Чеченец. На разрыв
Шрифт:
Бросилась в ванну, но там нет ни одного острого предмета. Подошла к окнам, но все они заблокированы. От отчаяния я взвыла.
«Жить будешь столько сколько я захочу» - так кажется он сказал. Мой палач и теперь и мой муж, хозяин.
Жить, чтобы быть кем? Тряпкой? На кого я теперь похожа? Я осторожно сняла с себя одежду, и передо мной открылось мое измученное тело. Оно было таким худым, что ключицы торчали наружу, а ребра выступали под кожей. На мне еще можно было увидеть следы шрамов от ожогов и порезов – молчаливые свидетели моего падения. От одного вида своего тела меня охватило отвращение, и воспоминания о насилии, о тех моментах, когда меня били и топтали, навалились на меня с новой силой. Это было так болезненно и ужасно, что я почувствовала, как в горле подступает комок. Ударила кулаком в зеркало. Порезав руку…но мне было наплевать. Я быстро натянула на себя одежду, пытаясь скрыть от собственных глаз свое истощенное тело. В этот момент я осознала, что, возможно, это и к лучшему, что Марат больше меня не желает.
Когда Марат вернулся поздно ночью, я лежала в постели, притворяясь спящей. Его шаги направились в ванную, и звук льющейся воды скоро заполнил тишину номера. В этот момент, слушая шум душа, я не могла отогнать от себя мысли о том, каким он был с той другой женщиной. Хорошо ли ему было с ней? Была ли она для него постоянной любовницей или просто случайным свиданием? Эти вопросы кружили в моей голове, вызывая острую боль ревности и ощущение собственной ничтожности. Но потом я взяла себя в руки и решила, что мне всё равно. Что бы ни было между Маратом и той женщиной, это не изменит моего положения. Я была его женой лишь на бумаге, женой, которую он не желал и не любил. Да и я его никогда не любила. Когда Марат вышел из душа, я все еще лежала, стараясь сохранить видимость спокойствия.
Но он вдруг резко подскочил ко мне, развернул к себе, схватил за руки. Застонал, увидев порезы на ладони, а потом рывком прижал меня к себе.
– Блядь! Куколка…. Ты что…я думал…Аллах, я думал ты. Порезалась? Больно?
Засуетился нашел где-то перекись водорода, смазал мою руку, забинтовал. Все это время я безучастно смотрела перед собой и думала о том. Что он только что смывал с себя следы другой женщины. Тогда зачем вот это все.
– Почему ты не убтешь меня?
Тихо спросила я, глядя перед собой, сквозь него. Сильные мужские руки медленно уложили меня в постель и поправили одеяло.
– Потому что Я НЕ ХОЧУ чтоб ты умирала.
Наверное, тут стоило добавить «пока не хочу». Но он этого не сказал.
***
– Алиса, пора вставать, – его голос был сдержанным, но в нем чувствовалась его сила, напор.
– Мы уезжаем... Ко мне домой. Пришло время начинать быть моей женой. Эти слова застали меня врасплох. Уезжать? К нему домой? Мысли путались в моей голове, создавая калейдоскоп страхов и сомнений. Но в то же время я понимала, что это могло стать новым началом, возможно, даже шансом на какое-то подобие жизни, даже если она и будет далека от той, о которой я когда-то мечтала. Я медленно поднялась с постели, чувствуя, как внутри меня снова вспыхивает искра надежды, хотя и очень слабая и совершенно призрачная. Возможно, переезд к Марату домой действительно станет новой главой в моей жизни, главой, где я смогу найти хоть какой-то смысл в своем существовании.
Глава 29
Когда Марат привез меня к себе домой, я не могла поверить своим глазам. Передо мной возвышался великолепный трехэтажный дом. Его белоснежные стены контрастировали с глубоким синим небом, а элегантные колонны придавали ему вид античного дворца. Всё в этом доме казалось пропитанным роскошью и изысканностью. Почему-то я представляла себе жилище Марата совсем другим. Он должен был жить в черной норе, в каком-то дьявольском подземелье. Потому что для меня он был дьяволом. Пусть даже тем дьяволом, который пока что оберегает меня за чем-то известным только ему, но все же дьяволом. Потому что если бы не он, то ничего ужасного в моей жизни не произошло бы.
