Человек без собаки
Шрифт:
— Я все равно не понимаю… объясните мне, бога ради, о чем вы? Правила игры! Выкладывать карты! Для нас, инспектор, это не игра… И чем я могу вам помочь?
— Ваш муж, — сказал он.
У нее появилось чувство, что он сунул ее голову в таз с горячей водой и ей нечем дышать. Волю к сопротивлению как ветром сдуло.
— Мой муж?
— Да. Ваш муж. Что он из себя представляет?
Если бы он задал этот вопрос с детектором лжи, она тут же была бы разоблачена. Внезапно заболела голова, эта пульсирующая боль на какую-то секунду стала невыносимой, она даже испугалась, что потеряет сознание, но чудовищным усилием воли овладела собой.
— Я люблю Якоба, — прошипела она. — Какого черта вы меня вообще об этом спрашиваете?
Она так и не поняла, удалось ли ей этой плохо сыгранной вспышкой гнева замаскировать панику. Может, да, а может, и нет. Он смотрел на нее спокойным, оценивающим взглядом.
— Я спрашиваю потому, что получил определенную информацию. Что это за информация, я, к сожалению, открыть вам не могу.
— О Якобе?
— Да.
— И это все, что вы можете мне сказать?
— Не только… Я должен спросить вас еще об одном. Как вы считаете, ваш муж способен на убийство?
— Что?!
— Чисто теоретически… скажем, в критической ситуации?
Кристина не стала отвечать на этот вопрос. Покачала головой и залпом выпила всю бутылочку «Луки». Сказала, что ей надоели его инсинуации. Если у вас нет больше вопросов, могу ли я быть свободной?
Барбаротти выразил сожаление, что она неправильно его поняла. Да, конечно, она может быть свободной. Она сквозь зубы поблагодарила и ушла.
Неправильно поняла, повторила она про себя, когда такси уже миновало ледовый стадион в Юханнесхове. А как она должна была это понять?
И самое важное, самое важное: как она должна была среагировать, если бы и в самом деле не понимала, о чем он говорит? Так же или как-то по-иному?
Ответить на этот вопрос было невозможно, но она прекрасно понимала, что именно в этом могла скрываться ее слабость. Что именно об этом он сидит сейчас и размышляет в лобби отеля «Роял Викинг». Во всяком случае, нервного срыва не было. На грани — да, а самого срыва не было. Большего сейчас и желать нельзя. Посмотрела на часы и вспомнила, что через двое суток будет сидеть в самолете на Бангкок. Это показалось ей очень странным.
А второй вопрос пришел ей в голову, только когда она расплатилась с шофером и вошла в холл дома на Муссеронвеген.
Откуда он узнал про Якоба? Не мог же просто выдумать?
Глава 40
Кристофер Грундт бродил по центру Стокгольма. Фильм в «Риголетто» начнется через сорок пять минут. «Подозрительные лица», старый фильм, но кто-то сказал, ничего. Или он прочитал где-то. Время шло невыносимо медленно. Он съел гамбургер в «Макдоналдсе», послонялся по магазинам — «Оленс», «ПУБ», галереях на Стуреплане и на площади Сергеля. Ел конфеты, пока не затошнило, даже не мог доесть — последние выкинул в урну. Ладно, захочу еще, четыре кило в запасе. Лежат в камере хранения.
Снегопад прекратился, на улицах и тротуарах слякоть. Толпы народа, машины — не протолкнуться. Вдруг Кристофер вспомнил, что на этом месте он уже был.
«Креатима». Магазин художественных принадлежностей. Тогда он назывался по-другому. Именно здесь убили Улофа Пальмё. Кристофер остановился. Конечно, убийство произошло, когда он еще не родился, но ему показывали это место не меньше трех раз — каждый раз, когда они бывали в Стокгольме.
Убийца убежал по Туннельгатан и скрылся. Именно так и было… он прошел по узкой улице и осмотрелся. Вот сюда он и побежал… как его… Петерссон?
А сейчас он сам собирается стать убийцей. Кристофер закурил и огляделся. Люди вокруг сновали в разные стороны, казалось, что все они куда-то торопятся. Боятся пропустить что-то важное. И никому никакого дела. Никто даже на секунду не задержится, не задумается, что здесь был убит премьер-министр. Чему удивляться — прошло больше двадцати лет. Он сжал в кармане пистолет. Вот, стою с пистолетом в кармане, подумал он. Если сейчас появится Йоран Перссон [60] , я и его могу убить. А почему нет? Запросто. Вот это будет жизнь…
60
Йоран Перссон — премьер-министр Швеции с 1996 по 2006 год.
Это так просто — убить. Он никогда раньше об этом не думал. Поднять пистолет и нажать курок. Он затянулся и мысленно посмеялся. Не надо быть психом, не надо быть террористом, не надо колоть наркотики. Все, что требуется, — поднять пистолет и нажать курок. Черт возьми… одна секунда — и человека больше нет. Вот это и есть правда. Одна несчастная секунда — и конец бесконечным дням, вечерам и ночам… И никакого значения не имеет, кто именно оказался на пути пули. Король или нищий. Легкое нажатие указательного пальца — и тебе ничто не поможет, будь у тебя хоть сто миллионов или ты суперзвезда Голливуда, или просто жалкий бродяга.
Головокружительная мысль, но в ней есть и справедливость. Вот я сейчас вытащу пистолет, застрелю вон ту женщину в красной куртке и убегу — точно как убийца Улофа Пальмё. И никто меня не задержит. Рвануть двадцать — тридцать метров со всех сил, потом вверх по лестнице, завернуть за угол, а дальше обычной походкой, нога за ногу. Как все. И поминай как звали.
Женщина в красной куртке приближалась. Она не так торопилась, как остальные, шла, разговаривала по мобильнику и смеялась. Красивой не назовешь. Где-то под сорок, хотя старается выглядеть моложе. Сапоги на высоких каблуках, черные облегающие джинсы. Крашеная блондинка. Проститутка, наверное. А почему бы и нет, в Стокгольме полно проституток, это все знают. Она подошла к нему вплотную, и он судорожно сжал рукоятку пистолета в кармане.
Сейчас или никогда, подумал он. Я испытаю мой пистолет на месте, где убили Улофа Пальмё.
— Привет, Гиттан!
По переходу к ней бежал парень. Машина резко остановилась, водитель нажал сигнал, но парень, не глядя, махнул рукой — должен пропускать! — и пересек улицу.
— Йорген! Откуда тебя черти…
Они обнялись, захохотали и снова обнялись. Кристофер проглотил слюну и пошел дальше. Что это со мной? — подумал он. Я ведь чуть не…
А может, и не чуть. Мысли — это одно, а поступки — другое. Наверное, есть в нем еще какой-то тормоз. А может, и не один, а много, один за другим, — не сработал один, сработает другой. Должно же быть что-то в человеке, что не дает ему совершать вот такие совершенно безумные поступки. Мозг, к примеру, приказал, а палец отказывается подчиняться — срабатывает тормоз. В решающий момент палец отказывается нажать на спусковой крючок.