Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона
Шрифт:
— Мне он никогда не нравился, — сказал Гомер. — Я очень рад, что вы его тоже не любите.
— Я преподаю древнюю историю в средней школе Итаки вот уже тридцать пять лет, — сказана мисс Хикс. — Я выпестовала сотни мальчиков и девочек Итаки. У меня учились твой брат Маркус и твоя сестра Бесс, и, если у тебя есть младшие братья или сестры, они тоже когда-нибудь станут моими учениками.
— У меня есть только один брат, — заметил Гомер. — Его зовут Улисс. А как учился Маркус?
— Маркус и Бесс, — сказала мисс Хикс, — были хорошими детьми, честными и культурными. Да, культурными, — повторила она. подчеркивая это слово. — Нравы древних народов делали их культурными от рождения. Маркус, как и ты, мог иногда сболтнуть лишнее, но он никогда не лгал. А вот подонки вроде Байфильда всегда были и останутся
— Ей-богу? — подзадорит ее Гомер; ему хотелось, чтобы учительница продолжала свои разоблачения.
— Я видела на своем веку, как подобные субчики помыкают хорошими людьми, которым они и в подметки не годятся. Пробивают себе путь с помощью лжи и мелкого жульничества, расталкивая локтями тех, кто стоит выше всего этого. Двести метров с препятствиями! Тоже мне препятствия!
Учительница древней истории быта ужасно обижена. Она высморкалась и вытерла глаза.
— Ладно, мисс Хикс, не расстраивайтесь, — сказал Гомер. — Я останусь в классе. Можете наказать меня за то, что я болтал. Так мне, видно, и надо, ну а в будущем я постараюсь вести себя хорошо. Вот уж не думал, что учителя тоже люди… не хуже других… а то и лучше! Ладно, мисс Хикс. Можете меня наказать.
— Да я оставила тебя после уроков вовсе не для того, чтобы наказывать, — сказала учительница древней истории. — Я всегда оставляю только тех, кто мне дорог… Для того чтобы быть к ним поближе. Я никак не могу поверить, что ошиблась в Хьюберте Экли. Это мистер Байфильд заставит его меня не послушаться. Я сама собиралась через минуту отправить вас обоих на стадион. И оставила вас в классе не для того, чтобы наказать, а для того, чтобы воспитать. Ведь я слежу за духовным ростом моих детей и радуюсь каждому новому признаку этого роста. Ты извинился перед Хьюбертом Экли, и, хотя ему было неловко, потому что ты не скрывал своего отношения к нему, он учтиво принял твои слова. Я оставила вас после уроков потому, что хотела поговорить с вами обоими — с мальчиком из богатой семьи и с мальчиком из бедной семьи. Кто его знает, как сложится жизнь. Может, ему придется еще трудней, чем тебе. Мне хотелось, чтобы вы получше узнали друг друга. Я хотела поговорить с вами обоими.
— Да я вообще ничего не имею против Хьюберта, — сказал Гомер, — только почему он так о себе воображает? Чем он лучше других?
— Я тебя понимаю, — сказала учительница древней истории. — Но каждый человек на свете в самом деле и лучше, и хуже других. Джо Терранова смышленее Хьюберта, но Хьюберт по-своему такой же честный мальчик, как и он. В демократическом обществе все люди должны быть равны, а там уж их дело проявлять себя хорошо или дурно, вести себя благородно или низко. Мне хочется, чтобы мои мальчики и девочки старались вырасти людьми хорошими и благородными. Ничем показным меня не обманешь — ни хорошими, ни дурными манерами. Меня занимает то, что скрыто под этими манерами. Мне все равно — беден мой ученик или богат, католик он, протестант или еврей, белый, черный или желтый, способный или тупой, талантливый или простофиля, лишь бы он был человеком и у него было сердце, лишь бы он любил правду и честь и одинаково уважал бы и тех, кто ниже, и тех, кто выше его. Если ребята в моем классе — люди, я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы все они были на один лад. Пусть отличаются друг от друга сколько угодно, лишь бы в них не было низости. Я хочу, чтобы каждый из моих ребят оставался самим собой. Я вовсе не хочу, чтобы ты, Гомер, стал похож на кого-нибудь другого, лишь бы доставить мне удовольствие или облегчить мой труд. Мне очень скоро опротивел бы класс из одних примерных маленьких леди и джентльменов. Я хочу, чтобы дети мои были людьми — непохожими, особенными, до удивительности неповторимыми. Хорошо, если бы Хьюберт Экли выслушал все это вместе с тобой… и вы оба бы поняли: в том, что ты не любишь его, а он тебя, нет ничего противоестественного. Мне хотелось, чтобы он понял: каждый из вас станет настоящим человеком только тогда, когда, несмотря на обоюдную неприязнь, вы будете уважать друг друга. Вот что значит быть культурным… и чему учит нас древняя история.