Проходя через двор великолепного дома Марата, мое внимание привлекли звуки, доносившиеся из конюшни. Ржание лошадей мгновенно перенесло меня в мир детских мечтаний и воспоминаний. Я всегда любила этих благородных животных, мечтала кататься на лошади и заниматься конным спортом. Эти мечты казались такими далекими и недостижимыми сейчас, словно они принадлежали другой жизни. Воспоминания о детстве, о днях, проведенных в деревне у бабушки, нахлынули на меня с новой силой. Я вспомнила, как бегала по лугам, кормила домашних животных и мечтала о своей лошади. Но роскошная обстановка конюшен Марата ничего общего не имела с тем скромным и уютным домиком моей бабушки. Я бы могла сказать, что попала в сказку, если бы эта сказка не оказалась кошмаром, это была страшная сказка для взрослых без хэппиэнда. Сказка о черте, а не о прекрасном принце. О черте и кучке демонов, которые его окружают. И о самой преисподней, которая пряталась за красивым фасадом привычного мира. Когда мы прошли мимо больших, массивных вольеров, я увидела здоровых, сильных доберманов, закрытых за высокой клеткой, скомбинированной с толстыми стенами. Они заскулили жалобно, радуясь и виляя обрубленными хвостами, когда заметили Марата. Вид этих псов, полных силы и грации, но при этом заключенных в клетки, вызвал у меня противоречивые чувства. С одной стороны, я восхищалась их красотой и мощью, а с другой – испытывала жалость к этим животным, лишенным свободы. Я бы могла сказать, что они похожи на меня…но это было бы таким преувеличением. Я скорее жалкая, затравленная мышь, которая попала в огромную клетку. И охотятся на нее отнюдь не коты. Проходя мимо конюшни и вольеров с собаками, я поняла, насколько необычен и многогранен этот новый мир, в который я попала. Он был наполнен роскошью и красотой, но в то же время нес в себе элементы контроля и жестких ограничений. Для меня оставалось загадкой зачем Марат привез меня в свой дом…Неужели он реально собирался поддерживать иллюзию семьи? Мне этого не понять. Мы поднялись по широким мраморным ступеням и перед нами открылись огромные двустворчатые двери с витыми длинными ручками. Наверное я сейчас ощутила себя как героиня книги «Ребекка» Дафны Дюморье, только в отличии от нее я не любила своего мужа, а он не любил меня. Я стояла на пороге, ошеломленная великолепием этого места. Входная дверь, украшенная резьбой и золотом, вела в просторный холл с мраморным полом, на котором каждый шаг отдавался гулким эхом, а все предметы отражались как в зеркале. Люстры, словно огромные звезды, сверкали под потолком, отбрасывая мягкий свет на стены, украшенные настоящими произведениями искусства. Интерьер дома ошеломлял вычурным шиком и вниманием к деталям. Мебель из ценных пород дерева располагалась в каждой комнате, создавая атмосферу беззаботной, вычурной, почти королевской роскоши. Стены были украшены дорогими обоями и картинами известных художников, каждая из которых могла бы стать гордостью любой галереи. Я немного разбиралась в живописи. Это было моим хобби в свое время. Никита иногда дарил мне билеты на выставки и в музеи. У него были скидки на них.
Вздрогнула, вспомнив про Никиту и про то, что его больше нет. Я бы не хотела знать, как он умер…Потому что он умер из-за меня. И каким бы подлым и мерзким он не бы смерти точно не заслуживал. Несмотря на свое ужасное эмоциональное состояние, я не могла не отметить эту невероятную роскошь. Этот дом был похож на дворец из самых невероятных фантазий, место, где каждая деталь казалась произведением искусства. Я чувствовала себя потерянной в этом великолепии, словно попала не в свою, но очень страшную сказку, это ощущение вернулось ко мне снова. Сказку, где каждый шаг напоминал мне о моем положении и о том, как далеко я оказалась от своего прошлого.
Когда мы вошли в дом, Марат шел впереди, а я следовала за ним, словно тень. У дверей нас встретил управляющий, мужчина лет пятидесяти, с проседью в черных волосах, с явно выраженными кавказскими чертами лица. Он кивнул Марату в знак уважения. Марат отвечал ему дружелюбным жестом, потрепав по плечу. На лице мужчины видно глубокое почтение хозяину дома. Гостинная, в которую мы вошли, ошеломила меня своим великолепием и роскошью. Все вокруг сверкало и переливалось, мебель в оттенках слоновой кости с золотым декором, отливала перламутром. В центре этой залы находились три женщины, и их взгляды были прикованы к нам. Самая старшая из них, женщина лет шестидесяти пяти, стояла с выпрямленной спиной. Ее черное элегантное платье подчеркивало ее худощавую фигуру, а голова была покрыта прозрачным черным платком. Ее прямая спина и вздернутый подбородок говорили о высокомерии и надменности, которая исходила от нее так же естественно, как и элегантность. У женщины красивые большие карие глаза с залегшими под ними тенями, нос с горбинкой, тонкие губы, брезгливо поджаты. Я бы назвала ее красивой, если бы не эта надменность и глубокие морщины, которые пролегли на ее лице. Рядом с ней стояли две женщины помоложе, которые, хоть и были одеты в закрытые, но явно роскошные и дорогие наряды. Украшения из ожерелий и браслетов сверкали на их запястьях и шеях, добавляя им величия. Все трое женщин смотрели на Марата, но их взгляды иногда скользили по мне. Я чувствовала себя словно на суде, где каждый мой шаг и взгляд оцениваются. В их взглядах я увидела смесь любопытства, снисхождения и, возможно, даже презрения. Это ощущение, что меня внимательно рассматривают, заставляло меня чувствовать себя еще более уязвимой и одинокой в этом чужом и блестящем доме, похожем на огромное живое существо.
Старшая женщина тепло улыбнулась Марату, она с радостью раскрыла перед ним объятия. Его улыбка расцветала, когда она целовала его и крепко обнимала, а затем он так же сердечно поздоровался с двумя другими женщинами. Обернувшись ко мне, он представил:
– Познакомься, бабуля, это моя жена – Алиса. Алиса, - это моя бабушка Зулиха, это мои двоюродные сестры это Лаура, а это Мадина. Их мать, моя дорогая тетя давно умерла от тяжелой и продолжительной болезни. Бабуля взяла на себя заботу о них.
Лаура была чуть выше своей сестры, худощавая, большеглазая с крупным носом и тяжелым подбородком, но в совокупности ее лицо привлекательное и яркое, а Мадина ниже ростом, плотная, фигуристая, лицо круглое, глаза чуть раскосые. Симпатичная и свежая. Она смотрела на меня с нескрываемой злостью. Старшая женщина медленно окинула меня взглядом с ног до головы, не произнеся ни слова в ответ. Ее внимание быстро переключилось обратно на Марата, она спросила его о поездке и сообщила, что в его честь приготовлены любимые блюда. В это время Лаура молчала, а Мадина внезапно развернулась и, не сказав ни слова, убежала из комнаты. Никто не попытался ее остановить. Только я посмотрела ей вслед. Марат, с ноткой настойчивости в голосе, повторил бабушке,