Человек-тело
Шрифт:
Один из переулков раскрылся в небольшую площадь, посередине которой стоял кальмар. Этот каменный кальмар, точнее, статуя кальмара, была водружена на невысокую черную плиту, опираясь на нее мощными щупальцами, напоминающими эрегированные фаллосы.
И тут я услышал далекий женский крик… Я понял, что город строится специально для меня, что эта улица — ловушка, и ведет она меня к какой-то своей цели, заранее определенной и страшной. Я шел и все отчетливей слышал крики и стоны истязаемого существа.
Внезапно город кончился входом в туннель. Я увидел просторный зал, щедро освещенный через круглое
Посреди зала женщина лежала на полу. На нее напал огромный черный кальмар, он душил и мучил ее, она громко кричала.
Я бросился вперед, но замер в нескольких шагах, потому что влип во что-то вязкое, слизистое, сильно держащее мое тело на месте. Я не сразу понял, что эта женщина — ты… Я бился в невидимой паутине — в нескольких шагах от места, где ты умирала.
И вдруг ты увидела меня. В твоих глазах стояли слезы боли и отчаянья, твой взгляд умолял, заклинал, приказывал… Ты простерла ко мне руку с дрожащими пальцами…
В этот миг чудовище повернуло голову и тускло посмотрело на меня, выпустив чернильный заряд тошноты и страха, мгновенно выбросивший меня на поверхность реальности, со всем моим позором, бессилием, болью… Я проснулся в ужасе и тоске.
[Конец]
Смутно помню, когда я написал этот рассказ. Если честно: я вовсе его не помню. Судя по почерку — ровный, крупный — это было где-то лет в двадцать пять-семь. После тридцати мой почерк изрядно испортился, измельчал, наклонился, обуглился — от пьянства, что ли? Или просто вместе с моей юностью ушел из меня какой-то другой человек… Ушел, плотно закрыв за собой дверь, не оглянулся на меня.
Мысль № 6
Боже мой, как ясно я помню спину ее, уходящей Аннушки моей! Это было где-то за год до расставания. Мы должны были встретиться в ЦДЛ, я шел от метро. И вдруг увидел ее впереди: в длинной коричневой шали с бахромой, медленно идущей по льду.
Я не стал ее нагонять, а просто двигался за нею, играя в тень. Помню, пришла мне тогда мысль: это репетиция расставания, кадр из будущего.
Я знал, что должен расстаться с нею. Вычеркнуть ее из мой жизни. Я не мог выгнать ее. Я ждал, когда она уйдет сама.
Мысль № 7
Я бы мог сочинять какую-нибудь православную или патриотическую чушь для толстых журналов, или демократическую чушь для других толстых. Мог бы стать жанровым — сочинять, словно какой-то Тюльпанов, мерзкие детективы с пятьюстами слов запаса, женские романы, нон-фикшен какой-нибудь — о том, как стать богатым и счастливым, об одежде, еде и жилье… Возможно, я бы так и делал, если бы не имел постоянного пожизненного дохода.
Впрочем, вру, я и пытаюсь писать жанр, только не для денег, а для души. Проблема в том, что мои фантастические произведения настолько динамичны и остросюжетны, что сами себя пожирают, словно змеи, за хвост, где-то на пятом-шестом авторском листе. Издательства же (к примеру, крупнейшее в стране — «Эксмо») требуют минимум 8 листов. Казалось бы, нет проблемы: составь книгу из двух-трех произведений. Но беда (по-ихнему, по-молодому — «фишка») в том, что в одной книге должно быть одно произведение. Это значит, что нужно налить страниц на
Я написал уже пять жанровых повестей или мини-романов, как их можно еще назвать. Ни одно издательство не заинтересовалось. Были такие, что очень хвалили, но сетовали, что объем не в формате и предлагали… Подлить немного воды.
Выходит, что и жанр я также пишу в стол. Кроме того, мои высоколобые коллеги, едва узнав, что я пишу жанр, преисполнились ко мне презрением. Им и в голову не приходит, что жанр можно написать хорошим русским языком. Оригинальный жанр. Читать мою фантастику они отказались. Тупик и пустота.
Мысль № 8
Есть такая теория, что тексты писателям диктует кто-то свыше — когда Бог, когда Дьявол. В моей картине мира такого не может быть, ибо мир устроен наоборот.
Во-первых, никакого дьявола нет, а существует только бог-создатель. Дьявола же придумали люди, чтобы оправдать деяния, которые им не казались божьими.
Во-вторых, он не может ничего диктовать, ибо он не писатель, а читатель. Для того он и создал человечество, чтобы люди писали книги, и читает он их от безмерной, бесконечной скуки и одиночества.
Книги же создает всё человечество, посредством, конечно, отдельных своих представителей, коих мы называем прозаиками или поэтами. Все люди выстраивают длинные, запутанные пищевые цепочки, которые со всех сторон ведут к поэтам, и вся человеческая деятельность так или иначе влияет на поэтов, которые и записывают тексты для него, для Великого Читателя.
Мысль № 9
Порой мне кажется, что текст уже написан, и я всего лишь проявляю его, словно счищаю мокрую бумажку с переводной картинки.
Подобные мысли посещали многих писателей. Иные думали что тексты им начитывает сам господь Бог. Это глупость, конечно. Зачем Богу это нужно, если время существует, и все эти тексты — тоже?
Другое дело, если Бог не писатель, а читатель. Тогда всё встает на свои места. Он и создал нас для того, чтобы мы сочиняли для него тексты.
Но тогда не ясен эффект переводной картинки. Откуда это ощущение? Кто мне диктует и для чего?
Что, если и здесь справедлива теория человек-тело? Что, если я тело, пишущее тексты, в то время как посредством моей руки один Человек диктует эти тексты Другому?
Жизнь за пределом мечты
1
Четыре месяца я не возвращался к этой тетради, более того: вот уже четыре месяца, как я вообще «не брался за перо». Просто не было уже никакой надобности писать. Отчего же я писал всю жизнь — не от того ли, что всегда был элементарно несчастлив?
Сейчас же счастье полностью проглотило меня. Я просыпаюсь утром и думаю: я счастлив. Это, впрочем, и раньше бывало, когда я вставал с постели, предвкушая огромный, значительный день, полный самозабвенной работы, замечательных открытий. Однако, не проходило и нескольких минут, как это ощущение испарялось и начинался обычный будний день писателя, который делает массу открытий, продвигается вперед в нескольких текстах, которых никто, кроме него, не увидит.