Учительница помолчала и поглядела на мальчика, у которого почему-то — он сам не знал почему — на глаза навертывались слезы.
— Я рада, что поговорила с тобой, — сказала она. — Из всего класса мне хотелось поговорить именно с тобой. Когда ты кончишь школу — и совсем меня забудешь, — я буду следить за тем, как ты живешь, и нисколько не удивлюсь, если узнаю, что ты многого достиг.
Она снова высморкалась и вытерла глаза.
— Ну а теперь беги на стадион. Состязайся с Хьюбертом Экли на двести метров с препятствиями. Если некогда будет переодеться, беги как есть, пусть над тобой смеются. Прежде чем ты твердо встанешь на ноги, ты еще не раз услышишь смех, и не только людскую насмешку, но и глумление судьбы, которая постарается смутить твой дух и потащить тебя вспять. Но я уверена: тебя это не остановит.
Учительница вздохнула и устало закончила:
— Беги на стадион. Гомер Маколей. Я буду на тебя смотреть.
Второй сын семейства Маколеев с авеню Санта-Клара в городе Итаке, штат Калифорния, повернулся и вышел из комнаты.
На стадионе Хьюберт Экли и трое тренировавшихся утром мальчиков заняли свои места на беговых дорожках, готовясь к забегу на двести метров с препятствиями. Гомер вышел на пятую дорожку в тот миг, когда судья поднял руку с пистолетом, чтобы дать сигнал к старту. Гомер подошел к черте одновременно с другими. Он чувствовал себя отлично, но был очень зол и верил: ничто на свете не помешает ему победить в состязании — ни ботинки и одежда, неприспособленные дня бега, ни отсутствие тренировки, ровно ничего! Он победит их всех как пить дать.
Хьюберт Экли, стоявший на соседней дорожке, повернулся к нему с недоумением.
— Ты хочешь бежать в таком виде!..
— А что? — откликнулся Гомер. — И побегу.
Сидя на трибуне, мистер Байфильд спросил у своего соседа:
— Кто это там на крайней дорожке встал на старт, не надев спортивного костюма?
Но он тут же сообразил, кто это мог быть. Байфильд хотел было остановить состязания, чтобы убрать с поля пятого бегуна, но было поздно. Раздался выстрел из пистолета, и бегуны понеслись. Гомер и Хьюберт взяли первое препятствие чуточку раньше других, не задев барьера. Гомер слегка вырвался вперед у второго барьера и оставался впереди у третьего, четвертого, пятого, шестого, седьмого и восьмого. Хьюберт держался сразу же за ним. На бегу мальчики перекинулись несколькими словами. У первого барьера Хьюберт крикнул:
— Где ты научился так бегать?
— Нигде, — ответил Гомер. — Учусь сейчас.
У второго барьера Хьюберт сказал:
— Куда ты торопишься? Нельзя так быстро бежать.
— Зато я приду первым. — сказал Гомер.
У третьего барьера Экли спросил:
— Кто тебе это сказал?
У четвертого барьера Гомер бросил:
— Я это говорю.
У пятого барьера Хьюберт сказал:
— Потише!.. Бежать еще долго. Устанешь.
И вдруг он крикнул:
— Эй… эй, берегись! Байфильд!
Гомер добежал до девятого барьера как раз тогда, когда с противоположной стороны его настиг тренер по спорту средней школы Итаки. И все же Гомер прыгнул. Он прыгнул прямо в раскрытые объятия тренера, и оба они свалились на землю. Хьюберт Экли остановился и крикнул остальным бегунам:
— Стойте! Дайте ему подняться. Он здорово бежал и не виноват, что его толкнули.
Гомер быстро поднялся на ноги и пустился бежать снова. В тот же миг побежали и остальные.
Все, кто был на трибуне, не исключая и Элен Элиот, ахнули от изумления. Учительница древней истории мисс Хикс стояла у финиша. Она махала рукой, подбадривая всех мальчиков сразу.
— Давай. Гомер! — твердила она. — Давай, Хьюберт! Живей, Сэм!.. Джордж!.. Генри!
У предпоследнего барьера Хьюберт Экли нагнал Гомера Маколея.
— Извини, — сказал он, — ничего не могу поделать.
— Обгоняй, — ответил Гомер, — если можешь.
Хьюберт Экли чуть-чуть обогнал Гомера, а бежать уже оставалось немного. Гомер задел последний барьер, зато почти сравнялся с опередившим его бегуном. Они пришли к финишу почти рядом, и никто не мог сказать, кто из них был победителем. Вслед за ними пришли к финишу Сэм, Джордж и Генри, а учительница древней истории мисс Хикс собрала их всех в кучку.