Частный детектив. Выпуск 7
Шрифт:
О'Малли сидел у письменного стола.
– Может быть, вы сумеете организовать, чтобы один из портретов вашей сестры прислали сюда?
– спросил он.
– Было бы неплохо, Билли, - он повернулся к Крейну, - показать его в отеле, где ее видели живой.
– Ну, разумеется, - лицо Кортленда оживилось.
– Дам телеграмму матушке, и она вышлет портрет, - он взлохматил себе волосы.
– Вы не можете представить, как все это неприятно. Эта неопределенность. Я никак не могу отделаться от мысли, что это не Кэт. Это самоубийство, похищение трупа, эти платья… Я в полной растерянности. Но с другой стороны, после ссоры с матерью последние
Крейн приподнялся на локтях:
– У нее не могло быть финансовых затруднений? Мамаша не прижимала ее с деньгами?
– О, боже, конечно, нет. Мать никак не могла ущемить ее интересы в этом смысле, - он рассмеялся.
– Мы все, в том числе и мама, получаем равный доход, - он улыбнулся.
– Воображаю, что было бы, если бы семейным кошельком заведовала матушка. Все пошло бы на содержание знаменитых теноров. Или теософскую часовенку, величиной с Эмпайр Стейт Билдинг.
– Может быть, вы укажите нам сумму, которую получала ваша сестра?
– Пожалуйста, если это может вам помочь.
– Кортленд сидел на краешке стула, сунув руки в карманы.
– До замужества она должна получать полторы тысячи в месяц.
– А потом?
– Потом треть всего.
– Да, полторы штуки, - Док Уильямс улыбнулся.
– А кто распоряжается состоянием?
– спросил Крейн.
– Отец назначил главным опекуном дядю Стая…
– Дядю Стая?
– переспросил Крейн.
– Это наш клиент, - напомнил Док Уильямс. О'Малли уточнил:
– Стайвессант Кортленд.
– Извините, мистер Кортленд, - сказал Крейн, - продолжайте.
– Но должен сказать, что деталями занимался я.
Крейн почесал правое ухо.
– Значит, вы были в курсе финансовых дел вашей сестры?
– Я регулярно переводил эту сумму на ее текущий счет в Ганноверском банке, несмотря на то, что примерно шесть месяцев назад она перестала брать с него деньги.
– Это случилось после ссоры?
– спросил Крейн.
– Они поссорились два года назад, - напомнил Кортленд.
– Ах, да, - Крейн смежил ресницы.
– Было бы неплохо, если бы вы подробно, в хронологическом порядке рассказали о ссоре; и чем занималась ваша сестра потом?
Кортленд откинулся на спинку стула:
– Все началось после того, как Кэт вернулась из Франции, после годичной учебы в какой-то школе в Туре. Матушке не понравилась компания, в которой пропадала Кэт, не нравились ее прогулки в Гринидж-Вилидж, не нравилось, что Кэт начала пить. Наконец, в одно прекрасное утро, после того, как мать, прождав Кэт до шести утра, устроила ей грандиозный скандал, Кэт собрала чемодан. Матушка продолжала неистовствовать. Особые страсти разгорелись вокруг паренька в блузе. Такие вельветовые блузы носили во времена Оскара Уайльда. Он заявился вместе с Кэт, матушка на него накричала, и тогда он, спрятавшись за сестру, попросил его не бить, и залился слезами. Мать сказала, чтобы Кэт убиралась, что не желает ее видеть, Кэт сказала: "И не увидишь…" Я раз семь или восемь встречался с ней после этого на 55 улице. По-моему последний раз мы виделись в Коттон-клубе в Гарлеме, месяцев пять назад. Это было часов в 5 утра. Она сидела совершенно одна - сказала, что у нее назначено свидание.
– Черт!
– воскликнул Крейн и в ответ на вопросительный взгляд Кортленда улыбнулся.
– Не обращайте внимания, я кое-что вспомнил. Продолжайте, пожалуйста.
– Месяца два назад я заглянул к ней. Но оказалось, что Кэт не живет там уже пять-шесть месяцев, хотя и вносит арендную плату. Я проверил ее текущий счет, и выяснилось, что в феврале она взяла шесть тысяч долларов и с тех пор ни цента. Мы решили, что она уехала за границу, как вдруг мать получила от нее письмо.
– Какое письмо?
– спросил Крейн.
Кортленд достал из пиджака конверт. Он был отправлен с Центрального почтамта Чикаго 24 июля в 10.15 и адресован миссис Кортленд, 932, Парк-авеню, Нью-Йорк. Крейн вынул письмо и прочитал:
"Дорогая мама, боюсь, что я была не очень хорошей дочерью, и сейчас хочу заверить тебя в том, что глубоко и искренне раскаиваюсь в своем поведении, в том, что причинила тебе так много неприятностей.
Мы никогда не были счастливы семьей, может быть, по моей вине. Я, безусловно, была слишком упрямой, глупой девчонкой. Я говорю тебе это потому, что скоро уйду в другой, лучший мир. И может быть, ты в последний раз слышишь обо мне. Прости меня, мама.
Любящая тебя Кэт."
Крейн сложил письмо и бросил его на стол.
– Вы получили его больше недели назад. Почему же вы сразу не стали ее разыскивать?
– Это все мать, - усмехнулся Кортленд.
– Она в течение нескольких дней не показывала его нам с дядей.
– Ну и что же вы с дядей сделали после того, как прочли письмо?
– У нас возникла одна и та же мысль: ее слова могли означать возможное самоубийство, но это казалось маловероятным, - он улыбнулся.
– Кэт всегда любила драмы. Но мы забеспокоились и решили нанять детективов, чтобы найти ее. Я был в конторе у дяди Стая, когда пришли газеты с сообщением о самоубийстве девушки в Чикаго. Дядя немедленно связался с полковником Блэком, тот велел мне ехать сюда, чтобы опознать труп. Еще он сказал, что поручит одному из своих людей в Чикаго заняться этим делом.
Кортленд достал сигарету из кожаного портсигара, прикурил и глубоко затянулся.
– Вот, пожалуй, и все, джентльмены.
Крейн задал еще несколько вопросов, но не выяснил ничего нового.
– Будем ждать портрет вашей сестры, - сказал он.
– А сейчас не желаете ли пообедать с нами?
Кортленд отказался.
– Я обещал пообедать с друзьями. Завтра, как только получу портрет, я немедленно приду.
– Отлично, - ответил Крейн, - думаю, он нам здорово поможет.
Он проводил Кортленда до дверей и пожал ему руку.
– Советую вам хорошо выспаться. Возможно, завтра нам предстоит тяжелый день.
Когда он закрыл дверь, О'Малли сказал:
– А теперь, сукины дети, признавайтесь, куда вы спрятали виски.
Глава 6
После обеда в Колледж-Инсони поднялись в номер и заказали бутылку "Мартеля". В ожидании заказа обсуждали преимущества двадцатидолларовых номеров перед всеми остальными.
– Во-первых, - рассуждал Крейн, - окна выходят на обе стороны, а это дает некоторое разнообразие. Вы можете любоваться видом Сити - холла, а если не нравится - созерцать Этлэнд Билдинг. Кроме того, если захотите выбросить из окна бутылку, у вас также есть выбор: бросить ее на головы прохожих на Клорк-стрит или на Рандольф-стрит.