Чеченская рапсодия
Шрифт:
Эти бестелесные бесы не вызывали опасений до тех пор, пока из одного прохода не донесся сдавленный вскрик. Казаки успели пригубить вино и проглотить половину выложенного на тряпицы обеда. Сигнал опасности донесся из того отверстия, в которое нырнул Егорша, и неясные тени чертей на уступах тут же ринулись в дьявольскую пляску, они гримасничали, задирали ноги, хвосты и показывали рога.
Станичники вскочили и уставились на командира.
Панкрат сунул походный
— Николка, ты остаешься за меня, Гаврилка, за мной.
Они долго блуждали в развилках бокового отвода из залы, стараясь держаться главного прохода, изредка хорунжий концом факела, покрывшегося пеплом, отмечал на стене пройденое расстояние. Черные полосы пропадали сзади, а конца пути не было видно. Через равные промежутки времени Иногда кто-то из двоих подавал громкий голос, на который никто не отвечал. Вскоре казаки заметили впереди что-то блестящее, на землю будто была наброшена паутина, тонкая и какая-то зыбкая. Гаврилка хотел было ступить на нее ногой и продолжить движение, но Панкрат резко дернул его за рукав.
— Ты чего? — с усмешкой обернулся Гаврилка. — Это иней на пол осел. Прохладно тут, вот он и пророс. Видал, как переливается.
— А ты носком чувяка его попробуй, — хмуро посоветовал хорунжий. — А потом переведи взгляд вон в тот угол, где вроде как камень чернеется.
Гаврилка сунул ногу вперед и испуганно отскочил. Зыбкое серебро разбежалось по верху тягучими волнами, докатилось до темного предмета, показав его барашковый верх.
— Вот он, бездонный омут. Видать, тот абрек на него намекал, — Панкрат снял папаху и перекрестился. — Царствие небесное нашему Егорше, зря я согласился взять его с собой.
— Он сам к тебе напросился, — осознав, куда подевался станичник, Гаврилка едва шевелил языком. — Смелый был казак.
Хорунжий ничего не сказал, развернулся и пошел обратной дорогой. Он подумал о том, что ранение, полученное Егоршей во время вылазки в крепость, когда лезгин задел пулей его глаз, сослужило плохую услугу казаку. Видимо, его зрение так до конца и не восстановилось.
На привале разведчиков уже дожидался Петрашка. Помолившись за утонувшего станичника, казаки собрались в круг, чтобы выслушать его рассказ.
— От этой залы до выхода из пещеры осталось саженей триста, — обстоятельно докладывал младший из братьев. — От пещеры до укрепленного аула и версты не наберется, в седловине до сих пор лето, солнышко светит, овцы пасутся, чабаны на камушках греются.
— С перерезанными горлами, — грубовато добавил кто-то.
— Может, и так, приглядываться было некогда. Часовых на выходе всего трое,
— После нашего набега джигиты поумнели, — хитровато улыбнулся Николка и посмотрел на Панкрата. — Надо бы опытным глазом еще раз прикинуть, с какого бока лучше осаду начинать.
— Валунов перед выходом много? — раздумчиво спросил хорунжий.
— Я же говорю, одна круглая лужайка, сразу за нею седловина с подъемом к крепости.
— Тем лучше, из горы выпрыгнем, сядем на коней и сразу в намет, — развернул плечи Николка. — Ноне осада нам ни к чему, не за тем мы придем, чтобы волынку разводить, — хмуро оборвал друга Панкрат, он до сих пор не мог отойти от гибели Егорши. — Прикидывать тоже больше нечего, расстояние от выхода из пещеры до входа в ущелье через которое мы прошли в тот раз, небольшое, значит, изменений на местности никаких. — Надо бы тут по всей длине пещеры прикинуть ширину между стенами.
— Чтобы пушки протащить? — догадавшись, повернулся к старшему брату Захарка. — Я уже присматривался, колеса пройдут впритирку, но если какая застрянет, тогда все остановятся.
— Мортиру с лафета надо снимать и нести ее на руках, — подсказал какой-то казак. — Мы так через перевал переходили, когда к туркам в гости нагрянули.
— Там этих пушек много не нужно. Одной хватит, чтобы только ворота раздолбать. Заворачиваем назад, — поставил точку хорунжий. — Царские полки, наверное уже успели переправиться.
Когда передовые части русских войск заполнили просторную залу, в тоннель, ведущий к выходу из пещеры, нырнули пятеро отобранных Панкратом казаков во главе с самим хорунжим. Они тенями промелькнули перед глазами солдат и растворились в кромешной тьме.
— От… дикое племя, — сказал вослед им кто-то из служивых. — Если бы не русский говор, ни за что бы не отличил их от тех же горцев.
— Они горцы и есть, только обрусевшие, — пожал плечами его сосед. — Видал, как ногами перебирают, точно лезгинку без барабанов танцуют.
Перед самым выходом Панкрат надавил на запястье младшего брата, зверем рвавшегося вперед, тот оттянулся назад, с неудовольствием пропуская Николку с Гаврилкой, и переглянулся с Захаркой, замыкавшим группу. Средний брат лишь почмокал губами, он понимал, что старший действует не только по своей воле, но и по указке отца с матерью. Оба вынули из ножен кинжалы и шмыгнули наружу вслед за опытными воинами. Они увидели два бездыханных тела у выхода из пещеры и услышали долгий хрип третьего абрека, словно к празднику на станичном базу зарезали барана.