Чехов книга 3
Шрифт:
Характеристики на Народной улице
— Спасибо за обед, Павел Филиппович, — произнесла Арина Родионовна, когда мы вошли в приемную.
— Не за что. В этом кафе вкусно готовят, — рассеянно ответил я.
Девушка смущённо улыбнулась:
— Спасибо за хорошую компанию, — произнесла она, опустив взгляд на носки туфель.
После нашей последней поездки, когда девушка коснулась меня, продемонстрировав свою силу, я стал смотреть на секретаря совсем по-другому. С интересом. И я хотел было сказать, что компания Арины Родионовны мне тоже очень приятна, но диалог прервала хлопнувшая входная дверь.
Мы обернулись. В приемной стоял Васильев, который прибыл в компании Степана. И я отметил, что кривые рисунки на руках парня были перекрыты красивыми свежими татуировками, сделанными явно в салоне. При этом красноты вокруг линий не было. Видимо, мастер тату работал в связке с хроносом и заживление заняло мало времени.
— Я хотел бы лично выразить вам благодарность, Павел Филиппович, — начал глава адвокатской палаты, и я указал в сторону двери, на которой красовалась табличка с моим именем:
— Давайте побеседуем в моем кабинете. А вы, Арина Родионовна, сделайте нам чай, пожалуйста.
Дамир Васильевич кивнул. Подтолкнул стоявшего столбом Степана, и они направились за мной в кабинет.
Мы вошли в комнату, я закрыл дверь и указал на свободные кресла:
— Прошу, присаживайтесь.
Сам занял место за столом, и гости послушно приняли мое приглашение:
— Я не могу подобрать слов, насколько я вам благодарен, — начал Васильев и достал из кармана пиджака конверт. Положил его на стол и подвинул в мою сторону.
— Это моя работа, — спокойно ответил я и взглянул на Степана. — Надеюсь, вас оправдали? В жандармерии вчера должны были подписать постановление об освобождении.
Парень кивнул:
— Теперь я прохожу как свидетель.
Я довольно усмехнулся. Видимо, несколько дней в переполненной осторожной камере изменили взгляды парня на жизнь. И мусор про арестантские объединения и братства высыпался из его головы. Надеюсь, парень поумнел и не вернётся к старому.
— Спасибо вам, Павел Филиппович, — продолжил Степан. — Вы спасли мне жизнь. Которую я сам себе чуть не сломал.
— Смотрю, вы перекрыли рисунки на коже? — уточнил я.
Парень кивнул:
— Вы были правы, Павел Филиппович. Ерунда это все.
Я бросил беглый взгляд в сторону Дамира Васильевича. И отметил, что глава адвокатской палаты был доволен тем, что его бастард изменил свои взгляды на жизнь.
— Это ли не прекрасно? — улыбнулся я.
Оба гостя кивнули, соглашаясь с моими словами.
— Я ваш должник, Павел Филиппович, — произнес Васильев.
Я не стал отрицать его слова, молча подтвердив, что Дамир Васильевич остался мне обязан. И глава адвокатской палаты понял это.
— Ваш напиток.
Арина Родионовна вошла в кабинет и поставила перед нами на стол чайник и три чашки. И я с недовольством отметил, что Степан посмотрел на секретаря с видимым интересом. Странно, что я заметил это, ведь обычно не обращал внимания на подобное.
— Что-нибудь ещё? — уточнила девушка и я покачал головой:
— Нет, спасибо.
Помощница вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. А разговор сменился на нейтральную беседу и обсуждение новостей.
Через двадцать минут Дамир Васильевич и Степан распрощались со мной и покинули кабинет. Я же достал из стола оставшиеся бумаги с делами и принялся читать протоколы.
— Я чувствую в этом кабинете запах денег, — послышался голос Любовь Федоровны.
Призрак прошла сквозь стену и покосилась на конверт:
— Можно? — уточнила она и в ее глазах блеснул алчный огонек.
Я кивнул, и женщина тут же подтащила конверт к себе. Провела над ним ладонью и закатила от удовольствия глаза:
— Триста рублей, — протянула она с нескрываемым восторгом.
Я только кивнул, читая протоколы и понимая, что Арина Родионовна вызвалась поработать моей помощницей очень вовремя. Дела были неоднозначными, но связывало из одно: если забрать заявления, то подозреваемых отпустят. Как, например, в деле человека, напавшего на жандарма. «Кусака» не смог дать внятные показания, потому что в участок его доставили полупьяным. Да и разговаривать с ним не было никакого смысла. Поэтому я нашел имя пострадавшего. Чтобы попытаться с ним договориться.
— Фома вернулся? — уточнил я у Любовь Федоровны.
— Да. Помогает Иришке с готовкой и разбором посуды, — ответила женщина, все ещё щупая конверт.
Я сложил документы в папку и встал из-за стола. Достал из кармана телефон и набрал номер Фомы.
— Слушаю, вашество, — послышался из динамика голос слуги.
— Запрягай карету, — распорядился я. — Нам пора ехать по делам.
— Сделаю, — покладисто ответил парень. Я нажал на отбой вызова, взял со стола папку и вышел из кабинета.
Секретарь сидела на своем месте и делала заметки в блокноте.
— Арина Родионовна, если вы не передумали стать на сегодня моим помощником… — начал я.
— Не передумала, — поспешно ответила девушка. Она сложила канцелярию в сумочку и встала из-за стола.
— Тогда позвоните вот этому человеку, — произнес я и написал на листке номер жандарма. — И попросите о встрече со стороной подозреваемого.
— Сейчас.
Девушка сняла с рычагов трубку и принялась крутить диск, набирая номер.
«Империал» был уже подан к крыльцу. А Фома ожидал нас у открытой двери. Заметив, что я вышел не один, слуга уточнил:
— Нам сперва нужно будет доставить Арину Родионовну домой?
— Нет, Арина Родионовна вызвалась поработать моей помощницей на общественных началах, — ответил я и девушка кивнула.
— А, вон чего, — протянул Фома, но больше вопросов задавать не стал.
Мы сели на задний диванчик машины, парень занял место за рулём и обернулся к нам: