Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
– Не всякую болезнь лечат огнем и железом...
– прошептала Эстэ.
– О Манве!
– Ниенна вновь поднялась со своего трона.
– Прислушайся к словам брата моего и его супруги! Вспомни, раны Мелькора не заживали сотни лет, неугасимая боль терзает его... Так пусть они исцелят душу и тело его!
– Сестра моя, - заговорила Йаванна мягко и печально, - зло сковало душу его, ни искры добра не осталось в нем. Раны его суть кара Отца нашего; не нам решать, истек ли срок, отмеренный Отцом. Воля Единого священна, сестра моя.
– Не довольно ли
– отчаянно выдохнула Ниенна.
Манве тяжело вздохнул.
– Выслушай меня, сестра наша, и вы, Великие. Арда - дом Элдар и Людей, в ней не место Валар. Не место и ему. Мне горьки эти слова, но должен сказать: даже здесь сеет он рознь, и нет более единства среди Валар. Быть может, это не его вина, но такова недобрая сила его... Потому - слушайте слово Единого: да будут навеки скованы руки непокорного, дабы не мог он более вершить зло. В остальном же не нам судить его - мудры и справедливы слова твои, сестра наша. Там, за гранью Арды, пусть вершит над ним суд Отец Всего Сущего. Покорись же воле Единого Творца, брат мой, ибо в Его руки предаем мы ныне тебя - да властвует Он вечно в Эа.
Торжественно и печально прозвучал голос Короля Мира. В глубине души Манве надеялся, что его старший брат будет молить о пощаде. Он готов был даже смягчить участь осужденного, если бы увидел отчаяние и раскаяние в глазах Проклятого, и впервые взглянул на Мелькора.
"Вот чем обернулись твои слова, Король Мира... Глупец, я поверил тебе, - тяжело думал Намо, - и ты не солгал мне, нет!.. ведь не ты будешь приводить в исполнение приговор... Что я наделал!.. Беспристрастный судья... чаши весов... И вот - моя сестра не побоялась сказать правду в глаза Королю Мира, а я молчал, как последний трус, оправдывая себя тем, что я пристрастен, что не могу вершить высшую справедливость... Теперь молчи, молчи, жалкая тварь, не смей своим запоздалым раскаяньем, своей трусливой жалостью унижать его! Будь я проклят..."
Манве встретился глазами со своим старшим братом. Что ждал он увидеть? Униженную покорность сломленного врага? Безумный ужас? Мольбу о снисхождении? Бессильную ненависть?
Ничего этого не было.
И никогда, никому не посмел Король Мира открыть, что увидел он в этих глазах.
Манве спрятал искаженное лицо в ладонях. Со стороны казалось, что он не может сдержать слез - столь безгранична и величественна была его скорбь, столь трогательна и искренна, что Йаванна едва не заплакала сама...
Что-то новое, чужое, страшное проснулось в душе Короля Мира. Перед этим он был бессилен. Сорвалось, как бешеный зверь с цепи - где его решимость вершить праведный суд? Где беспристрастность непогрешимого судьи? Страх - страх, который он всегда испытывал перед своим братом, страх, который таился в глубине души, вырвался на волю, и внезапная мысль обожгла его. Нет, нет, чудовищно! Невозможно! Но перед этим вторым "я" бессилен был Король Мира. Страх вопил в нем - да! Ты прав - да, да, да! Отдай приказ, сделай это! Не ради себя - что, если кому-нибудь еще придется пережить такое? Ведь ты заботишься не о своем благе - о других! Ты
– увещевал страх.
– Вспомни, ты поймешь, такова воля Единого! Вспомни...
– ...Слишком уж много ты видишь!
"Слишком много видишь, чудовище, проклятый, Проклятый! Слишком много, ненавистная тварь с жуткими глазами, слишком!"
И последняя преграда, сдерживавшая ненависть Короля Мира, рухнула.
Его вели к чертогам Ауле, когда он увидел Шестерых. И сжалось его сердце: он понимал, что с ними сделают. Он не просил милосердия к ним слишком хорошо помнил, что было с Эльфами Тьмы. И нечем ему было заплатить за них, хотя готов был отдать всю кровь до капли, чтобы жили - они. Да они и не приняли бы такого дара.
И маленькая Ити произнесла то слово, что означало - приговор для каждого из них:
– Учитель...
Он обернулся - резко, словно его ударили. "Девочка, что ты делаешь? Что ты говоришь?! Ведь это неправда, вы не были моими учениками! Зачем ты? Чему я научил вас?"
И в то бесконечное мгновение в глазах Шестерых он прочел ответ.
"Мы научились видеть", - сказал Золотоокий.
"Мы постигли суть равновесия", - сказал Айо.
"Мы стали творцами", - сказал Охотник.
"Мы познали скорбь и радость мира", - сказала Ити.
"Мы узнали жалость, - сказала Воительница, - мы поняли, что есть что-то дороже жизни".
"Мы изведали цену чести и бесчестья", - сказал Воитель.
"Мы делили с тобой радость творения, - сказали они.
– У тебя и у нас один путь. Мы разделим и твою судьбу".
Тулкас зло подтолкнул его в спину. Он отвернулся и медленно пошел вперед. И вздрогнул, когда вслед ему прозвучал ясный и звонкий голос Золотоокого:
– Благодарим за все! Будь благословен, Крылатый!
Эльфы - дети Илуватара. Майяр - народ Валар. Если первые могли заблуждаться, если их судили Эльфы, то с этими было куда серьезнее. Могучие, почти равные Валар... Надо было наказать их примерно, дабы другим неповадно было. Или заставить раскаяться. Как Оссе. Чтобы не осталось в Арде, тем более, в Валиноре, и следа мысли Проклятого. И опустил веки Владыка Судеб. Намо был бессилен спасти их. Страх и ненависть - почти неодолимая сила. И приказал он своим ученикам приготовить ложа, числом шесть, в том покое, где лежал Глашатай...
...И изрек Манве:
– Пусть хозяева заберут своих Майяр и поступят с ними по справедливости, ежели не раскаются они!
– Хозяева? Мы тебе не рабы!
– рявкнул Воитель.
– Ты сам раб Эру, трус, и других мнишь себе подобными! Да только воля Мелькора посильнее твоей... Король Мира, - с брезгливостью в голосе закончил он.
– Мы выбрали, - тихо и твердо сказал Айо.
– Говоришь, против чести?
– издевался Тулкас.
– Ну, что ж, я могу тебе предложить честный бой. Одолеешь - свободен и прощен. Ну, как?