали? — Турецкий провел пальцем по горлу.
— Конечно. Но среди прочего Оля сообщила мне, что сегодня после ее похорон я пойду в ресторан со своим будущим мужем. Я не поверила ей. Теперь частично верю: я в ресторане. Как это вам?
— Ну, в общем-то никак. Вы сами ведь придумали — вот только что?
— С целью оттолкнуть вас, если только, — она перехватила его вспыхнувший взгляд и кивнула: — Конечно. Конечно, я тут же спросила ее: «Оленька, замуж? Когда?!»
— Ну и когда же?
— Через неделю после похорон. А вы женаты?
— Нет, — соврал я, не знаю почему.
— Пока все сходится.
Турецкий задумался.
— Как вы считаете, Марина, они еще придут к вам?
— Ольга — едва ли, а отец придет наверняка.
— Имеет смысл меня с ним познакомить?
— Пожалуй. Да это и принято так: знакомить родителей с женихом.
— Вы допускаете возможность своего самоубийства? — спросил Турецкий, пропуская ее шутку мимо ушей.