Чем звезды обязаны ночи
Шрифт:
– Несчастные люди обладают шестым чувством, позволяющим ударить туда, где больнее всего, – говорит он, выдыхая дым сигареты высоко в воздух. – Ты не замечала?
– Проблема была не только в Суазик. Просто я не сумела промолчать.
В день, когда я открыла «Роми», я решила заговорить. И выложила все. Про оскорбления, шаловливые руки и жестокость. Бреге все отрицал. Утверждал, что я сумасшедшая. По его словам, я чувствовала себя не на своем месте и решила отомстить. Он угрожал мне. Но я дала себе слово держаться. Пока он не подал на меня жалобу за клевету. Он нанял адвоката и поклялся, что потащит меня в суд. Моему ресторану не было и года, мне не хватало средств на процесс. В итоге я отозвала жалобу. И думала, что на этом дело и кончилось. Я здорово ошиблась.
Гнев разрывает мне внутренности. Суазик всего лишь инструмент мести, но как это доказать? И как Камилла, моя самая верная союзница, могла свидетельствовать против меня? Мэтр Муано все пустил в ход, чтобы помочь мне. Чтобы обличить чудовищную махинацию, которая меня изничтожала. Но, по его собственному признанию, до победы было далеко.
Мне не хватает воздуха. Сую руку в карман фартука в поиске своих таблеток. Пейо меня удерживает.
– Брось ты эту гадость.
Я трясу головой. К глазам подступают слезы.
– Лиз, послушай меня. Ты оправишься. И станешь сражаться. Что бы ни случилось, я буду на твоей стороне.
Рыдания пульсируют у меня в горле и мешают говорить. Да и в любом случае я не могу найти верных слов. Я привыкла добиваться всего в одиночку. Сражаться против целой армии. Его присутствие, участливость, поддержка – к этому я не готова.
Внезапно с кухни доносится тревожный звонок. Пейо встает и протягивает мне руку.
– Барашек зовет нас. Идем пробовать.
Бальтазар
Только не подумайте, что я герой. Из тех рыцарей с большим сердцем, что готовы бросаться на защиту вдов и сирот. Жермена была исключением. Я никогда не проигрывал – или только когда сам того хотел. И любой, севший за мой стол, рисковал быть раздетым до нитки. Сама жизнь превратила молодого неопытного игрока, каким я начинал, в беспринципного бандита. Исчезновение Роми и потеря дочери сделали меня злобным существом. И мои тогдашние знакомства этому только способствовали.
Карточные партии давали мне возможность быть в курсе изнанки многих дел, открывали доступ в общество влиятельных, хотя и не всегда самых порядочных особ и подкидывали на мою дорогу простаков, уверенных в собственной везучести. Моя техника была проста: я давал им выиграть, они поднимали ставку и, словно по волшебству, начинали проигрывать, пока не оставляли за столом последнюю рубашку. Сценарий был неизменен. И победа гарантирована.
Тот простак выглядел паршиво. Круги под глазами, плохо выбрит, мятая одежда; его пригласил один из головорезов, деливших со мной стол. Молодой человек – лет тридцати или немногим больше – явно был не из завсегдатаев. Светлые глаза, каштановые волосы, какая-то надломленность в повадке, впрочем, не представлявшая никакой опасности. Мальчик-хорист, заблудившийся в аду. Здесь играли по-крупному. А влезать в долги было себе дороже.
За нашим столом сидело трое закоренелых «ветеранов», старая гвардия, которых я знал, поскольку не раз сталкивался с их угрозами, а то и кулаками. Они терпели меня, так как иногда я соглашался проиграть, чтобы остаться в их кругу. Разговоры были излишни. Нам и пяти минут хватило, чтобы понять: эта партия заранее наша.
Как было уговорено, первые три круга мы ставок не повышали. Наш новый товарищ опрокидывал стаканчик виски за каждую свою победу. И пусть его медвежье телосложение давало ему преимущество, но он не мог устоять перед соблазном выигрыша. Едва пробило полночь, а он уже был на крючке. Я не дал бы ему и двух часов, пока он отправится восвояси без гроша, убежденный в том, что проворонил удачу. «А ведь все так хорошо начиналось!» – скажет он себе, удивляясь неожиданному провалу.
Однако что-то с ним было не так. Этот парень пришел не играть. Он пришел, чтобы его общипали. За всю свою карьеру я ничего подобного не видел. Проблемой были не деньги. Проблемой был он сам. С первого взгляда становилось понятно, что самое дорогое он уже потерял.
Ладно, неважно. Мы продолжили игру. Он неплохо держался. Его застывшее лицо было непроницаемо. Он особо не разговаривал и довольно талантливо блефовал. Но ничего не помогало. Одна проигранная сдача, за ней другая, и счастье ему изменило. Мой сосед выложил на стол флеш, уничтожив все надежды нашей жертвы выбраться из переделки целым.
– Вы смухлевали! – вдруг закричал он.
Словно ничего не услышав, второй протянул руку к зеленому сукну, чтобы забрать выигрыш.
– Друг мой, не уметь играть – твое право, но надо уметь проигрывать!
– Поганый прыщ!
Он ударил неожиданно. Прямой правой в челюсть. Старый мошенник рухнул на стол, и жетоны, карты, банкноты – все разлетелось в разные стороны. Наши приятели вскочили. Схватили парня за горло. В полутьме блеснуло лезвие ножа.
Было ли дело в его полном тоски взгляде, в котором я прочел печаль более глубокую, чем моя собственная? Или что-то еще, звучащее в унисон с моей болью? Не знаю. Как бы то ни было, я сказал:
– Оставьте его. Он понял. Ты ведь понял, приятель?
С этими словами я достал из кармана пачку купюр и бросил ее на стол, а потом подтолкнул его к выходу.
– Почему вы это сделали? – спросил он, не разжимая кулаков, когда оказался снаружи.
Я прикурил сигарету, предложил другую ему. Он отказался.
– Те парни готовы были тебя прикончить.
– Вам-то откуда знать? – спросил он, как выплюнул.
– Я один из них.
Мы зашагали в ночи. Улицы были пустынны. Когда мы дошли до окраины города, парень успокоился. Гнев на его лице снова сменился печалью. Перед нами расстилался широкий пляж. Луна. Какая-то парочка миловалась, лежа на песке. Слышался смех. Он вздохнул. Я не смел ни о чем расспрашивать, опасаясь, что его демоны разбудят моих.
– Спасибо, что выручили, – сказал он, не отводя взгляда от горизонта.
Он сунул руку в карман куртки и добавил:
– Вот, возьмите.
Он протянул мне связку ключей. От машины, насколько я мог судить. Я подумал о Жермене. Многовато ключей для одного человека. Я покачал головой.
– Мне это не нужно.
– Больше у меня ничего нет.
У него был смущенный вид. Я был тронут, но решил этого не показывать.
– Тачка припаркована вон там, – сказал он.
Учитывая внешний вид парня, его слишком широкие штаны, грязные башмаки, мятую рубашку, к такому я был совсем не готов: перед нами стояло истинное сокровище. Шедевр. Болид-купе, какие я видел только в фильмах. «Понтиак» мечты. Хромированные детали. Немереные бампера. Если бы у меня была такая тачка, может, Роми осталась бы?