Человек-Черт
Шрифт:
– Володя, не пей больше, – предупредил Жуй.
– А что? Вот взяли и подсунули тебе теллуровый стержень вместо лукового колечка к пиву!
– Кто? – на этот раз удивился Таймураз Ярмагаев и даже отсел от Жуя на противоположный край дивана.
– Да хрен знает кто! Ошиблись, перепутали! А может зависть или месть. Дураков-то в России хватает.
– Еще варианты есть? – спросила вернувшаяся Евсеенкова.
– Сколько угодно! – Рикардо допил пиво и поправил полиэтиленовую шапочку на волосах. – Инопланетянский эксперимент! Смеетесь? А ни капельки не смешно! Я читал книжку, там один английский моряк…
– Володь, тебе бы самому такие книжки писать, – Маринка вытерла ему лоб.
– А я не шучу! – настаивал на своем Рикардо. – В любом случае, итог один. Адьес, амиго! Финито ля комедия! Придешь, ты Андрюха, к профессорам, они изучат тебя и только и смогут
– Андрей, не слушай этого болвана, – Евсеенкова сделала хорошую затрещину барабанщику от чего его полиэтиленовая шапочка полетела на фотообои и испортила пейзаж с итальянскими туями. – Ты же знаешь, что когда он пьяный, у него случается словесный понос.
– Между прочим, – язвительно не унимался Володя Рикардо, обращаясь теперь уже к Евсеенковой, – твой любимый Фрейд умер от инъекции морфия! Сам попросил избавить его от страданий… Так что, Андрей, мотай на ус…
– Да иди ты в жопу! – рявкнул Андрей Жуй и в совершенно удрученном настроении покинул квартиру своего закадычного друга.
На улице моросил легкий дождичек, от тучи небосвод казался низким и пугающим. Была полночь. Жуй много раз бывал у Володи Рикардо в гостях и прекрасно знал в каком районе расположена его холостяцкая квартира и каким наикратчашим путем можно доехать до уже ставшего немножечко родного проспекта Обуховской обороны. Андрей вышел из-под козырька подъезда и ссутулившись под дождем, подошел к своему мотоциклу и только тут вспомнил, что забыл шлем у товарища. Ну и плевать! И плевать на то, что он пьян. Еще не поздно вызвать такси или вернуться к Рикардо и остаться там до утра. Ну уж нет! Он – Андрей – пожаловался своим друзьям, посетовал на свое здоровье, ожидая дельного совета или, хотя бы, сочувствия, а услышал кучу глупостей. Его старый товарищ, с которым они играли в одном дворе, ходили в один класс и сидели за одно партой буквально предал Андрея, можно сказать – публично высмеял его недуг. Маринка Евсеенкова может встать на защиту Жуя и сказать, что Рикардо высмеял самого себя, но Андрею от этого легче не станет. Рикардо не следит за языком и Андрей всерьез на него обиделся.
Дав по газам, Андрей Жуй рванул с места и разогнал «Ямаху» до ста за семь секунд. Он гнал по ночному дождливому Санкт-Петербургу, стараясь выжать из мотоцикла максимальную скорость, гнал так как ни гнал никогда. Обгоняя ночной транспорт, выскакивая на встречку, не глядя на светофоры и знаки! Мотор ревел! Жуй давил на газ и хохотал!
Кажется, он, наконец, ощущал чувство удовлетворения, которое он не испытывал последнее время. В его душе было пусто как в иссушенном колодце, и эту пустоту надо было чем-то наполнить. Сочная музыка! Острые тексты! Игра со смертью! Да! Он играл со смертью, мчась как ураган по Московскому проспекту. Разумеется, он играл со смертью, бешено маневрируя между автомобилями, едва не наезжая на пешеходов и разгоняя «Ямаху» выше ста пятидесяти по улицам, на которых стояли знаки, запрещающие скорость больше сорока километров в час. И никто ему не нужен! Никто! Он вполне самостоятельная личность, может обойтись без красноволосых дурачков! Пусть его тело видоизменяется, пусть лицо страшнеет, зато эта новая сущность начинает жить горячей сочной жизнью. Жую безумно нравилось рисковать, мчаться на суперскорости, смеяться. Он чувствовал в себе столько жизни, сколько и представить себе не мог, казалось он неутомим, неугомонен, неубиваем!
На улице Садовой за ним увязались две полицейские «Приоры», началась долгожданная погоня от которой Жуй испытал такой всплеск адреналина, что благополучно оторвавшись от полицейских, он намеренно притормозил и даже вернулся к ним подразнить. Потом, дико смеясь, он мчался вперед, показывая средний палец, едва успевающими за ним «Приорам». Наигравшись вдоволь, Андрей Жуй свернул в какую-то подворотню в районе Выборгской улицы, проехал под двумя арками, промчался еще по какому-то узкому переулку и был таков.
