Через бури
Шрифт:
— Ну и заврался ты, паря. Дядя никогда не говорил, что в губздраве есть железная дорога с паровозом.
— Да не на паровозе машинистом, а на пишущей машинке.
Нина залилась заразительным смехом:
— Не машинистом, а машинисткой. Тебе сколько лет было?
— Тринадцать.
— Так тебя по телефону за девушку принимали небось, свидания назначали?..
Пришел ДубакинЮ а вслед за ним Таня с сумкой, купила кое-что. Надо же было отметить начато общих занятий. Сели тесно вокруг стола, выложили свои конспекты. Расшифровка лекции Шумилова показалась длинной и лишенной яркости шумиловской речи.
— А знаете, какой слово творческий ряд
— Шурик, — смущенно ответил стенографист.
— Будешь у нас зваться, как и дома! — предложила Катя, заключив этим дружбу с Шуриком на многие десятилетия.
— Ура! — воскликнула Нина. — Отныне мы — Таня, Нина, Юрочка, Шурик — лихая квадрига.
Катя хозяйственно убрала все со стола, и ребята разложили конспекты. По очереди несколько раз читали записанное, повторяя услышанное ими на лекции.
Шурик, словно впервые, слушал конспекты им стенографированного. Ребята читали один из конспектов лекций. Он, как оказалось, не всегда полно и верно отражал услышанное. Тут же брали другой. И он, к удивлению всех, дополнял первый, устранял неясности. А когда и это не помогало, просили Шурика показать нужное место стенограммы, непонятое другими. И он часто разъяснял спорное место.
— А он соображает, хоть и без среднего образования, — отметила Таня.
«Хоть какая-то есть от меня польза», — подумал Саша, ловя себя на том, что туман рассеялся, и ему давно ясно, что так дело не пойдет. И Саша сознался в своих сомнениях в пользе стенографирования лекций.
— Он прав, — сказал Дубакин. — Стенографирование отвлекает внимание от сути того, что пишешь. Даже машинистки часто не воспринимают того, что напечатали.
Таня с упреком сказала:
— Что ж ты раньше-то не сказал. Зря рисовал свои закорючки. Я думала, что нашла уникум, а ты…
Саша сразу потускнел. Горько стало на душе.
— Не Саша ты, а только еще Шурик, — добавила с раздражением Таня. — Ладно, давайте кончать. Пора песни петь.
Конспекты исчезли со стола. Катя принесла миску отваренной фасоли. Ее выращивали на заимке отца-садовода. — Пусть не про нас поют:
Щи из рыбьей головизны Ешь с опасностью для жизни И в таблетках аспирин С чаем пьешь за сахарин.Пропела и под общий смех выдала всем ложки.
Студенты отдали должное ее достижениям.
Таня поставила на стол две бутылки дешевого cитpo.
— Шампанское марки «Воображение», — объявила Таня и с улыбкой добавила. — Пробки в потолок будем сами подбрасывать!
— А теперь споем старые студенческие, — предложила Катя.
Сестры прекрасно пели в два голоса студенческие и старые народные песни. Оказалась и гитара. Катя сняла ее со стены. Сестры запели в два голоса. Остальные стали подпевать:
Крамбам були отцов наследство — Питье любимое у нас. В нем утешительное средство, Когда взгрустнется нам подчас. За то монахи в рай пошли, Что пили все крамбам були. Крамбам бим-бом були Крамбам були! Когда мне изменяет дева, Не долгоТаня и Катя ловко откупорили бутылки, ситро зашипело, а пробки, брошенные девушками на последних спетых словах, ударились о потолок, упали на стол и весело запрыгали на нем.
Продолжая петь, Таня и Катя разливали фруктовую воду по граненым стаканам.
По примеру запевал все подняли стаканы в вытянутых руках.
— Ура! — воскликнула Нина. — Учебная квадрига первого курса механического факультета Томского технологического института существует. Имеет свой гимн «Крамбам-були» и приносит клятву на опустошенных бутылках стать инженерами. Vivat professores!
Спели еще одну студенческую песню давних лет «Из страны, страны далекой»:
Из страны, страны далекой, С Волги-матушки широкой Ради славного труда, Ради вольности высокой Собралися мы сюда. Ради вольности высокой Собралися мы сюда. Вспомним горы, вспомним долы, Пашни нивы, паши села И в краю, краю чужом Мы созвали пир веселый И за родину мы пьем Мы созвали пир веселый И за родину мы пьем. Пьем с надеждою чудесной Из бокалов полновесных Первый тост за наш народ, За святой девиз — «вперед»! Первый тост за наш народ, За святой девиз — «вперед»! Вперед!.. Вперед!.. Вперед!.. Вперед!— Вперед — в цеха заводов, от Урала до Тихого океана, — продолжил Званцев.
— Я думаю, что и Европейская часть нашей страны, и Закавказье не будут заказаны нашим выпускникам, как и неоглядные заволжские степи с их неведомыми богатствами недр, — солидно произнес Дубакин.
Не сговариваясь, Таня и Катя запели:
Далеко, далеко Степь за Волгу ушла, А в степи широко Буйна воля жила. И бежал народ к ней От лихих воевод. От продажных судей И неправых судов.И народная песня времен не разбойника Стеньки Разина, а вождя беглого угнетенного народа Степана Разина (русского Спартака), из захваченной Астрахани грозившего царям Московским. И разливаясь весенней волной, звонким призывным напевом звучала над неоглядной далью…
— А я думаю, — мечтательно сказала Таня, откладывая в сторону гитару, — что наш институт будет гордиться своими выпускниками. Найдется через много-много лет энтузиаст, который по всей необъятной стране нашей будет отыскивать творческие следы томских инженеров, как ищут историки героев военных подвигов.