Частный детектив. Выпуск 1

Карр Джон Диксон

— Ну что ж, возможно, случится новое убийство — и поднимет настроение, — вымолвил я с горечью. — Я получу завтра роковую пулю, что, собственно, меня ничуть не удивит.

Миффлин в задумчивости уставился на меня:

— Вот я впервые за эту неделю и услышал обнадеживающие слова! — сказал он. — Что ж, если хорошенько пораскинуть мозгами, именно это и ожидает вас завтра.

Покидая кабинет, взглянул напоследок на Миффлина: он потирал руки, напевая “Похоронный марш” Шопена.

III

— Ты уже написал завещание? — поинтересовался

Джек Кермэн, наблюдая за тем, как я, сидя у письменного ствола, достаю патроны из коробки, чтобы зарядить револьвер. — Надеюсь, ты сделал меня своим единственным наследником. Это было бы весьма кстати. Моя рыжая подруга воображает, что я — министр финансов.

— Помолчите хоть немного, Джек, — приструнила его Паула. Она тщетно пыталась скрыть свое беспокойство: выдавала тревога в ее глазах. — Вы очень уж нетактичны!

Тут уж я прикрикнул:

— Да прекратите же спорить! — и взглянул на них мрачно. — Вы вселяете в меня страх. Ладно, Джек, давай еще повторим. Дом будет, вероятно, под наблюдением, так что тебе необходимо оставаться вне их поля зрения. Я сообщу тебе направление буквально в последний миг. Ты выжидаешь пять минут, после чего следуешь за нами. Проверишь, чтобы никто за тобой не увязался. Было бы слишком обидно провалить все из–за пустячной небрежности. Ни при каких обстоятельствах тебя не должны видеть, ну разве что–то чрезвычайное. Тогда и только тогда ты можешь стрелять…

Кермэн сглотнул слюну:

— Как ты сказал?

— Я сказал — ты сделаешь свой выстрел.

— Угу, именно то, что я и боялся услышать. По размышлении, мне тоже надо составить завещание.

— И, ради бога, целься поточнее.

Бросив взгляд на свои наручные часы, я встал и спрятал свой револьвер под мышкой.

— Ну что ж, пора. Паула, ее ни в полночь от нас не поступит никаких известий, отправитесь к Миффлину и расскажете ему обо всем.

— Я позвоню Пауле, — произнес с озабоченным видом Кермэн. — Черт побери, во всяком случае, я на это надеюсь.

— Будьте осторожны, Вик, — напутствовала Паула голосом, полным тревоги.

Я потрепал ее по плечу:

— В ваших поступках напрочь отсутствует логика. Вы переживаете из–за трюка с похитителями, но вы же сами, ничуть не колеблясь, посылаете меня в притон наркоманов. Не будьте ребенком, Паула. Думайте лучше о деньгах, которые мы заработаем.

— Во всяком случае, храните благоразумие, — сказала она, пытаясь улыбнуться, — и не слишком изображайте из себя храбрецов, чтобы прельстить эту… белокурую наследницу.

— Вы заставляете меня нервничать, — ответил я. — Идем, Джек.

Мы проследовали коридором и вошли в лифт.

— Как ты думаешь, у нас хватит времени пропустить по рюмке? — взмолился Ксрмэи, едва лифт остановился.

— Нет, но в машине есть фляга. И еще, Джек, не следует самообольщаться. Скорее всего, придется нам горячо.

Кермэна передернуло.

— Это уж чересчур для меня.

Он забрался в салон “бьюика” и растянулся там на полу. Я накрыл его одеялом.

— Ого! Ожидается восхитительное путешествие, — сказал он, высунув голову из–под одеяла. — Сколько мне придется преть под этой штукой?!

— Где–то с три четверти часа, не более!

Завожу машину.

— В твоем распоряжении непочатая бутылка шотландского виски, чтобы не соскучиться. Но об одном прошу, не кури!

Мы проезжаем километра три по аллее на скорости более разумной, чем намедни. Круто, с большой осторожностью разворачиваюсь и останавливаюсь в метре от балюстрады.

И при мягком свете заходящего солнца дом не показался мне более приветливым, чем любое другое здание, в которое было бы угрохано пятнадцать миллионов. У парадного входа стоит большой черный “кадиллак”. Чуть в стороне двое китайцев–садовников срезают поникшие цветы с похожего на зонтик куста роз. Они трудятся с медлительным старанием, словно этот куст даст им приличную ренту на ближайшие девять месяцев. Хотя, возможно, так оно и будет. Просторный бассейн сверкает в солнечных лучах, но купальщиков что–то не заметно. На краю лужайки мягкого зеленого цвета, разбитой у самой террасы, шесть фламинго ярко–розового цвета смотрят на нас, изогнув шеи и стоя на несгибающихся ногах.

Оборачиваюсь на дом. Ярко–зеленые ставни закрыты. Тент над входной дверью из зелено–кремовой полосатой ткани полощется на ветерке.

— Ладно. Пока, — как можно теплее говорю Кермэну. — Я пошел.

— Попутного тебе ветра, — донесся горестный голос из–под одеяла. — Не напивайся, разбавляй виски водой.

Пересекаю террасу и давлю на кнопку звонка. Через оконное стекло замечаю просторный вестибюль и темный коридор, ведущий в глубь дома.

В холле показывается высокий лудой старик, он и открывает мне дверь. Он взирает на меня сверху вниз, но взгляд его вполне дружелюбный. Мне даже показалось, что он оценил мой пиджак и хотел бы предложить мне другой, более подходящий для этих мест. Но, скорее всего, ошибаюсь. Он меня едва замечает.

— Миссис Дедрик ожидает меня.

— Нельзя ли узнать ваше имя, сэр?

— Мэллой.

Он все еще преграждает мне дорогу.

— Могу я попросить вашу визитную карточку, сэр?

— Нет, благодарю. Обойдемся без формальностей!

Легкая вежливая улыбка появляется на его лице, как у старого дядюшки, который не хочет спорить с юным отроком — надеждой семьи:

— Эти господа из газет способны на все, лишь бы добиться встречи с миссис Дедрик. Поэтому мы должны принимать меры предосторожности, сэр.

Я начинаю догадываться, что если я не предъявлю ему (какое–нибудь удостоверение, то буду торчать здесь до новых веников. Вынимаю из бумажника и вручаю ему свою визитную карточку — ту, где моя профессия не названа.

Он освобождает проход:

— Не угодно ли вам обождать в салоне, сэр?

Вхожу в комнату, где смерть настигла шофера Суки. Мексиканский ковер чист. Меня не встретил ничей труп, чтобы поприветствовать, я не заметил никакого стакана: ни с виски, ни без него, не лежит и сигаретный окурок, чтобы прожечь отреставрированную поверхность стола.