Но вдруг он остановился так резко, что запахло нагретой резиной от мотоциклетного колеса. Прямо посередине улицы стояла девушка в плаще. Она стояла, широко расставив длинные ноги и убрав руки в карманы. Мелкий дождь мочил ей волосы, а она стояла и, улыбаясь, исподлобья смотрела на молодого гонщика. Жуй глубоко дышал, адреналин бурлил в его крови, но он
И только шум дождя и запах жженой резины из под заднего мотоциклетного колеса.
– Здравствуй, – произнесла девушка в плаще, но Жуй мог бы поклясться, что она не раскрывала рта.
– Привет, краля, – ответствовал он.
– Торопишься? – прежде чем сказать слово, девушка делала небольшую паузу. Голос ее был ровный.
– Да не то чтобы.., – пожал плечами юный рокер и стряхнул капли дождя с волос. – Просто катаюсь.
– Подвезешь?
Игра начинала ему нравится.
– Садись! Ты без сумочки?
– Без. Знаешь, куда поедем? – спросила таинственная девушка.
– Куда?
– К тебе! – и с этими словами девушка распахнула плащ под которым не было ничего. Прохладный дождик быстро намочил ее стройное гибкое тело, большие груди глядели на Андрея острыми сосками, на лобке был выбрит неизвестный символ. – Называй меня Ламия.
– Я…
– Андрюша, – она прикоснулась пальчиком к своим губам. – Меньше слов.
Андрей Яковлевич Жуй, двадцати четырех лет от роду, овладел Ламией прямо на дороге, облокотив ее на сиденье своего теплого мотоцикла.
А уже потом поехали к нему.
Санкт-Петербург
24 июля 2017 г.
Лето шло своим чередом. Стояла превосходная погода, не свойственная для северной столицы. Солнечное тепло чередовалось с невской прохладой. Было не жарко и не холодно. Цвели цветы, летали бабочки, дети катались на велосипедах и роликах. В Санкт-Петербурге не было темно никогда, город словно не засыпал, а по ночам лишь вздремывал чтобы в чатыре часа утра уже проснуться бодрым и отдохнувшим. И Андрей Жуй почти не спал. Он боялся спать. Когда он, занавесив окна плотными портьерами, предавался сну (без которого человеческое существо может и умереть) ему снились кошмары, то что-то мрачное готическое, то какие-то безудержные свистопляски вокруг кострищ. Золотые и красные звезды, мертвые люди, смеющиеся скелеты и много-много крови. Каждый раз он резко просыпался и, обнаруживая рядом с собой Ламию, несколько успокаивался. Эта девушка со странным именем привнесла в его жизнь много новых красок. Буйных красок. Она была ненасытна в постели, выжимая Жуя до остатка, но ему это нравилось. Еще как нравилось! Раньше он относился к сексу как обычный среднестатистический мужик – классика и только. Предпочитая не оригинальничать и не экспериментировать, он полагал, что миллионы поколений и миллиарды людей уже давно нашли оптимальные варианты получения наслаждений, а то, что выходит за классические рамки – для извращенцев, коим он себя не считал. Но вот появилась Ламия и все круто изменилось. Где она сама всему этому научилась, он не спрашивал, но видимо, она задалась целью испытывать и практиковать максимально возможный объем сексуальных пристрастий. Поначалу это немного пугало Жуя, как человека непривычного и еще молодого. Неловкость прошла быстро. Быстро и легко пропитавшись сексуальными изощреньями, он уже сам придумывал что-то новенькое и еще неизведанное, как то – применение сильно разогретых масел или электроразрядов. Казалось, Жуй и Ламия нашли друг друга, по крайней мере, ему не было так хорошо и удивительно ни с кем, кроме нее. Да, Надя Грикова была замечательной, очень хозяйственной и милой. Ее хотелось обнимать и прижимать. Ламия была полной противоположностью – характер у нее был поразительный, она одновременно была ласковой и кроткой, и при этом в ней, порой, бушевал торнадо и вспыхивали молнии. Домашним хозяйством она не занималась вообще, она мало о чем заботилась, даже деньги были для нее второстепенны. Зато на второй день знакомства она повела Жуя в самый крупный в Петербурге интим-магазин и заставила оставить там приличную сумму денег. Кроме того, она много времени проводила в интернете, но как только Андрей с любопытством заглядывал ей через плечо, она тут же свертывала читаемые сайты, оставляя на экране всякую порнографическую чепуху. Жуй считал, что нет ничего постыднее открыто просматривать порно, поэтому не парился насчет того, что Ламия просматривала кроме этого.