Чем звезды обязаны ночи
Шрифт:
Парень забрал из салона рюкзак и попрощался. Я все еще пребывал в шоке, загипнотизированный прекрасной породистой американкой и ее головокружительным видом. Потом забрался внутрь. Гладкость белой кожи под ладонью. Вибрация мотора, стоило мне повернуть ключ.
Когда я его нашел, он лежал на скамейке и, закинув руки под затылок, смотрел на звезды. Я опустил стекло.
– Руль! – закричал я. – Почему он справа?
Он не ответил.
– Давай забирайся! – бросил я.
В ту ночь я предоставил ему свой диван. В обмен он должен был все мне рассказать. Он пожал плечами и спросил, где здесь кухня. Потом, с полотенцем на плече, парень с грустными глазами заговорил.
36
Пейо в восхищении откладывает вилку.
– Шеф Клермон, снимаю шляпу!
– Тебе повезло, я все записала!
Он молча качает головой, словно что-то его беспокоит. Потом исчезает в столовой и возвращается с меню, которое принимается изучать с преувеличенным вниманием.
– Что ты делаешь?
– Ищу тебя. Кто ты, Лиз?
– Кто я?
К чему он клонит? Я складываю наши тарелки и ставлю их в раковину.
– В этом меню нет и намека на ответ, – ворчит он. – Я вижу только крепкого, добросовестного, талантливого шеф-повара. Но вот тебя, саму тебя, я не вижу.
Он захлопывает меню и небрежно роняет его на стол передо мной.
– Чего ты боишься?
По непонятной мне причине сердце у меня начинает биться сильнее. К щекам приливает кровь.
– Ты великолепна, Лиз. Но твое меню – это не пойми что. Конечно, оно изысканное, оригинальное и креативное. «Звездное» меню, вопросов нет. Но для меня это пустое место. И знаешь почему? Потому что твое меню ничего не говорит о тебе.
Удар прямо под дых. Я падаю на стул.
Он садится рядом со мной и теплым голосом добавляет:
– Ты способна достичь куда большего.
37
Я себя чувствую раздетой догола. Уязвимой. И это ощущение не дает мне покоя. Мне нужно пройтись. Все обдумать. Пейо нащупал что-то важное.
Вокруг меня сельский пейзаж Страны Басков. Меня приветствуют сияющие росой поля. Восходящее солнце мягко касается подсолнухов. Я останавливаюсь, чтобы полюбоваться ими. Я влюбилась в эти места. Мне нравится их каменистая суровость. Торжественность гор. Нетронутые леса, отсылающие ко временам сотворения мира. Нравится их сила, энергия, подлинность. Здесь природа властвует надо мной, и я чувствую себя на своем месте.
Пейо прав. Это меню ни о чем не говорит – ни о той личности, какой я была, ни о той, какой стала. Я внезапно осознаю, что всегда готовила только для того, чтобы заполучить «звезду». Вкладывая в это много усилий, но в конечном счете очень мало самой себя. В Париже я была одна. В Стране Басков что-то наполняет мою душу. Проведенные здесь три месяца меня преобразили. Я снова ощутила связь с людьми, с землей.
Несколько дней подряд после этого я разъезжаю по всему региону. Стараюсь проникнуться его традициями, умениями, вкусами, запахами. Кажется, Страна Басков осталась непотревоженной с момента своего возникновения. Эта земля невероятно богата – я и представить себе такого не могла. Я знакомлюсь с рыбаками, крестьянами, животноводами, изготовителями, огородниками, виноделами, ремесленниками. С мужчинами и женщинами, уважительно относящимися к своему наследию. Я пробую и смакую красного тунца из Сен-Жан-де-Люз, кальмаров из Фонтаррабии, барашка из Сент-Этьен-де-Баигорри, свинину с равнины Альдюд, вишню из Итксасу. Пейо повсюду меня сопровождает. Наш маршрут чревоугодников пролегает от рынка Биаррица до замка в Эспелете, от крытых торговых рядов в Байонне до полей в Наварре и до самого Сан-Себастьяна. Граница здесь не имеет значения. Баски не французы и не испанцы. Они пиренейцы.
Утром я обнаруживаю Пейо у старого Мажа. Он потягивает кофе, поглядывая на улиток, которые своей медлительностью напоминают ему, что можно жить, никуда не торопясь.
