Чемпион

Сокпакбаев Бердибек Ыдырысович

Наш путь шел в объезд: напрямик через горы ма­шина не могла пройти. Снова, но уже с другой стороны, я увидел красноватые горы, вспомнил, что где-то там за перевалом стоит юрта, в которой живет конопатый маль­чик Даулет.

Когда мы миновали равнину, Каипжан свернул влево и по бездорожью направил машину в горы.

— Куда мы? — спросил я.

— В этой лощине школьники косят сено. Сегодня кончают, захватим их с собой.

Чего-чего, а встретиться со своими ребятами именно сегодня я не хотел. Они уже, наверное,

слыхали обо всем, налетят на меня роем и начнут дразнить. Особенно хит­рый Жантас.

Мы подъехали к предгорью. На том берегу узкой бур­лящей речки показалась юрта и белая палатка. Над палаткой реяло небольшое красное знамя. На лужайке, чуть пониже юрты, группа загорелых ребят в одних тру­сиках играла в волейбол. Я узнал среди них Жантаса, Темира и других.

Машина подошла к берегу речки, остановилась. Ка­ипжан вылез из кабины и стал обследовать речку. Она была неглубокой, но на дне виднелись глыбы острых камней.

— Эй, ребята, где можно переехать на ту сторону? — крикнул Каипжан.

Ребята бросили игру и прибежали к речке. Загоре­лый коренастый подросток, спортсмен Батырбек, стоя на том берегу, сказал:

— Переезд остался далеко внизу. Здесь нигде не пе­реедете...

— Как же теперь быть? — задумался Каипжан. — Меня председатель просил привезти вас домой.

Ребята загалдели, каждый спешил дать свой совет.

— А мы сейчас устроим здесь переезд, — заявил Ба­тырбек так уверенно, как будто он всю жизнь тем и за­нимался, что устраивал переезды.

— Как же ты это сделаешь? — спросил Каипжан.

— Строительная бригада здесь оставила бревна; ес­ли под колеса положить шесть бревен, связав их по три, разве машина не пройдет?..

Стоило Каипжану согласиться с этим предложением, как Батырбек тотчас же распорядился:

— Дежурный, играй сбор!..

Мелькнув загорелой спиной, дежурный влетел в па­латку и через минуту вынес оттуда сверкавший на солн­це серебристый горн. Мальчик подбоченился, поднял горн и начал трубить сбор. Веселые призывные звуки полетели далеко в горы и вернулись оттуда эхом.

Ребята бежали к горнисту со всех сторон и выстраи­вались в шеренгу перед палаткой. Все это было сделано быстро и красиво. И мне стало очень обидно, что я си­жу в кабине, а не стою там, в шеренге, вместе со всеми ребятами. По правде говоря, ведь они все неплохие ре­бята!

«Почему я тогда не поехал вместе с ними работать в поле, а потянулся за Султаном на джайляу?» — думал я с досадой.

Я видел, как дружно работали ребята. Одному под­нять бревно будет не под силу, а когда они берутся все и по команде поднимают, то это совсем легко. Каипжан и Батырбек руководили работой ребят, измерили рас­стояние между колесами, указывали, где класть бревна.

Мне страшно хотелось включиться в работу, но стыд­но было вылезти из кабины.

Когда мост был готов, Каипжан вплотную подогнал к нему машину и весело сказал:

— Теперь-то мы проедем!

Я чувствовал, как передние колеса грузовика осто­рожно коснулись бревен.

— Немного правее! — кричали ребята.

— Теперь чуть левее.

— Хорошо!.. Езжайте прямо!..

Через несколько секунд машина осторожно прошла по бревенчатому мосту на другой берег. И я тоже ехал по этому мосту, хотя и не строил его.

— Ура! Ура!.. — раздались радостные крики ребят, и их голоса повторили горы, словно они тоже радовались и кричали «ура».

Однако я понял, что напрасно так долго скрывался в кабине. Ребята все равно меня заметили. Как только ма­шина вышла на тот берег, Жантас с ходу съязвил:

— Ты откуда это, дезертир?

— Какое твое дело?

— Сбежал от работы на джайляу?

— Это тебя не касается.

Наш спор разгорелся бы еще сильнее, но в это время подошел Батырбек и приказал:

— А ну, не стойте зря!.. Быстро грузите вещи...

...В аул мы въехали с песней и шумом. Машина оста­новилась у правления колхоза. В это время из конто­ры выбежал незнакомый, худощавый человек, одетый по-городскому, и начал нацеливать свой фотоаппарат.

— Ребята, подождите, не сходите с машины, — крик­нул он. Теперь я был в кузове вместе со всеми. Завидя фотографа, я протиснулся вперед, наспех поправил на се­бе рубашку и вытянулся перед самым объективом. Фото­граф щелкнул.

* * *

Я слез с машины и пошел домой. Мне очень хотелось встретить Жанар. Как давно мы не виделись! Конечно, она уже забыла нашу ссору во время игры в шашки.

Скоро я оказался на краю поселка и два раза про­шелся мимо дома Жанар. Ставни окон были закрыты, и я заметил, что в палисаднике сильно разросся бурьян; похоже было на то, что здесь уже давно никто не живет. Только влажный коровий кизяк, недавно налепленный на солнечной стороне дувала, говорил о том, что смуглая маленькая старуха — бабушка Жанар — по-прежнему все еще проживает здесь.

Незаметно я дошел до реки. Песчаная коса, где я люблю сидеть с удочкой, за месяц еще больше расшири­лась, у знакомого куста боярышника все так же лежал чистый, как стекло, песок, но следов Жанар уже не было.

Мне стало почему-то грустно, словно я что-то потерял и теперь уже никогда не найду. И я пошел домой к ба­бушке.

На следующий день я узнал, что Жанар в ауле нет. Она, оказывается, уехала в пионерский лагерь...

Теперь я целыми днями был дома и валялся на ди­ване. Мне не хотелось даже читать. Потом я вдруг вспом­нил, что давно уже не писал стихов. А ведь сколько можно было бы за это время написать! Хорошо бы посвятить стихотворение маме и в стихах поговорить с ней по душам обо всем, обо всем.