– Я хотел бы кое с кем тебя познакомить, – говорит он.
Мы доезжаем до Толосы. На ее высотах скрывается зеленеющий рай. Нас встречает мужчина лет пятидесяти с добродушным лицом, густыми бровями и заразительной улыбкой. На своей ферме он разводит коров и ослов. Мирное животноводство, добросовестное и бережное по отношению к четвероногим. Его лачуга выглядит так себе. Деревенская комната, две скамьи, грубый деревянный стол. Пахнет сеном и огнем из очага. Шаби ставит перед нами две красивые тарелки. Несколько молодых морковок, лук-севок. И вака, говядина темного цвета, поджаренная в традициях предков. От ее аромата у меня слюнки текут.
– Ну-ка, попробуйте.
Его глаза горят, он горд собой.
Мясо медленно тает у меня на языке, источая букет мягких вкусов. Уникальная зернистость, нежнейшие жировые прослойки. Самая законченная вкусовая композиция из всего, чем мне было дано наслаждаться до сего дня. Чудо.
Шаби улыбается. В этом весь смысл его жизни. В той заботе, которую он вкладывает в уход за животными, и в том счастье, которое он нам доставляет. Три души общаются в молчании. У них с Пейо есть много общего: сдержанность, грубоватость и естественность, которые меня так трогают. Их жизнь насыщается смыслом только в гармонии с природой.
В тепле лачуги, затерянной в сердце гор, до меня наконец-то доходит, зачем я оказалась здесь. Чтобы мало-помалу обрести саму себя. Встретить саму себя. И в свой черед установить связь с землей. С моими корнями.
38
Приглашение в Страну Басков. Дань уважения самобытности и традициям этой земли. Вот что я хочу предложить гостям «Жермены».
Во мне вновь зазвучала музыка. Та музыка, которая привела меня на кухню, когда я была еще девочкой. Она возникает снова, сильнее, чем когда-либо, – симфония, в которой смешиваются мои воспоминания, мои тяготы, моя история. Ритм, который возносит меня, поднимая над самой собой. В голове роятся идеи, настоящая вакханалия сочетаний, гарниров и вкусов. Местный зеленый горошек в легкой обжарке, который здесь называют «слезками» за особую форму, ветчинный бульон, бисквит из резанца и ирис-тоффи с луком. Осьминог, обжариваемый при подаче кухонной горелкой, цыпленок, тушенный по-баскски с запеченными англетскими сладкими перцами, конфитюр из маслин, крамбл из ветчины с базиликом. Мои творческие эксперименты не имеют границ. Все мои мысли об этом. Вскакиваю даже ночью, чтобы записать новую идею. Свиные щечки, томленные в вине «ирулеги». Синий лобстер, жаренный с оливками; каннеллони с мясом клешней и коралловым соусом. Лесные грибы, каштановый крем, мусс из оссо-ирати с медовыми сухариками. Я ловлю себя на том, что открываю новые пути, изобретаю новые направления. Вся моя душа отдается этому порыву.
Держась в тени, Пейо поддерживает меня, не отставая ни на шаг. Мы вместе играем в четыре руки чарующую партитуру. В его глазах вновь разгорается огонек. Три дня и три ночи мы позволяем чувствам вести нас куда угодно. Ноги крепко стоят на земле, но голова витает среди звезд, и ничто больше не имеет значения, кроме историй, что рассказывают нам наши тарелки. Я готовлю, повинуясь инстинкту, и мне никогда еще не было так хорошо. В уюте ресторана ко мне возвращается вкус к жизни.
На рассвете четвертого дня, в изнеможении откинувшись на креслах в столовой, мы смотрим, как над горами медленно поднимается солнце. Измученные. Довольные. Перед нами остатки молочного пиренейского ягненка в йогуртовом майонезе с эспелетским перцем и травами на подложке.
– Лиз Клермон, знакомство с вами – честь для меня.
В его голосе звучит почти неприкрытая признательность.
– Должна ответить комплиментом на комплимент, шеф Мендоза.
Он собирает пальцем остатки соуса и отправляет их в рот, прежде чем покачать головой.
– Осталось только выбрать, что будет в меню, – бросает он.
Я включаю радио. Комнату заполняет джазовая мелодия. В голове у меня куча идей, рецептов, вкусов. И никакого желания выбирать. Меню будет меняться в зависимости от поставок. От времени года. От нашего желания.